сбежал. И не куда-то там, а прямо в северную степь. Понесли же ноги…
— Но отец тебя нашел?
— Если бы нет, я бы с тобой сейчас не разговаривал. Он же раньше служил на границе. У него там куча друзей осталось. Воинское братство — это тебе не шутки. Ох и досталось мне тогда…
— Выпорол?
— Нет. Даже не отругал. Но мне и того, что я пережил, на всю жизнь хватило. Я ведь чуть было не попал в лапы к степнякам…
— Они бы тебя быстро рабом сделали, — проговорил Лот.
— Скорее покойником. Гонор-то у меня тогда был — ого-го. И самомнение — тоже. Я был уверен, что лучше всех владею мечом, могу попасть стрелой в глаз летящей птицы, а руками вообще горы сверну. В общем, дурак я был.
— Долгий же путь ты совершил: от святого неведения, до понимания, — хмыкнул бродяга. Лиин смерил его хмурым взглядом, однако ничего говорить в ответ не стал, спокойно продолжая:
— А ведь самое ужасное, что из-за меня могли погибнуть люди. Ну, те, кто меня искал по степи. И отец. А мама тогда совсем поседела. Кто знает, сколько лет жизни я у нее отнял.
— Да что уж теперь-то, — вновь прервал его Лот, однако на этот раз ни на его губах, ни в глазах не было и тени улыбки. Он знал, что такое потеря и уважал чужое горе.
— Все рано или поздно покидают отчий дом, — задумчиво глядя себе под ноги, проговорил Алиор. — В этом поступке нет ничего безумного.
— Безумие — переоценивать свои силы, — возразил ему Альнар, — идти навстречу смерти.
— Но те воины, которые пытались противостоять несметному войску кочевников, они ведь тоже шли навстречу смерти, зная, что у них нет ни одного шанса победить! — воскликнул царевич. Он не хотел, не мог согласиться с братом. Потому что тогда ему пришлось бы признать, что и его побег в горы — не первое, главное звено в цепи последующих событий, а 'безумный поступок'.
— Это другое! Они сражались за свой дом, свои семьи. За это почетно умереть.
— Все равно. Что бы там ни было, — качая головой, начал он, — самое большое безумие — то, что мы делаем сейчас.
— А я вот так не считаю! — упрямо набычившись, проговорил Лот. — И боги тоже! И то, что мы дошли до Девятого царства — тому самое яркое доказательство!
— Ничего это не доказывает, — проворчал Алиор, — ведь мы пока еще не достигли цели.
— Да что с тобой! — не выдержав, вскричал бродяга. — С ума сошел? Вот она, цель — в нескольких шагах! Спустимся вниз — и…
— И — что?
— Ну, даже если там наводнение, как-нибудь переправимся. Лето же, не зима. Лично я плавать умею.
— Да при чем здесь это! — небрежно махнул рукой Аль. Если что и беспокоило его, так уж точно не какая-то там река.
— А что же тогда… — начал Лот, но договорить не успел — камни под его ногой вдруг поползли, заставляя заскользившего в сторону обрыва странника забыть обо всем ином, сосредоточившись на попытках удержаться если не на ногах, то на склоне.
Альнар, находившийся ближе всех к бродяге, ухватил его за шиворот.
— И почему с тобой все время что-то случается? — недовольно процедил он сквозь с силой стиснутые зубы, сдерживая, однако, не столько досаду, сколько кашель.
— Должно быть, я притягиваю к себе опасности, — немного справившись с ледяной волной, накатившей на него в тот миг, когда Лот понял, что его жизнь на волоске, он уже был готов шутить, как ни в чем не бывало. — Вам следовало бы порадоваться такому спутнику: вам меньше бед остается.
— Ну да! — хмыкнул Лиин. — Если здраво рассуждать, то ты притягиваешь опасности не только к себе, но и к нам тоже. Потому что, не будь боги благосклонны к нам, мы бы давно последовали за тобой в какую-нибудь трещину или расщелину, — он хотел сказать что-то еще, но наследник прервал его:
— Хватит, — поморщившись, он небрежно махнул рукой, не продолжая.
'Ему тяжело говорить', — понял Алиор, и продолжал вместо брата, уверенный, что знает, что тот собирался сказать:
— Нам пора идти. Может быть, нам удастся спуститься к равнине до заката.
— Ты что! — вскричал Лот. — Да от Венец-горы до равнины по меньшей мере пять дней пути! И здесь, должно быть, столько же!
Юноша, с сомнением взглянув на него, пожал плечами. Он не понимал, зачем бродяга говорит то, чего не знает?
Аль был совершенно уверен, что путь близок к концу, что достаточно только спуститься с вершины, как горы останутся позади. Однако он не стал возражать, когда ему было нечем подтвердить свои слова. Он просто знал, что это так — и все. Откуда — тот еще вопрос. Возможно, ему сказали это горные духи, возможно, правду открыли сами боги, а может, дело было лишь в страстном желании, чтобы все так и было, а на самом деле… А на самом деле прав мог быть Лот, а не он.
— Идем, — прервал его мысли хрипловатый голос брата, который, не дожидаясь, когда Алиор сойдет с места, на котором так прочно стоял, словно собрался укорениться на нем, первым шагнул вперед.
Покрытый камнями склон тотчас начал осыпаться у него под ногами.
— Осторожно, — теперь настала очередь Лота приходить спутнику на помощь. Он крепко ухватил наследника за плечо. — Как видишь, — хмыкнув, добавил он, — не только я не держусь на ногах. Это такая дорога.
— Как же по ней спускаться? — удивленно глядя себе под ноги, спросил Лиин так тихо, словно говорил сам с собой. Впрочем, там оно, скорее всего, и было.
Альнар повернулся к брату и замер, молча дожидаясь, что тот будет делать.
Царевич пожал плечами, и преспокойно двинулся вперед. Казалось, он шел по тому же самому склону, который стал непреодолимым препятствием на пути его спутников, ну, разве что чуть в стороне, однако этого 'чуть' оказалось достаточным, чтобы обойти опасный участок стороной и преспокойно продолжать спуск.
Остальные потянулись следом, внимательно глядя себе под ноги и стараясь не отклониться ни на шаг от проложенной проводником тропы. Они больше не останавливались до самого заката.
Лишь когда солнце скатилось за черную ленту горизонта, наполнив мир мглистым полумраком, Лиин догнал опережавшего остальных шагов на пять Алиора.
— Нужно остановиться на ночлег.
— Позже, — не поворачиваясь к нему, бросил через плечо царевич, который, вместо того, чтобы замедлить шаг, наоборот, ускорил его. — Нам осталось совсем немного. Доберемся до леса, и там…
— Аль-ми, — поймав юношу за руку, сын воина зашептал ему на ухо, с опаской оглядываясь назад, не желая, чтобы его услышали другие, — все устали, выбились из сил…
— С чего это? После снега по камням идти — одно удовольствие. И вообще, спуск всегда в сто крат легче подъема.
— Усталость накапливается. Таится, отодвинутое в сторону до поры, чтобы потом в тот миг, когда до цели будет всего лишь несколько шагов, навалиться на плечи, словно мстя за невнимание к себе…
— Нельзя останавливаться за шаг до цели!
— Я понимаю, но
— Ты так устал, что не можешь больше идти? — вдруг резко повернувшись к спутнику, глядя на него в упор, спросил Аль, ставя того, в сущности, в безвыходное положение, когда ни один мальчишка не признается в подобном, тем более — сын воина. Лин прикусил губу, нервно мотнул головой, дернулся в сторону, собираясь уйти, однако затем, передумав, вернулся:
— Если нужно, я пройду через эти горы еще раз, но сейчас я говорю тебе: мы должны остановиться, чтобы отдохнуть. Если хочешь считать меня слабаком — пожалуйста.
— Но ведь это не так, — наклонив голову, проговорил Аль. Он замедлил шаг, однако все еще продолжал идти.
— Тебе-то какая разница!
