загружен максимум на три процента, на десять — у гения. Коэффициент полезного действия твоего мозга пока что не дотягивает и до двадцати. Наша с тобой задача включить его на полную катушку. Откровенно говоря, мне страшно, но ужасно интересно посмотреть, что из этого получится, поскольку рано или поздно это произойдет с каждым из смертных».
Вообще-то, никаким гением Глан себя не чувствовал. Гений в его представлении — анахорет, посвятивший всего себя решению какой-нибудь глобальной проблемы, например доказательству теоремы о квадратуре круга, разгадке тайны жизни или еще чего-нибудь столь же замудреного. Он же затворником не был и не собирался таковым становиться. Несмотря на сердечную боль от потери любимой и друга, он не утратил вкус к жизни и не замкнулся на изучении одной лишь магии. И пусть Марра не сочтет это за предательство, тяга к противоположному полу у него не пропала. Говорят, время лечит любые душевные раны, юноша иногда начинал ловить себя на том, что уж слишком быстро происходит процесс излечения, и даже укорял себя за черствость, но все-таки, ничего с этим поделать не мог. Вне зависимости от желания юноши, с каждым прожитым днем образы Марры и Шуршака тускнели в его сознании, под напором каких-то насущных проблем отходили на задний план, даже во сне стали являться намного реже.
Что же касается сновидений, с некоторых пор Глан каким-то неведомым ему способом научился их контролировать. Во всяком случае, ему уже не снились кошмары, от которых он просыпался среди ночи в холодном поту. Вообще-то разного рода чудища и прочие неприятные порождения его подсознания пытались проникнуть в его сны, но он не позволял этому случиться — с легкостью развеивал их или трансформировал во что-нибудь приятное.
Справедливости ради, стоит отметить, что время от времени ему снились сны неподвластные его воле. Огромные города с многомиллионным населением, по улицам бродят толпы абсолютно равнодушных друг у другу людей с нарисованными, как у балаганных шутов улыбками. Какие-то мощные механизмы вгрызаются в земные недра. Громады похожих на острова кораблей бороздят просторы морей и океанов. Рукотворные серебристые птицы парят на высоте, недосягаемой для птиц настоящих, перевозя в своем брюхе одновременно тысячи человек. И в то же время рядом жалкие поселения с домами из деревянных ящиков, бумаги и прозрачной пленки непонятного происхождения, где люди не живут, а выживают. Горящие дома, мимо которых проезжают могучие боевые машины, напоминающие бронеходы гномов, но значительно более совершенные в своем предназначении убивать. Толпы бегущих от войны людей, растерянных, страдающих от жажды, голода, холода, болезней. Иногда в его ночных видениях творилось нечто и вовсе невообразимое. Целые города с многомиллионным населением мгновенно сгорали в яростной вспышке невыносимо яркого света. Рукотворные волны в сотни саженей высотой обрушивались на побережье, сея хаос и разрушение. Иногда над обширными областями по какой-то неведомой причине воздух переставал защищать поверхность планеты от губительного света центральной звезды и территории в сотни тысяч квадратных верст, в мгновение ока превращались в безжизненные пустыни. При этом на сознание Глана обрушивался поток неведомых ранее слов: баллистическая ракета, оперативно-тактический бомбардировщик, атомная субмарина, озоновый слой, геотектоническое локальное воздействие, термоядерная боеголовка и еще великое множество подобных терминов. Иногда ему казалось, что он понимает их сакральный смысл, но проснувшись, дать объяснение увиденному не мог.
Азуриэль называл три возможные причины этих его кошмаров.
«Во-первых, это может работать генетическая память — наследие, доставшееся тебе от твоих биологических предков. Во-вторых, твоя собственная душа, является кладезем данных о твоих прошлых воплощениях. И, наконец, не исключена вероятность что во сне твое сознание приобретает возможность черпать информацию с иных планов бытия».
Мудреные объяснения демона с великим трудом доходили до сознания юноши. Ему хотелось, чтобы все апокалипсические картины и образы были плодом его воображения. Но Азуриэль ничуть не жалел психику питомца и поведал о судьбе нескольких миров, обитатели которых использовали в своих разборках друг с другом самое мощное оружие.
«Для вас — смертных поднести зажженную свечу к бочке с порохом, на которой вы сидите, — с пугающим равнодушием констатировал Азуриэль, — как мне почесать затылок. Однако многие цивилизации деградировали не по причине самоуничтожения, а потому, что неправильно выбрали путь развития. Это лишь кажется, что все в этом мире гармонично и развивается, согласно неписаным законам Творца. На самом деле, ваш брат горазд генерировать разного рода благие намерения, коими, согласно меткому замечанию одного моего знакомого, ныне покойного, выложена дорога в Ад».
Впрочем, этой ночью кошмары не беспокоили юношу. Как уже отмечалось, пробудился он легко и стразу же автоматически просканировал окружающую обстановку, а заодно отдал команду сторожевым системам на отключение. Несмотря на то, что он находился в доме Учителя и друга, по привычке подстраховался перед сном и запустил комплекс пассивных охранных заклинаний, разработанный под руководством второго своего Учителя — Азуриэля.
Также Глан проверил состояние демонической сущности и не без удивления понял, что тот всю ночь провел в гостиной в обществе эльфа. Светлый и демон до сих пор продолжили свой разговор, вне всякого сомнения, крайне интересный для обоих.
Чтобы никого не потревожить, юноша легко скользнул по связующей сознания его и Азуриэля нити и в следующий момент смотрел на мир его глазами. Интересно и странно, находиться как бы в двух местах одновременно. Демон вроде бы не заметил чужеродного вмешательства. Точно не заметил, иначе бы непременно обругал наглого смертного самыми последними словами.
— …вот так, уважаемый гость, — говорил лайр эр-Энкин, — я стал изгоем своего племени. Полвека за мной охотились лучшие клановые убийцы, и мне поневоле пришлось скитаться по Рагуну, Гариде, искать убежища на островах. — Глан пожалел, что не успел к началу разговора. За все время его пребывания в этом доме эльф так и не удосужился поведать ученику о том, как стал анахоретом. Тем временем светлый продолжал: — В конце концов, узурпатор пал от руки своего же родного сына. К власти пришел мой брат. Меня амнистировали, предложили вернуться ко Двору. Однако я отклонил лестное предложение, к тому времени я уже отрекся от своего кланового имени и взял прозвище эр-Энкин, что означает пустынник. Поселился здесь в Серых горах. Связей с соплеменниками не поддерживаю. В Лайте-Эсгал про меня давно забыли, во всяком случае, за последние триста лет оттуда не было ни одного визитера. Глан — первое родное существо за все время моего затворничества. К сожалению, век человеческий короток…
— Только не у этого юноши, мой друг. Теперь он — маг и весьма продвинутый и способен продлять себе жизнь едва ли не до бесконечности.
— Интересно… Ну да, маги живут значительно дольше прочих своих соплеменников.
— Более всего меня удивляет, достопочтенный эльф, то, что, обладая феноменальными по меркам данного мира возможностями, этот юноша не проявляет никакого стремления возвыситься над другими. Инстинктивная потребность власти, свойственная всем разумным существам, совершенно ему чужда. Прям ненормальный какой-то.
— Действительно, мой питомец с самого раннего детства был отъявленным индивидуалистом с наклонностями нигилиста, но ни в коем случае не букой нелюдимым. Даже во взаимоотношениях с прирученными им животными, он предпочитал не диктат, но дружбу. Помнится, подобрал он брошенного матерью медвежонка, выкормил, выходил, научил охотиться, при этом, упаси Кииле, чтобы голос повысил или ударил. Короче Лохматый — так он его назвал — бегал за ним как собачонка и готов был наизнанку вывернуться, лишь бы угодить другу. А ведь мне ли как представителю лесного народа не знать, что медведь — самый непредсказуемый зверь.
— С людьми и прочими разумными существами он также предпочитает общаться на равных. Даже с формиком, чьи мыслительные процессы протекают в совершенно иной отличной коренным образом от мышления человека и всех прочих разумных приматов плоскости, он умудрился найти общий язык и даже подружиться. Если не секрет, уважаемый эр-Энкин, не мог бы ты поведать, где ты откопал такого уникума?
— О, это весьма необычная история, коллега, — начал эльф, но перед тем как продолжить, раскурил трубку (которую по счету?) и сделал пару глубоких затяжек. — Однажды ночью ко мне пожаловал один мой… гм-м… хороший знакомый Таяз-гха-Эйнур…
— Крылан?! — демон не удержался от громкого восклицания.
— Ну да, вождь каменных крыланов иначе, горгулов, — пожал плечами лайр. — А что тут такого
