'В Белградском сражении я видел два батальона, которые с тридцати шагов прицелились и открыли огонь по главным турецким силам, но те изрубили их совершенно; спаслось только два или три солдата. У турок в этом деле ранены только 32 человека' (20).
Этот случай убедительно доказывает полное превосходство турок в рукопашном бою.
Кое-какое представление о турецком войске и янычарах можно почерпнуть в 'Записках янычара' Константина Михайловича из Островицы, датируемых XVI веком. Автор утверждает, что он служил в войсках турецких янычар. Но по его работе видно, что в военном деле Михайлович разбирается довольно поверхностно. Чего стоят, например, его рассуждения о том, как европейцам победить турок:
'И еще один недостаток есть у них: если бы христиане на них наступали, они не должны бросаться в лоб янычарам, а с тыла стрелять зажженными стрелами в верблюдов, которые так будут испуганы огнем, что бросятся на свое войско и передавят всех янычар, а с другой стороны из лагеря в это время надо стрелять из пушек'. ('Записки янычара'. — М., 1978 г.).
Описывая дворцовый отряд янычар, автор не упоминает о пиках или копьях, и говорит только о стрелковом оружии, но в другой главе он пишет:
'Обступив с обоих сторон с копьями и саблями и с другим различным оружием, чтобы перебить или ранить коней, им (янычарам — В. Т.) бывает легче биться и с людьми…' Упоминаются копья и в описании боевого лагеря янычар:
'…а над большими щитами они густо ставят копья и другие предметы вооружения, которые необходимы…'
Кроме янычар, в турецкой армии были пехотные формирования 'асабов' (холостых), состоявшие в массе своей из стрелков и воевавших в рассыпную. В основном эти войска комплектовались из наемников, воевавших за долю в добыче. Как показывает отрывок из 'Повести об Азовском сидении', турки иногда пользовались услугами немецких наемников.
24. ШВЕДЫ
Реформатором европейской боевой тактики по праву считают шведского короля Густава II Адольфа. В пехоте он сократил число пикинеров, а число мушкетеров увеличил. Это стало возможным благодаря усовершенствованию и облегчению мушкета, стрельба из которого стала намного результативнее, а времени на перезаряжание тратилось меньше. Мушкетер мог вести огонь с рук, не применяя сошкуподставку, что намного увеличило скорость перестроения.
Шведская конница уже не вела на поле боя бессмысленную стрельбу, а атаковала с холодным оружием. Она состояла из драгунских и рейтарских полков, тяжеловооруженные кирасиры были упразднены. Драгуны обучались, в основном, бою верхом и стали полноправным видом кавалерии. И рейтары, и драгуны могли действовать врассыпную и строем, состоящим из четырех шеренг. Первые сохранили за собой нагрудные доспехи — кирасы — и могли вступать в рукопашную с кирасирами противника. На вооружении первых двух шеренг рейтар, возможно, еще сохранялись пики, у драгун же они были упразднены. Шведские драгуны действовали по той же схеме, что и аркебузеры, но, в отличие от них, больше внимания уделяли бою холодным оружием. У шведской кавалерии было неоспоримое преимущество перед врагом: она могла атаковать врукопашную сразу, пока неприятельская конница вела подготовительную стрельбу, стоя на месте (за исключением польской, имевшей другую тактику). Естественно, что напор мчавшихся всадников, кавалерия, стоящая на месте, остановить была не в силах.
Сражения при Брейтенфельде (1631 г.), на реке Лех (1632 г.), при Юцене (1632 г.) показали превосходство шведской тактики, но в последнем бою Густав II Адольф был убит. Затем его армия под командованием посредственных военачальников Бернгарда и Горна потерпела поражение при Нердлингене (1634 г.).
Усовершенствование огнестрельного оружия привело к тому, что пикинеры постепенно стали не нужны. Европейские армии все чаще отказывались от рукопашных атак, предпочитая вести бой на расстоянии, а с изобретением 'байонета', вставляющегося в ствол мушкета для ведения ближнего боя, значение пикинеров уменьшилось еще сильнее.
Первыми решились на отмену пик в армии австрийцы в 1684 г. Но байонет неудобен тем, что, применяя его, мушкет нельзя было использовать для стрельбы. Изобретенный вскоре во Франции штык не имел этого недостатка. Первые опыты фехтования на штыках были проведены в присутствии короля Людовика XIV в 1688 г., однако конструкция крепления штыка на стволе была еще несовершенной, и штыки соскальзывали с мушкетов при нанесении ударов. Король Франции 'забраковал' нововведение. Австрийцы быстро поняли преимущество нового вида оружия и, усовершенствовав крепление, немедленно перевооружили свою пехоту в 1689 г. Затем новшество распространилось по всем армиям Европы, а французы, изобретатели штыка, приняли его на вооружение самыми последними, в 1703 г. Об этом хорошо рассказано в работе Пузыревского:
'Пикинеры были самым страдательным войском: не нанося никакого вреда неприятелю, они терпели сильно от его огня. Это так сознавалось войсками, что после одержанной французами победы под Штейнкерком в 1692 г., в третью Нидерландскую войну, французская пехота побросала пики и вооружилась найденными на поле сражения ружьями.
Катина первый отбросил пики в альпийском походе 1690 г. Только в 1703 г., после долгого спора между Вобаном и майором французских гвардейцев д'Артаньяном, впоследствии маршалом Монтескье, Людовик XIV склонился на доводы первого и уничтожил пикинеров, вооружив всю армию ружьем со штыком' (102).
Первое боевое крещение во французской армии штык получил в бою при Шпейере (1703 г.), а в сражении при Рамильи (1706 г.), один эльзасский пехотный полк смог пробиться сквозь многочисленную кавалерию противника, и отступая на протяжении мили отражал ее атаки штыками. Все же штык не вытеснил пикинеров окончательно. В шведской и русской армиях они существовали еще в эпоху Северной войны (1700–1721 гг.).
Тактика шведской армии того периода великолепно отражена в публикациях А. Васильева, а также в книгах Петера Энглунда на шведском языке.
В этих работах подробно освещается вся структура построения шведской пехоты и кавалерии, но механику рукопашного боя из упомянутых авторов не описывает никто. Если манера боя конницы более- менее ясна, то пехотная известна очень мало. А. Васильев дает только небольшую сноску:
'Любопытно, что практика штыкового боя тогда еще не была освоена. Устав требовал от шведского мушкетера атаковать, держа ружье в левой руке, а обнаженную шпагу — в правой. Колоть штыком было несподручно'. ('Орел' N1,1992 г.).
В книге О. Леонова и И. Ульянова 'Регулярная пехота 1698–1801 гг., вышедшей на несколько лет позже, авторы пришли к тому же выводу:
'В шведских войсках, противостоявших русским полкам, практиковался комбинированный способ рукопашного боя, когда солдат одновременно пользовался фузеей с багинетом (в левой руке) и шпагой (в правой). Такой способ требовал длительной подготовки, поэтому русские, не обладавшие ни достаточным временем для обучения, ни достойными учителями, применяли более простые приемы'.
Бесспорно, армии Европы не успели полностью освоить штыковой бой в столь краткие сроки, и шведская пехота в этом смысле не была исключением. Маршал Савойский упоминает следующий факт:
'Карл XII, шведский король, хотел ввести в свою пехоту атаку холодным оружием. Он об этом часто говаривал, и в армии знали, что это было его идеей. Наконец в сражении против московитян, в тот момент, когда дело должно было завязаться, он подъехал к. своему пехотному полку, сказал прекрасную речь, слез с лошади перед знаменем и сам повел свой полк в атаку; когда он приблизился на тридцать шагов к неприятелю, весь полк его стал стрелять, несмотря на его приказание и его присутствие. Впрочем, полк отличился и разбил неприятеля. Король был этим так ужален, что прошел только по шеренгам, сел на лошадь и отъехал, не вымолвив ни одного слова' (20).
Если систематизировать все данные по тактике прошлых войн и сопоставить их с тактикой шведской
