В начале 1780-х годов Англия попала в чрезвычайно тяжелое положение вследствие неудач и поражений на американском материке. Что политика относительно американских колоний вообще и война с ними в частности были фатальной ошибкой, это в указанную эпоху мог не сознавать разве только один король, упрямство которого среди качеств его ума и сердца успешно конкурировало с безнадежной ограниченностью. Но поправлять сделанные оплошности было уже поздно; Франция примкнула к американцам и угрожала высадкой в Ирландии; Америка была утрачена безвозвратно, и представлялось необходимым подумать уже о собственной безопасности. Тогда (с 1778 г.) в Ирландии стали образовываться волонтерские дружины, правда, исключительно из протестантов, но при полном сочувствии со стороны католического населения. Дело в том, что эти дружины сразу обнаружили весьма сильный местный патриотизм, и метрополия с беспокойством сообразила, что ирландские волонтеры как будто не против одних только французов снаряжаются. Сначала волонтеров было 40, потом 75, наконец 125 тысяч человек. Словом, это был один из редких моментов, когда Ирландия оказалась едва ли не сильнее Англии, и подобное соотношение сил благодаря Флуду, Граттану и другим ирландским деятелям 70—80-х годов XVIII столетия было очень быстро учтено. Георг III, видя, что волонтеры имеют за собой всю страну, что они прекрасно вооружены, что нет ни малейшей возможности силой их успокоить вследствие пребывания почти всей английской армии в Америке, почел благовременным даровать милостью божией полное самоуправление Ирландии. Дублинский парламент, чисто фиктивное учреждение, не имевшее ни малейшего смысла и значения, был преобразован в духе автономии. Это произошло в 1782 г. при кликах ликования, торжествах, когда вотировалась национальная благодарность и патриоту Граттану, и волонтерам, и королю, и всем, кто имел хоть отдаленное отношение к вновь октроированной ирландской конституции. Эта конституция и была той политической декорацией, на фоне которой разыгралось восстание 1798 г. Весьма скоро новый парламент перестал возбуждать в ирландцах иные чувства, кроме сначала затаенного, а потом открыто прорывавшегося неудовольствия, и это раздражение явилось одной из серьезных причин той кровавой междоусобицы, описание которой составляет тему этой главы. Чем же парламент 1782 г. был плох для своей страны? Для оценки всякого парламентского строя существуют два главных критерия, ее обусловливают ответы на два основных вопроса: во-первых, насколько велика фактическая власть парламента и, во-вторых насколько при данной системе пополнения парламентского собрания обеспечивается полное и верное представительство существующих в стране политических тенденций и общественных настроений и интересов. Есть и ряд других, второстепенных критериев, но мы будем иметь в виду только эти два, делая беглый очерк ирландских парламентских порядков после 1782 г. Что касается до влияния на исполнительную власть, то оно почти вовсе ускользало от ведения ирландского парламента: ирландское министерство, ведавшее текущие дела страны, всецело зависело от лорда-наместника (он же и командир расположенных в Ирландии военных сил), а лорд-наместник назначался главой английского кабинета. Вследствие такого положения вещей выходило следующее курьезное обстоятельство: ирландские министры сменялись и вновь назначались в зависимости от партийных соотношений, царивших не в ирландском, а в английском парламенте, ибо от английского парламента зависело английское министерство и, следовательно, все «производные» административные величины, т. е. также лорд-наместник Ирландии. Итак, на текущие дела Ирландии английское правительство всегда могло иметь и имело при господстве конституции 1782 г. самое активное влияние. Что же касается до чисто законодательных вопросов, то в теории ирландский парламент был абсолютно независим от английского и вся связь обеих стран в вопросах законодательства сводилась к тому, что прошедший через нижнюю и верхнюю палаты законопроект нуждался еще в подписи великобританского короля. Конечно, в делах внешней политики Ирландия должна была беспрекословно следовать в английском фарватере, но весьма скоро обнаружилось, что и теоретическая ее самостоятельность во внутренних вопросах также есть не более, как невинная и безобидная фикция. Тут мы естественно переходим ко второму основному вопросу, решение которого необходимо для должной оценки данной конституции: как же пополнялся ирландский парламент? Состоял он (по примеру английского) из двух палат: верхней и нижней. Члены ирландской палаты лордов назначались королем, и сан их был пожизненным и наследственным; конечно, это были исключительно люди, принадлежавшие к господствующей нации и церкви. Что же касается до нижней палаты, то ни один католик не имел права ни выбирать в нее, ни быть избираемым, т. е. из 4? миллионов (приблизительно) людей, населявших Ирландию, около 3? миллионов были совершенно отстранены от какого бы то ни было участия в управлении. Но и из оставшейся небольшой части населения в нижнюю палату попадало всегда только то большинство, которое не могло быть враждебным Англии. В самом деле, ничего даже приблизительно похожего на правильные и независимые выборы не было и в помине. Всего членов было 300, из них 200 с лишком являлись от маленьких местечек, т. е. просто, назначались по единоличному усмотрению владельцев этих местечек; остальные 100 в большинстве случаев также не представляли собой избранников даже той ничтожной англиканской или пресвитерианской горсточки, которая по закону имела право голоса: всемогущее влияние лендлорда и тут слишком часто оказывало свое огромное действие. Все это вошло в обиход до такой степени, что, по сведениям как ирландским, так и английским, существовала даже специальная такса за право от имени известного местечка назначить кого угодно членом парламента (или самому быть выбранным), а также за приобретение этого права навсегда. Первое стоило обыкновенно около 2 тысяч фунтов стерлингов, а второе — от 8 до 19 тысяч. Итак, кто мог попасть в нижнюю палату? Почти исключительно сторонники английского преобладания, представлявшие даже не всю ничтожную полноправную горсточку населения, а только особенно угодную английским министрам категорию этой горсточки.
При подобных порядках избрания и прежде всего при безусловном устранении от выборов всего католического населения, т. е. подавляющего большинства ирландской нации, толковать о дублинском парламенте как о представительстве Ирландии можно было бы разве только в виде иронии. Радикально настроенные пресвитериане и кое-кто из англичан-протестантов с самого начала этой системы, с 1782, 1783, 1784 гг., не переставали указывать на все подобные уродливости и ненормальности; волонтерские общества (приобретшие явно политический характер) требовали в резолюциях на своих собраниях коренной парламентской реформы, но все эти домогательства оставались гласом вопиющего в пустыне, так же как аналогичное движение среди католиков. Вообще 80-е годы XVIII в. были временем, когда прогрессивные элементы среди пресвитериан (ирландского и шотландского происхождения) и англичан (господствующей церкви) понемногу стали теснее, нежели прежде, сходиться с католиками. Вдали уж выдвигался политический идеал ближайшего восстания: независимая Ирландия и свободные ирландские обитатели без различия нации и вероисповедания. Ирландским парламентом никто удовлетворен не был, кроме консервативной части англичан, населявших Ирландию, и это раздражение все росло, по мере того как выяснялось, что сам парламент со своей стороны весьма собой доволен: в 1783 г. он самым решительным образом отверг весьма умеренный проект реформы, предложенной ему.
Этим самым дублинское собрание ясно говорило, что оно хочет остаться фикцией и игрушкой в руках метрополии и довольствоваться той автономией Ирландии, которая была изображена на бумаге и в самом деле с первого взгляда могла обмануть всякого неопытного читателя бумажной конституции. Голодающему населению негде было высказаться и некому было жаловаться; все застарелые обиды и неправды самым мирным образом процветали под покровом порядков, созданных, чтобы поддерживать сильного против слабого; никакой самостоятельной, выгодной Ирландии и не выгодной Англии, экономической политики этот дублинский парламент не преследовал и не мог преследовать, и торгово-
