что убил. Может, только в тюрьме бы и протрезвел…».
«Вронский бегал за ней долго, так и Коля вокруг меня вон сколько танцы танцевал… Анна с Вронским по Европам путешествуют, а мы с Колей – по Сибири…» – подумала она, вспомнив, как Грядкин колесил по разным городам, как жили они по красивым гостиницам и ходили по дорогим магазинам.
Зато про Анну и Сережу она читала, едва видя страницы от слез. Ее поразило, что Сереже в момент встречи Анны и Вронского было восемь лет – почти как Мишке. Ее потрясло, что Анна, приехав, чтобы увидеться с сыном, представляет его себе маленьким, и вдруг видит его повзрослевшим. «И я ведь так же – уже какой год Мишку-то помню пятнадцати лет. А ему, выйду, будет уже двадцать четыре». Сережа любил Анну, Мишка же за все эти годы ни разу не приехал на свидание, и прислал только два коротких – в пять строк – письма.
То, что Вронский в книжке сам устал от Анны и стал отдаляться от нее, напугало Ирину, но не очень. «Если жизнь такая, что бьет тебя каждый день молотком по голове, так надо быть и к тому готовой, что надоест это мужику…» – вдруг подумала она.
Ей стало интересно – вдруг да ответит ей эта книжка на вопрос – как быть? Однако в конце Анна вдруг бросилась под поезд – как показалось Ирине, ни с того, ни с сего.
«Не знала горя баба… – подумала она. – Не хлебала его нашей деревянной ложкой».
Зачем в романе нужен Левин и его жена Кити, Ирина не очень-то поняла – уж слишком они были счастливы в жизни, так счастливы, что из знакомых ей людей Ирине и сравнить их было не с кем. Ирина решила, что таких людей и в те времена не было, и писатель просто их придумал, чтобы роман был толще, и после этого страницы с Левиными перелистывала.
Глава 7
Через несколько дней начальница отряда, та самая, что принесла на свадьбу платье, после утреннего построения вдруг отозвала Ирину в сторону.
– Слушай, Радостева… – начала она.
– Грядкина я теперь… – усмехнулась Ирина.
– А, да. Грядкина… – поправилась начальница. – Твой-то не утих… – эти слова она сказала как-то и удивленно, и одобрительно. – Звонили сегодня из управления, на днях приедут журналисты. Главный повод – про учреждение наше рассказать, как вы тут живете. Но и к тебе журналисты подойдут. На жалость давить будут. Так что ты подумай, что и как им говорить. И смотри, используй это на все сто. Других возможностей не будет. Нам и так за такие штуки может влететь всем, снизу доверху…
Начальница пошла прочь. Ирина удивленно смотрела ей вслед. Она уже давно переставала понимать этот мир. Вот вроде и в тюрьме – а людей она встречала здесь получше тех, что были на воле. И начальнице этой – какое вроде бы дело до бабы-зэчки? «Или и на них действует тюрьма? – подумала Ирина, имея в виду охрану и офицеров. – С нами же вместе сидят, только ночуют дома».
Через несколько дней журналистов и правда привезли. Ирина была на своей работе в пекарне. Из окна она видела, как большая толпа разного народу прошла мимо пекарни. «Пронесло…» – подумала она, не зная, огорчаться ей или радоваться. Но тут дверь пекарни открылась и вошел один из офицеров колонии. С ним был еще один незнакомый Ирине офицер, полненький, краснолицый, с усами подковой, а сзади них – мужчина лет сорока, с темным лицом и темными волосами.
– Вот это Ирина Радостева… – сказал офицер колонии. – Вернее, уже Грядкина.
– Хорошо… – сказал темнолицый мужчина и глянул на Ирину быстро, но очень внимательно, так, словно пробуравил ее насквозь.
– Я Юрий Бесчетнов из газеты «Правда края»… – быстро проговорил он. – Ваш муж пришел к нам, рассказал свою историю. Теперь хотелось бы с вами поговорить…
– Ну давайте, поговорим…
Тут офицер, тот, который был Ирине незнаком, подошел к журналисту и быстро сказал:
– Юра, вообще-то при беседе должен кто-то из сотрудников присутствовать…
– Не вопрос… – ответил Бесчетнов.
Офицер помялся, но все же вышел из пекарни и стоял теперь в дверях.
«Как на шухере…» – внутренне усмехнулась Ирина.
– Как вам здесь? – спросил Бесчетнов.
– Как всем… – пожала плечами Ирина. – Надоело. Хочется домой. Хотя привыкла.
– Вы помните тот день, когда был убит муж? Тот момент? – спросил Бесчетнов.
– Да… – ответила она.
– Вы видели, что это Грядкин держал нож?
– Да.
– А почему суд не поверил в самооборону? Было же время хорошенько подумать, как говорить…
– Я видно так говорила, что все запутала. Я же была в таком состоянии…
Она усмехнулась…
«Да… – подумал Бесчетнов. – Какое там время. Привезли в РОВД и давай ломать через коленку. Она спьяну и наплела всего подряд»… Он вдруг подумал, что в самой по себе криминальной истории вряд ли выяснится что-то новое. «Надо за любовь поговорить…» – решил он.
– Расскажите, как вы познакомились с Грядкиным…
– Мы случайно с ним познакомились. В 1997 году. С 2004 года начались близкие отношения… – сказала она. «А Грядкин-то говорил, что с 2002-го…» – подумал Бесчетнов.
– А от мужа чего не ушли?
– Не знаю… – она пожала плечами, подумала и добавила: – Из-за сына.
– Сын к вам не ездит?
– Нет. Писала ему. Но… Пару раз он отвечал: «Здравствуй, мама, у меня все хорошо».
После каждой фразы она умолкала и тени воспоминаний пробегали по ее лицу.
Обычно Бесчетнов давал паузе повисеть – вдруг да скажет человек еще чего-нибудь. Но тут в голове у него тикал секундомер.
– Когда Николай зарабатывал большие деньги, понимали, что это от мошенничества?
– Нет. Думала – коммерция хорошо идет. Когда он попался, я удивилась.
– Не было мысли – пусть сидит? Забыть про него?
– Нет.
– С какого момента муж начал догадываться, что у вас кто-то есть?
– Думаю, с 2005 года. До этого я и не думала, что он так бурно будет реагировать. Он меня никогда не ревновал. Я жила как хотела. Бутылка ему нравилась больше меня. Потом я собралась ехать к Николаю, и он узнал, что Николай сидит. Он меня бил. Я обращалась в милицию. Мне говорили: «Разбирайтесь сами». Ну вот и разобрались.
– Как вы восприняли, когда Грядкин вам жениться предложил? – спросил Бесчетнов. Ему хотелось добыть красок для своего материала, но женщина напротив него оказалась немногословная – краски не выдавливались.
– Еще в СИЗО хотели расписаться. Я думала, он отсидит – забудет. Я удивилась, когда он приехал. Думала, молодой парень, освободится – начнет новую жизнь.
– Когда предложил, долго думали?
– Сначала сказала «да», а потом думала долго. Говорила: «Зачем я тебе такая?». Он говорит: «Люблю».
– Любит? – спросил Бесчетнов. Он чувствовал, что вокруг настала необыкновенная тишина. Какая-то бабка, еще одна работница пекарни, горестно смотрела на Ирину. Стоявший в дверях усатый офицер замер, ловя каждое слово и одновременно сторожа – не начали ли их искать?
– Наверно, да… – ответила Ирина.
– А вы?
– Наверно, тоже.
Они помолчали. Бесчетнов смотрел на нее, пытаясь понять, как толковать это «наверное». «Может, уже боится и верить в хорошее-то? – думал он. – Черт, некогда психологию разводить».
– Как вы думаете, затеянный вашим мужем новый процесс чем кончится?
– Даже не знаю… – пожала она плечами.
