— Себе я оставил, не бойся, — махнул рукой Фриссгейн. — Хорошо, что вы удержались в этих сражениях, и воевали так достойно…
Фрисс не знал, сколько ещё Листовиков и кислухи в запасе у Сьютара Скенеса, но на всякий случай встал на рассвете и стал собираться к отлёту. Хелтори и Униви он пока оставил в нише, чтобы забрать на обратном пути. Жители Фейра отпустили его неохотно и просили в другой раз задержаться хотя бы на пять дней…
'Остролист' летел на юг, и хиндиксы Речников всё чаще попадались навстречу, а однажды мимо промчался чёрный сарматский корабль. Остался позади 'Эджин' в тройном кольце стен, вырастивший себе десятки дополнительных мачт и окрасивший купола альнкитов в серо-зелёный цвет с чёрными зигзагами — наверное, так у сарматов выглядела траурная раскраска. Вокруг точно так же окрашенного 'Флана' толпились его рабочие, заталкивая лишние стены обратно под землю и разбирая лучемётные установки. Фрисс повернул к Старому Городу, но 'Идис' растворилась в руинах, и Речник не нашёл её, зато увидел на улице собрание крыс во главе с белыми гигантами и решил в город не заглядывать. Никто, кроме Гедимина, ему там не рад, а сармат и все его помощники в развалины вернутся нескоро…
На восточном берегу Дзельты пестрели шатры и обширные навесы лагеря целителей. Пролетая над Рекой, Фрисс видел над становьем знамёна Астанена, Халана, Канфена и Ондиса. Хиндикса перелетела приток и поплыла над владениями Халана — и там, где вдоль обрыва полегла и побелела трава, Фрисс увидел пустые пещеры и багровый песок.
Речник помнил, что до станции ещё далеко — но даже здесь кончики листьев почернели, и даже здесь не осталось ничего живого. От Реки до обрыва и от участка к участку тянулась широкая лента песка, будто залитого кровью. Речник опустил хиндиксу к самой воде, почуял знакомый резкий запах веществ, которыми смывают ирренциевую пыль, а потом узнал и красное вещество, покрывшее берега блестящим полотном. Это была мея — самое едкое и въедающееся из таких веществ, но и самое сильное. Фрисс видел мею в тот раз, когда Речники принудили сарматов 'Флана' убрать следы утечки. Тогда весь берег под станцией был залит этим веществом и полмесяца багровел, пугая жителей и путешественников, но мея забрала весь ирренций, и больше опасности не было. Неужели Живой Металл разлетелся так далеко от 'Скорпиона'?..
Потом кровавая полоса расширилась и захватила обрыв. Хиндикса летела вдоль багряной стены, и мёртвые пещеры, затянутые переливчатыми плёнками защитных полей, казались окнами в бездну. Брошенные хиндиксы лежали на песке с выломанными плавниками, обугленные занавеси не колыхались на ветру, и некому было повесить знак траура над пещерами, в которых остались одни мертвецы. Фрисс знал, что все погибли, ему для этого не нужно было входить под защитное поле — и так ледяной жутью веяло от выжженных участков. Один… два… длинная полоса безлюдных земель и огромный полупрозрачный купол, переливающийся зеленью и багрянцем. Фрисс поглядел на поле над руинами станции, приземлился у покинутого причала и привязал хиндиксу к каменному кольцу у мёртвой пещеры. Мея блестела на кольце, Речнику показалось, что оно мокрое, но на ощупь красная плёнка была сухой, хоть и скользкой. Фрисс склонил голову перед входом в опустевшее жилище и пожелал мертвецам лёгкого пути в Кигээл. Их призраки не уведут корабль, а живых тут нет, и 'Остролист' остался реять над вымершим участком, а Фрисс пошёл по кровавому песку, вдыхая вязкий воздух, пропахший гарью, меей и оплавленным фрилом.
Речнику показалось, что опустевших участков очень много, но на самом деле он прошёл всего два, а потом потянулись владения станции, где и до взрыва никто не жил. Отсюда уже видно было, как огромен прочнейший купол, скрывший обломки, и как много сарматов здесь — в цветных скафандрах трёх станций и в тяжёлой чёрной броне. Фрисс остановился и тоже надел скафандр.
Сквозь прозрачный щиток он ясно видел теперь, что сарматы в лёгкой броне держатся от куполов поодаль. Одни распыляли вдоль берега мею из ярко раскрашенных фриловых бочек, другие заталкивали в чёрный корабль полотна и свёртки меи, уже снятой с песка, вместе с галькой, тиной, ирренцием и всем, что ещё на неё налипло. А сарматы в чёрных скафандрах бродили по крошеву рилкара и фрила, оставшемуся от 'Скорпиона', и оттаскивали какие-то обломки к прочной стене поля. Видимо, они работали, сменяя друг друга — и сейчас половина их разбирала руины, а вторая сидела на поваленном и залитом меей Дереве Ифи за пределами купола. Речник привстал на цыпочки, выглядывая огромного Древнего Сармата, и очень быстро нашёл его — Гедимин сидел на песке, открыв экран дозиметра, и прощупывал усами прибора толстый слой меи на берегу. Кажется, увиденное не слишком нравилось ему…
Сарматы на дереве заметили Фрисса в ярком синем скафандре. Один указал на него другим, потом кто-то — судя по знакам на груди, это был Хиу — окликнул Гедимина. Древний Сармат поднялся и нашёл взглядом Речника. Тот приветственно помахал руками.
— Уран и торий! Гедимин, я тебя отвлеку ненадолго, ладно?
— Фриссгейн! Стой, где стоишь, я сам к тебе подойду! — крикнул в ответ сармат. Речник остановился, с опаской глядя на купол над 'Скорпионом', но успел заметить, что командир 'Идис' рад ему…
— Слишком сильное излучение, — пояснил Гедимин, отойдя подальше от обломков. — Выберусь к 'Идис' — подкину энергии, укреплю поле. А пока там опасно.
— Даже представить не могу, что там творится… — Фрисс сокрушённо покачал головой. — И ты был под куполом?
— Был. Не бойся, я отмылся — не засветишься, — усмехнулся Гедимин, положив тяжёлую руку на плечо Речника. Фрисс крепко сжал его вторую ладонь, скрытую под чёрной бронёй.
— А кипящее облако вокруг тебя сгущается с каждым днём, — негромко сказал сармат, с интересом рассматривая Речника. — И опять ты где-то облучился, Фриссгейн, даже не буду спрашивать, где. Возьми вот…
— Это в Хессе, наверное. Пришлось там повозиться с излучением, — смущённо сказал Речник и бережно спрятал в карман сумки ампулу с флонием. — А тебе самому хватит? Мне сказали, что ты отдал весь флоний для жителей…
— Я? У меня столько нет, Фриссгейн. Мы выгребли запасы со всех трёх станций, себе оставили чуть- чуть, и Гвеннон заказал ещё, но транспорт прибудет только весной, — вздохнул Гедимин. — Тем, кому не хватит, придётся выживать самим. Не знаю, как ваши лекари справятся с ЭМИА-облучением…
— Они будут стараться, — коротко сказал Речник. — Очень благородно и щедро с вашей стороны так помогать нам… и во время войны, и с этим взрывом… Астанен не забыл про вас, не оставил вас без награды?
— Странно было бы требовать награды, причинив вашей стране такой вред, — Гедимин кивнул на развалины. — Хотя Астанен предлагал, и мы, признаться, согласились. Единственное, что полезного сделал я — это вытряс компенсацию из некоего Идмина-Некроманта. Это, оказывается, были его фарки. Интересно… он сам явился к куполу сразу после взрыва, сам предложил заплатить, ну а цену уже установили мы. Кажется, Астанен был рад получить металл…
— Конечно, — кивнул Фрисс. — Этот Идмин — один из богов… Вас и ваших станций боятся даже боги! И вы не причинили никакого вреда, напротив, очищаете и исцеляете от ран нашу Реку! Скажи, Гедимин…
Он замялся, оглядываясь на развалины, поле, трепещущее под натиском излучения, и кроваво- красный берег.
— Скажи, сколько веков ещё не вырастет трава вокруг 'Скорпиона'? Тут никогда уже нельзя будет жить?
— Почему? — удивился Гедимин, проследив за его взглядом. — Берег и пещеры очистятся за месяц, а весной уже можно будет заселить их без малейшей угрозы для себя. Можно вычистить и быстрее, если Астанен торопится.
Он пожал плечами.
— А вообще в этом году мы успеем немного — поставить тут защитные поля, вывезти трупы и, если повезёт, отследить пылевой след. Повезло, что пыль недалеко разлетелась — мы вовремя успели, ещё немного, и она накрыла бы пол-Реки…
Фрисс зацепился за слово 'трупы' и поёжился. Он видел, как сарматы под куполом нашли среди обломков что-то тёмно-багровое, почти чёрное от сажи, и осторожно перенесли находку к стене. Гедимин посмотрел на них и нахмурился.
— Тут всё было в дохлых фарках. Даже станцию из-под них было не видно! А теперь мы находим
