— Третья: похищение у меня из кармана штанов копии этой рукописи.
— В Волге.
— Четвертая: ваши сообщники — Хренов и Бахвалов.
— Липа: у них другие фамилии.
— Они раздавали водку, агитировали, подняли бунт и пытались запороть ножами меня и профессора.
— И так далее, — нетерпеливо перебил Ливеровский, — но они уже на берегу в надежном месте или утонули.
— Посмотрим, — Гусев усмехнулся. Ливеровский чуть сдвинул брови: Что-нибудь, чего я не знаю?
— Да… Кстати, я угадал и час и место, — именно этот перекат, — где вы перейдете в наступление… (Ливеровский, нахмурился.) — Улика пятая: убийство негра. (У Ливеровского отвалилась челюсть; с трудом подобрал ее, покашлял:) — Извиняюсь… вы что-нибудь путаете…
— Правда, нам удалось предупредить преступление в последнюю минуту. Негр жив.?! И вы осмеливаетесь обвинять меня…
— Обвиняю вас и миссис Эефирь Ребус, сестру известного Ребуса, главы шпионского агентства Ребус, которому северо-американские, канадские и аргентинские аграрии поручили добыть Хопкинсона живым или мертвым вместе с его замечательным открытием…
— Хотя бы и так! — Ливеровский выдернул из кармана револьвер, но и у Гусева тотчас же оказался в руке автоматический пистолет. Направив дуло в дуло — они глядели друг другу в глаза.
— Стрелять будете? — спросил Ливеровский.
— Обязательно.
— Ответом на это последует запрещение ввоза в Мигуэлла-де-ля-Перца вашего проклятого демпинга, — Ваша республика не откажется от наших папирос из-за такой мелочи… Вы идеалист… Но, чтобы не создавать лишнего конфликта, считайте себя живым. Убирайте пушку.
Оба медленно опустили оружие, сунули в карманы.
Ливеровский повысил голос:
— Покушение на негра — чистейшая провокация… Вы можете убедиться, — он премило проводит время с миссис Ребус… (Постучал в жалюзи.) Миссис Ребус, вы оба еще не спите? Алло?
Жалюзи отодвинулись, и в окно высунулся по пояс, облокотился о подоконник Парфенов, — вместо парусиновой блузы на нем был военный френч со снаряжением.
— Ай-ай-ай, — сказал он Ливеровскому, — ну и заграничные гости… Ай-ай-ай… Когда перестанете гадить?
— Кто он такой? — закричал Ливеровский.
Гусев сказал:
— Начальник речной охраны Средневолжского края и мой начальник.
— Ай-ай-ай, — Парфенов качал головой, — напрасно только людей подводите, господин вице- консул… Все равно мы ваши карты раскроем, воровать вам не дадим… Зря деньги кидаете, получаете конфуз. Торговали бы честно…
— Где миссис Ребус?
— Временно в моей каюте. Уворованные вами рукопись и копия оказались у дамочки под подушкой. Неудобно. А Хшкинсона вы, сукины дети, чуть не угробили. Так нанюхался хлороформу, слышите — мычит в капитанской каюте.
Рысью мимо пробежал капитан. К пароходу подчаливал катер речной охраны. Парфенов исчез в окошке. Палуба осветилась.
— Сдались? — спросил Гусев.
Ливеровский бешено топнул желтым башмаком. Парфенов вышел на палубу, нагнулся вниз к катеру:
— Ну что? Выловили всех троих? А? Давайте их наверх.
Зыбкой походочкой появилась Шура, прижимала руки к груди, хрустела пальцами… Робко ныряла головой то в сторону Гусева, то Парфенова.
Парфенов ей:
— Ай-ай-ай… Вот и верно, что глупость — хуже воровства.
— Знаете, уж чего-чего, — Шура сразу осмелела, — а за советскую власть… И надо же… (На Ливерайского)… Этот серый альфонс меня попутал…
По тралу поднялись Хренов, Бахвалов и профессор. С них ручьями текла вода. Сзади — охрана. Шура всплеснула руками, кинулась к профессору:
— Валька, на кого ты похож!
Профессор поднял палец:
— Я вас не знаю, гражданка Шура… (И Парфенову:) Я потерял данное мне на хранение счастье целого народа. Судите, меня…
— Успокойся, товарищ, — сказал Парфенов…
В эту минуту, как зверь из клетки, от стола к борту пролетел Ливеровский и в упор стал стрелять в Хренова и Бахваева. Но курок револьвера только щелкал осечками.
Гусев:
— Брось, вице-консул, патроны же я вынул из твоей пушки.
Комментарии
Повелитель железа*
КАТАЕВ Валентин Петрович (1897–1986) родился в Одессе в семье учителя. Еще в гимназии проявил склонность к литературному творчеству. В 1915–1917 гг. был на фронте, дважды ранен, отравлен газами. С 1919 г. — служба в Красной Армии. По возвращении — Одесское отделение РОСТА. Затем — Москва, с 1923 г. — сотрудничество в газете «Гудок».
Должность фельетониста способствует раскрытию сатирического дарования Катаева. Из-под его пера выходит множество сатирических и юмористических рассказов, широко публикуемых периодикой. Катаев приобщается, также к «большой прозе»: романы «Остров Эрендорф» (1924; явная пародия на «Трест Д. Е.» И. Эренбурга), «Повелитель железа» (1925), повесть «Растратчики» (1926).
И. Ильф и Е. Петров называли Катаева своим «мэтром», не без его воздействия они принялись за совместную работу над романом «Двенадцать стульев», каковой и посвятили старшему товарищу. В. Катаев, в свою очередь, уделил немало теплых страниц мемуарной книги «Алмазный мой венец» Другу, в котором узнается И. Ильф, и брату, в котором трудно не увидеть Е. Петрова. Вообще многие страницы этого катаевского произведения посвящены судьбам нашей сатиры, ее талантливейшим мастерам (Слеша — Ключик, Булгаков — Синеглазый и т. д.)
Повелитель железа. — Впервые: Катаев В. Повелитель железа. Авантюрный роман с прологом и эпилогом. В.-Устюг: «Мысль», 1925.
Красавица с острова Люлю*
ЗАЯИЦКИЙ Сергей Сергеевич (1893–1930) родился в Москве в семье профессора медицины. Окончил философское отделение Московского университета. Первая публикация — анонимный сборник «Стихотворения» (1914). Много печатался как переводчик с западно-европейских языков.
Автор четырех опубликованных сатирических произведений: «Земля без солнца» (альманах «Рол»,
