экспедиции в Гималаях. Газеты писали о моей гибели, но это вздор. Как видите, я жив и здоров.
Лицо профессора Савельева омрачилось.
— В 1914 году два моих сына Борис и Глеб были убиты на фронте. Жена не выдержала потрясения и сошла с ума. Вокруг меня тысячи матерей сходили с ума и миллионы сыновей падали замертво в лужи крови. Только мои стальные нервы способны были выдержать это потрясение. Но я проклял войну и решил отдать все свои силы на борьбу с ней. Я еще не знал, какими средствами я буду бороться за идею всеобщего мира, но я был твердо убежден, что для этого нужно обладать чудовищным сверхчеловеческим богатством. Еще тогда мне было известно о существовании библиотеки Ивана Грозного. Я очень часто тайно посещал ее, изучая редчайшие старинные книги и манускрипты. В одной древней тибетской книге неизвестного автора я наткнулся на указание местонахождения сокровищ Далай Ламы. Немедленно я отправился с экспедицией в Тибет, где и открыл сокровища. Они находились в земле, посредине очаровательной долины, на том самом месте, где сейчас стоит этот дом. Я решил навсегда поселиться здесь. Через некоторое время ко мне примкнуло еще двое людей, доктор Саки и тибетский ученый Дунг-Нагу, которые так же, как и я, решили посвятить свою жизнь делу всеобщего мира.
Савельев немного помолчал и продолжал:
— Сначала мы пытались бороться с войной путем агитации. Мы издавали в разных частях света более полутора тысяч газет, пропагандирующих идеи всеобщего мира, но это средство оказалось недейственным. Тогда мы тайно организовали уничтожение взрывчатых веществ, складов оружия и пушечных заводов. Но это нам плохо удавалось тоже. Мы пытались, подкупать военных министров и президентов… Мы объявляли фантастические премии для деятелей мира… Ничего не помогало. Земной шар был населен сумасшедшими, которые жаждали крови и убийств.
Королев с напряженным вниманием слушал исповедь этого странного человека.
— Мы уже совсем было отчаялись, как вдруг в 1924 году в газетах промелькнули заметки об открытии неким Матьюсом каких-то лучей, которые якобы делали войну немыслимой. Мы купили у Матьюса его изобретение, заплативши за него баснословную сумму. Конечно, это изобретение оказалось значительно раздутым, но принцип его был, несомненно, гениален. Дело заключалось в следующем. Если должным образом использовать всю ту электрическую энергию, которая в пассивном состоянии находится в земном шаре, если включить в одну непрерывную цепь все магнитные поля, находящиеся на данном материке или даже на всем земном шаре, то можно достигнуть того, что при повороте рычага в одном пункте все без исключения железо, находящееся вокруг, намагничивается.
Королев впился глазами в профессора.
Савельев спокойно продолжал:
— Я стал работать над усовершенствованием открытия Матьюса и вот, наконец, построил машину обратного тока. До сегодняшнего дня эта машина могла действовать только на десять километров в окружности. Для того чтобы распространить ее влияние на значительно большее пространство, нужно было открыть местонахождение магнитных полей Тибета. Тут я вспомнил, что указания на этот счет имеются в одной из книг, находящихся в библиотеке Ивана Грозного. Дальнейшее вам, вероятно, известно. Скажу только, что сегодня мы соединили наши машины с магнитными полями. Теперь одним движением руки я могу заставить все железо, находящееся на полуострове Индостана, намагнититься. А вы представляете себе, что это такое?
Профессор Савельев вскочил с кресла.
— Это значит, что ружейные затворы не открываются. Военные самолеты не летят. Машины останавливаются. Все железные предметы соединяются друг с другом, и отцепить их не может никакая сила в мире. Война становится не-воз-мож-ной.
Королев был потрясен. Савельев продолжал:
— Итак, двадцатого июля ровно в 12 часов дня машина обратного тока начнет действовать. И пусть все человечество на примере Индии увидит, что значит абсолютный, полный, ненарушаемый мир. А теперь пойдемте. Я покажу вам свою машину.
Королев, еле скрывая нетерпение, поспешил за профессором.
А Савельев шел через сад, бормоча:
— Я заставлю вас перестать воевать! Заставлю! Заставлю! Заставлю! Больше ни один сын не должен умереть от пули и ни одна мать не должна сойти с ума от горя. Я превращу окровавленную Индию в неподвижный рай.
Профессор открыл ключом калитку в западной части стены и пропустил Королева вперед.
Перед ними стоял громадный дом, похожий на обсерваторию, с хрустальной крышей.
Рядом с ним возвышалась легкая и воздушная решетчатая радиостанция.
Глава двадцать третья
Машина обратного тока
Итак, Рамашандра наконец попал в руки британского правительства.
В тот же день под председательством полковника Хейса состоялось заседание военно-полевого суда, на котором Рамашандра был единогласно приговорен к смертной казни.
— Господа, — сказал Хейс, — я предлагаю казнить Рамашандру публично. Мы должны показать мятежникам свою мощь. Пускай рабочие Калькутты собственными глазами увидят, как слетит голова их главаря. Мы устроим из этой казни феерию.
Возражений не последовало. Тут же был разработан подробнейший план предполагаемой публичной казни. Она должна была состояться на центральной площади Калькутты двадцатого июля ровно в двенадцать часов дня по среднеевропейскому времени.
Время казни приближалось со страшной быстротой.
Под усиленным конвоем Рамашандра был перевезен из Бенареса в Калькутту и заключен в смертную камеру центральной калькуттской тюрьмы. Отсюда бегство было почти невозможно. Камеру Рамашандры сторожили четыре самых надежных часовых гарнизона.
Малейшая связь Рамашандры с внешним миром была прервана. Даже крошечное решетчатое окошко его камеры выходило во внутренний двор крепости.
Стэнли Холмс и Допкинс торжествовали.
Шандромуки, которая последовала за своим возлюбленным в Калькутту и поселилась недалеко от тюрьмы, была в отчаянии. Она готова была отдать свою жизнь, чтобы освободить Рамашандру. Но увы — это было невозможно.
Ее прелестное, смуглое личико похудело. Глаза ввалились и казались теперь громадными.
Подпольный комитет партии беспрерывно заседал, обсуждая план спасения своего вождя. Рабочие окраин волновались. Правительство было непреклонно.
Профессор Савельев ввел Королева в свою лабораторию.
Эта громадная, квадратная, стеклянная комната, устроенная в верхнем этаже того самого здания, которое Королев уже видел в день своего прибытия в «Долину Мира», покрытая хрустальным куполом, напоминала не то зимний сад, не то университетскую аудиторию.
Вся «Долина мира» была видна отсюда как на ладони.
Посередине лаборатории на стеклянном пьедестале стояла машина обратного тока.
Несколько фарфоровых дисков, соединенных между собою электрическими проводами, служили ее основанием.
В непонятной путанице штепселей, рычагов и ручек виднелась черно-красная магнитная подкова. Толстая металлическая палка подымалась вверх, проходила сквозь купол потолка и заканчивалась сверкающим на солнце медным шаром.
Возле машины обратного тока возился японец Саки, вытирая желтым куском замши поблескивающие части машины.
Профессор Савельев поздоровался с ним и спросил:
— Все ли готово для опыта?
