— Не надо извиняться, querida.
— Если бы не я, твой последний бой не был бы таким противоречивым. У тебя и так хватало неприятностей. Я не знаю, зачем ты привез меня в Испанию, но чувствую себя виноватой.
Его взгляд стал задумчивым.
— Если бы не ты, Аменаса проткнул бы меня рогом. У него была точно такая же отметина — розочка, которую я видел во сне. А в финале он мне подмигнул — клянусь! Я обернулся к трибунам, чтобы посвятить тебе этого быка, увидел на тебе огромную белую шляпу и понял, что спасен. — Мигель в последний раз затянулся сигаретой и затушил ее о перила. — Эль Пелигро всегда был противоречивым. Именно поэтому он и стал великим. — Он положил окурок в обнаруженную им на балконе пепельницу.
— Я думала, мы больше не увидимся. Ведь я оскорбила твое достоинство. Ты не звонил…
— Ты тоже не звонила, querida. — В его тоне не было осуждения.
Стефани опять посмотрела на воду.
— Мне казалось, что я поступила правильно, уехав и положив конец нашим отношениям. До встречи с тобой я вела обычную жизнь и была вполне довольна. Когда-нибудь я расскажу тебе про своих родителей… Но шли дни, я каждый вечер смотрела на снимки Рея и наконец поняла, что хочу изменить свою жизнь, что мне нужен ты — любой ценой! — Она сделала глубокий вдох, чтобы не заплакать у него на глазах. — Я хотела позвонить тебе сегодня вечером из дома — попросить прощения и сказать, что я сваляла дурака. И тут появляешься ты.
— Судьба тебе улыбается.
Мигель продолжал шутить, но она видела в его красивых глазах затаенную боль.
— Я обидела тебя, да?
— Querida, ты сильно уязвила мою гордость. — Он достал пачку сигарет, подержал ее в руке и убрал обратно в карман. — Все говорили, что ты меня бросила. Из-за тебя я попал в неловкое положение перед родными и друзьями. Надо признать, что я всего лишь испанский мачо с непомерно раздутым самолюбием!
— Почему же ты приехал?
Мигель улыбнулся. Глаза его сияли.
— Ты, наверное, думаешь, что у Доминго неромантичное сердце, но это он велел мне отставить бутылку с текилой и лететь в Америку.
Стефани взглянула на него с сомнением.
— Он сказал — я цитирую: «Матадор, я говорил, что она тебя погубит, но ты меня не слушал. А теперь ты сам губишь себя! Пока еще не поздно, найди эту женщину и докажи ей, что ты настоящий мужчина».
Стефани засмеялась:
— Благослови его Господь!
— Но я боялся, что ты опять мне откажешь, поэтому названивал твоему брату и выпытывал у него сведения о тебе. Я хотел знать, что ты так же несчастна, как и я. — Мигель усмехнулся. — Скажи спасибо Доминго… и Ричарду: он терпел мои ежедневные звонки и, вместо того чтобы обсуждать дела, рассказывал о сестре.
— Представляю, какое будет лицо у Доминго, когда я скажу ему спасибо!
Стефани понимала, что Мигелю непросто говорить такие вещи. В его стране мужчины не бегают за женщинами, которые их унизили.
— Querida, я хочу, чтобы ты знала. — Он допил свой бокал, подошел к столу и налил себе еще вина. — Эль Пелигро — не подлец.
Она покачала головой:
— Не надо больше ничего объяснять.
— Пожалуйста, выслушай, — произнес он мягко, но настойчиво. — Между нами больше не должно быть никаких недоразумений. Я знал, что Пакоте шантажировал Франкосиса. Пакоте на всех собирает компромат. Я знал, что Франкосис любит Палому: в Мадриде есть люди, которые держат Эль Пелигро в курсе всех городских новостей. Но я не собирался использовать эту информацию, потому что не хотел никого обижать. Я уговорил Доминго не объявлять о моей помолвке с Паломой, пригрозив, что иначе лишу его заработка.
— Мне очень жаль, Мигель, что я не подходила к телефону, когда ты звонил. Но я была совершенно растеряна. И потом, мое самолюбие тоже было задето. Я думала, что после того скандала в ночном клубе ты изменил мне с Паломой или с этой стервой Дженной Старр.
— Стервой? — Он с усмешкой почесал нос.
Стефани невольно покраснела.
— Она так и липла к тебе, а ты ей позволял. Ладно, забудь!
Но когда Стефани вспоминала руку Мигеля, скользящую по бедрам кинозвезды, ее сердце болезненно ныло.
— Я же сказал, что люблю тебя, и никакие силы не разрушат мою любовь. Если бы ты мне поверила, то не волновалась бы из-за Дженны Старр или каждой пары трусиков, которые летят ко мне на арену или приходят по почте.
— Почему ты не объяснил мне этого до отъезда в Испанию?
— Я думал: если ты меня любишь, то будешь поступать, как я хочу. Так рассуждают все испанские мужчины.
— Когда мы сидели ночью перед моим камином, я сказала тебе, что я журналистка. Эта информация была нужна мне для статьи… и для душевного равновесия.
— А я просил тебя быть просто женщиной, но ты меня не послушала. Я хотел, чтобы ты поехала в Испанию в качестве моей возлюбленной, и только. А потом я сделал бы тебя своей женой.
Его взгляд был полон тоски.
— А кто я сейчас, Мигель? Женщина, которая должна тебе подчиняться? — В ее вопросе прозвучали нотки досады.
— Нет. Такая женщина мне не нужна. Мне нужна ты. — Он коснулся ее щеки, очертил пальцем контур ее лица и приподнял подбородок. — Любовь моя! Dios mio, как же я тебя люблю!
Стефани прильнула к Мигелю и долго стояла в его объятиях, вбирая в себя тепло, по которому томилась столько недель. Она нежно гладила его шрам, брови, веки, густые жесткие волосы.
— Ох, Мигель! Я думала, что, уехав, сделаю тебе лучше и когда-нибудь ты поблагодаришь меня за такой разумный поступок. Я думала, ты будешь и дальше драться с быками, а я не смогу быть женой матадора — жить в гостиницах, каждое воскресенье с тревогой ждать твоего возвращения и мириться с тем, что женщины забрасывают тебя не только розами.
Он улыбнулся и снова поцеловал ее в губы.
— Ты должна мне доверять.
— Тебе я доверяю. Я не доверяю себе. И потом, впереди у нас столько проблем… Где мы будем жить? И как быть с твоей религией? И с твоей семьей?
— С моей религией? — Мигель смущенно взглянул на Стефани, как будто это был единственный вопрос, о котором он не подумал.
— Я вижу, как важна для тебя твоя вера. Ты наверняка захочешь обратить в нее своих детей… наших детей.
Лицо Мигеля стало серьезным.
— Si. Я захочу обратить наших детей в свою веру.
— Меня тоже? И вообще, сможем ли мы венчаться в твоей церкви?
— Ты взрослый человек и можешь сама решить, какой веры тебе придерживаться. Что касается наших детей — наверное, мы сможем прийти к взаимному согласию в этом вопросе. А обвенчаемся мы там, где захотим.
Стефани задумалась над его словами, не найдя с ходу, что возразить.
— А где мы будем жить?
— Ты очень беспокойная натура. Как тебе спится по ночам? — Он взмахнул рукой. — Я купил дом на этой улице. Мы можем какое-то время пожить там. Три комнаты, вид на океан — очень дорогое жилье. Твой
