Диана с бьющимся сердцем медленно подошла ближе. Внезапно он поднял голову и резко обернулся, поморщившись от острой боли. Его глаза встретились с ее глазами, и в них промелькнул огонь, но тут же его веки опустились, и всякое выражение исчезло с его изможденного лица.
— Какого черта ты здесь делаешь? — холодно спросил он.
— Дрю привез меня, — сказала она, чувствуя комок в горле. Она, конечно, не ожидала, что он встретит ее с распахнутыми объятиями, но холодная враждебность в лице Нортона просто пугала ее. — Он встретился со мной сегодня в Лондоне и рассказал о… об этой аварии.
— Так как это случилось две недели назад, — язвительно сказал он, — я практически здоров.
Диана внимательно разглядывала его. След синяка под глазом придавал Нортону странно зловещий вид, но, кроме появившейся на носу вмятины и прислоненной к креслу палки, никаких внешних признаков аварии не было.
— А сотрясение мозга? — спросила она, стоя на полпути от двери, готовая к бегству.
— Если ты имеешь в виду, полностью ли я контролирую свои умственные и физические способности, то да, я — в норме.
— Тебе повезло.
От его улыбки у нее по коже побежали мурашки.
— Еще как. Я очень легко отделался.
Диана поняла это именно так, как это прозвучало.
— Ты хотел сказать — и от меня тоже.
Он пожал плечами.
Молчание затягивалось. Нервы Дианы напряглись до предела.
— Хорошо, — сказала она наконец, — теперь, когда я посмотрела на тебя и вижу, что ты цел, мне лучше уйти. Всего хорошего, Норман.
— Подожди! — хрипло проговорил он.
— Зачем?
— Почему ты приехала?
— Ханна, видимо, думала, что ты хочешь этого.
— Ханна, черт возьми, слишком много себе позволяет, — со злостью сказал он.
— Я не знаю, почему она беспокоится, — с неожиданной яростью набросилась на него Диана. — Как можно быть таким неблагодарным? Эта девушка во время своего медового месяца остается здесь, чтобы ухаживать за тобой, изводит себя из-за того, что ты медленно поправляешься, а ты только ворчишь!
Диана резко повернулась.
— Куда ты? — отрывисто спросил он.
— Сказать Ханне, чтобы она устраивала свою личную жизнь и предоставила тебя самому себе, ты, эгоистичная свинья…
Неожиданный смех заставил ее остановиться. Она обернулась.
— Прости, Диана.
— Извиняйся перед Ханной, а не передо мной!
— Именно это я и хотел сказать, — учтиво согласился он. — Ханна не заслуживает насмешки.
— Тогда как я, видимо, заслуживаю. — Глаза Дианы вспыхнули зеленым огнем. — Я приехала сегодня сюда только потому, что Дрю и Ханна попросили меня об этом.
— Разумеется, это не твоя идея, — съязвил он.
— Как она могла быть моей? Я не знала, что ты попал в аварию. У меня не было никаких известий о тебе, откуда я могла знать, что случилось? — обиженно возразила она.
Он с трудом встал, опираясь на палку.
— Действительно, откуда ты могла узнать? Ты убежала и спряталась где-то. Даже твой отец не знал, где ты. Я мог погибнуть, меня бы уже похоронили к этому времени, откуда тебе знать! Вряд ли ты пыталась связаться со мной за это время.
Диана открыла было рот для возражений, но передумала.
— Я пыталась, — нехотя признала она. — Звонила тебе раз или два, затем прекратила. Я решила, что ты снова уехал за границу.
Лицо Нортона несколько смягчилось. Некоторое время он, молча, смотрел на нее как будто ясно увидел ее только сейчас, когда его злость немного рассеялась. Диана спокойно выдержала его изучающий взгляд и от удивления вздрогнула, когда Нортон произнес слова, которые она меньше всего ожидала услышать.
— Мне понравился твой отец, Диана. Она слабо улыбнулась в ответ.
— По-видимому, это чувство взаимно. Папа с неодобрением отнесся к тому, что ему пришлось солгать тебе от моего имени. Хотя, если он сказал, что я в кровати с головной болью, он сказал правду, за исключением того, что эта кровать была в гостинице, а не дома.
— Скажи, ради Бога, зачем тебе понадобилось прятаться в гостинице? Даже если бы я смог поехать следом за тобой той ночью, не попади я в отделение «Скорой помощи», тебе достаточно было сказать мне, чтобы я ушел. Я не стал бы причинять тебе боль.
Нортон слегка покачнулся, и Диана бросила вперед, чтобы поддержать его.
— Сядь, пожалуйста, — попросила она.
— Сяду, если и ты сядешь, — устало сказал он и опустился в кресло, как только она присела на, краешек кровати. — И не беспокойся. С головой у меня все уже в порядке, это всего лишь проклята лодыжка, — объяснил он и устремил на нее пристальный взгляд. — Ну а теперь рассказывай. Из-за чего ты сбежала?
— Из-за того, что сказала Луиза, — откровенно призналась Диана.
Нортон помрачнел.
— Я мог бы догадаться! И что же моя распрекрасная мачеха наговорила обо мне? Уверен, что ничего хорошего.
— Наоборот. Она употребила слово «замечательный».
Нортон тупо посмотрел на нее.
— Ты уверена, что она имела в виду меня, а не Дрю?
— О да, — с самообладанием подтвердила Диана. — Она сказала, что ты был замечательным любовником. Что когда ты вырос, стал большим и сильным, она уже не рассматривала тебя как своего приемного сына, и что когда твой отец умер, вы стали любовниками. — Диана вызывающе посмотрела ему в глаза. — Вот что сказала эта леди.
— И ты поверила! — с горечью произнес Нортон.
— Она была очень убедительна. И совершенно очевидно, что она все еще увлечена тобой, даже если ты больше не хочешь ее!
— Я никогда не хотел Луизу, — сказал он с помрачневшим лицом и закрыл глаза, сжимая рукой подлокотник. Затем снова открыл глаза, пронзительно глядя на нее. — Очевидно, ты мне не поверишь, пока я не расскажу тебе эту историю целиком.
Она затрясла головой.
— Пожалуйста, не надо…
— Надо. Я знаю Луизу. Бог знает что за историю она состряпала, но, должно быть, неплохую, раз заставила тебя убежать. — Он немного помолчал, уставившись в пространство. — Мой отец умер, когда мне было двадцать два года. Дрю учился в закрытой школе. После похорон он вернулся туда, и я остался с опечаленной вдовой. Как сказала мне Луиза, физическая сторона их брака была исключена за некоторое время до этого. А она была молодой, здоровой женщиной такого же возраста, как ты сейчас. Думаю, она по-своему любила моего отца и была потрясена его смертью. Но, задумавшись о смертности всего живого, захотела немедленно воздать должное жизни прославленным в веках способом. А я был ближе всего в этом же доме. Луиза никогда не претендовала на роль матери по отношению ко мне, да и я не рассматривал ее в этом качестве. Но, когда она стала пытаться соблазнить меня, я однозначно отверг это. Во-первых, я искренне переживал смерть отца. Кроме того, мне была крайне неприятна сама мысль о его жене в таком смысле. Не пойми меня неверно! Я вовсе не был обеспокоен вопросами пуританской морали. Я только что закончил колледж, только что приступил к работе и, конечно, был неопытен. Но заигрывания вдовы моего
