грустно. Я один одолеть их не в силах, против многих даже самый сильный часто бывает бессилен.
И ответил так Одиссей Телемаху:
— Позволь мне сказать тебе правду: я всем сердцем досадую, слыша, как много оскорблений наносят наглые женихи, захватив в свои руки дом такого, как ты, молодого героя. Скажи, почему ты все это терпишь? Может, народ тебя ненавидит, или, может быть, ты в раздоре со своими братьями? Будь я такой молодой и сильный, как ты, будь я сын Одиссея или сам Одиссей, я наказал бы грабителей дерзких. И если б они Одолели меня, я б согласился быть лучше убитым, чем сносить так долго их оскорбления.
— Добрый мой гость, — ответил ему Телемах, — я все тебе расскажу, чтоб знал ты всю правду. Нет, народ не враждует со мною, братьев нет у меня, и у прадеда был только один сын Лаэрт, а у Лаэрта — единственный сын Одиссей; у отца ж моего Одиссея я тоже один. Я был младенцем, когда мой отец ушел сражаться под Трою, и остался один с матерью в доме; вскоре вторглись в наш дом женихи, сватаясь за мою мать Пенелопу; они принуждают ее выйти замуж, расхищают наше добро, а мать любит отца и не хочет вступать в ненавистный ей брак и не знает, как с этим покончить; меня женихи замышляют убить, чтоб не был я им помехой.
— А теперь, — обратился Телемах к Эвмею, — скорее ступай к Пенелопе и расскажи о моем возвращении, а я подожду тебя здесь. Но передай ей об этом так, чтоб никто не услышал, чтоб никто не узнал, что я дома, и скорей возвращайся назад.
— Все, что велишь, я точно исполню. Но не зайти ли мне по дороге к Лаэрту, чтоб порадовать его вестью о твоем возвращении? Бедный старик, он все время тоскует о сыне, и по тебе, уехавшем в Пилос, скучает.
— Жаль мне его, — сказал Телемах, — но ты прежде сходи в дом к Пенелопе, а сам возвращайся сюда. Скажи ей, чтоб она тайно от всех, чужих и домашних, отправила б ключницу к деду Лаэрту с вестью о том, что я возвратился.
И Эвмей отправился в город.
Одиссей открывается Телемаху
Когда Эвмей вышел из хижины, явилась Афина-Паллада в виде прекрасной смуглой девушки, Телемаху она была невидима. Ее заметил только Одиссей и собаки, которые, не залаяв, кинулись со двора. Кивнув, подала знак Одиссею Афина, и он, догадавшись, вышел из хижины и встретил ее у высокой ограды.
— Одиссей благородный, — обратилась к нему Афина, — ты можешь теперь открыться и обо всем рассказать Телемаху. Вы условьтесь вместе тотчас отправиться в город, чтоб погубить женихов. Я приду к тебе б дом и помогу тебе справиться с ними.
И она прикоснулась к Одиссею своим золотым жезлом, и тотчас плечи его покрылись чистым хитоном, ростом вдруг стал он выше и моложе лицом; его смуглые щеки стали полнее, и черной густой бородой покрылся его подбородок. Вернув ему прежний образ, Афина исчезла, а Одиссей направился в хижину.
Увидя его, Телемах изумился такой перемене, он опустил глаза и подумал, что перед ним стоит один из бессмертных.
— Странник, тебя не узнать в новом виде, ты, может, спустился с Олимпа? Будь милостив к нам, и мы почтим тебя богатой жертвой, а ты нас, могучий, помилуй!
— Нет, я — не бог, а родной твой отец Одиссей, за которого ты столько обид претерпел, — и на газах у Одиссея показались слезы, и он стал целовать милого сына. Стоял Телемах в изумлении, и, не поверив, что отец и вправду вернулся в Итаку, он воскликнул:
— Нет, ты не отец мой, а демон, меня ослепивший своим волшебством; ты хочешь своим обманом горе мое увеличить. Разве человек может так вдруг измениться и из дряхлого старца обратиться в могучего мужа?
Ответил ему Одиссей:
— Сын мой, не удивляйся чуду и не чуждайся отца; да, я — Одиссей, твой отец, много бед испытавший и вернувшийся после долгих скитаний в родную Итаку. Мое превращение устроила Афина- Паллада, она может сделать все, ведь был же я обращен в нищего старца, а ныне, как видишь, снова стал сильным мужем.
Сказав это, Одиссей сел, а Телемах, зарыдав от волнения, обнял отца; им обоим хотелось теперь плакать; как стонет сокол или орел, у которых охотник выкрал птенцов из гнезда, так громко со стоном рыдали Телемах и Одиссей; так они бы проплакали до захода солнца, если бы не спросил Телемах отца, на каком корабле и какою дорогой он прибыл в Итаку; и рассказал ему Одиссей, как славные мореплаватели привезли его из Феакии на своем корабле в Итаку.
— Я вернулся сюда, чтобы вместе с тобой отомстить и врагов уничтожить. Скорей назови мне всех женихов, откуда они родом, сколько их, и мы с тобою обсудим, возможно ли нам вдвоем их всех уничтожить или надо призвать нам на помощь людей. И ответил ему Телемах:
— Отец, я слышал всегда, что ты мудростью славен и превосходно владеешь копьем; но нам с тобою вдвоем никогда не одолеть такого числа врагов. Их не десять, не двадцать; из одного лишь Дулихия прибыло их пятьдесят два человека, с острова Зама — двадцать четыре, из Закинфа — двадцать да из Итаки двенадцать, и с ними глашатай, слуги, певец Фемий и двое рабов. С такою толпой нам трудно будет бороться. Нам лучше подумать о том, чтобы найти людей, которые нам помогли бы.
— Если Зевс и Паллада нам помогут, то надо ли искать лучших помощников в деле? — возразил ему Одиссей. — Знай, что когда наступит время отмщения, они придут нам на помощь.
— Правда, они далеко в облаках обитают, но ты выбрал славных помощников в деле, — сказал Телемах.
И продолжал Одиссей:
— Завтра на раннем рассвете иди в город и будь среди женихов. Я приду вслед за тобой вместе с Эвме-ем в образе нищего старца. Если женихи станут меня оскорблять в моем доме, ты это сноси терпеливо, и если бы даже меня выбросили за дверь, ты будь равнодушен. Можешь, конечно, им слово сказать в защиту меня, но делай это спокойно и к ним дружелюбно. Помни, час их гибели близок! Смотри, чтоб ни один человек не знал, что я — Одиссей, — ни Лаэрт, ни Эвмей, никто из домашних, ни даже сама Пенелопа. А мы между тем узнаем, кто из слуг нас уважает и любит. Когда я приду вместе с Эвмеем в свой дом, я подам тебе знак головою, когда будет надо, и ты тотчас спрячь все оружие, что находится в зале, отнеси его в верхнюю комнату дома, и в угол сложи, но оставь в зале для нас два меча, два копья, два щита из воловьей кожи, — они нам пригодятся, когда мы вступим в бой с женихами. Если же спросят они, почему убирают из зала оружие, ты им ответь, что в зале дымно, и с той поры, как отец твой покинул дом, оно стало ржаветь и все закоптилось. Помни, нам нужна осторожность.
— Милый отец, — ответил Телемах, — надо слишком много времени, чтобы расспросить всех слуг и рабов, и наши расспросы могут нам лишь повредить.
Одиссей с ним согласился, и долго еще они вели между собой беседу.
В доме Одиссея
Когда гребцы ввели в гавань корабль, на котором Телемах плавал в Пилос, они отправили к Пенелопе гонца известить о благополучном возвращении сына.
Гонец встретился на пороге царского дома с Эвмеем, который тоже явился сюда с вестью от Телемаха; гонец объявил во всеуслышание, что Телемах вернулся в Итаку, а Эвмей подошел к Пенелопе и сказал ей на ухо все, что велел ей передать Телемах, и тотчас вернулся обратно.
Женихи, услышав о благополучном возвращении Телемаха, пришли в изумление и, узнав, что замысел их не удался, упали духом. Они тотчас покинули царский дом, сели у входа и стали советоваться
