— Кажется... квартирант выезжает...
Голова Гарибальди крутанулась так, будто его стегнули кнутом.
— Что?!
Лианна тяжело и медленно дышала, ее лицо исказила боль, одну руку она не отнимала от своего пухлого живота. Но когда к ней повернулся Майкл, она сумела слабо улыбнуться ему.
— О, Боже, — потрясенно вздохнул Гарибальди.
Мэри первой вскочила и подбежала к Лианне.
— Так, сейчас нам нужно только доставить ее в медлаб, правильно? — спросила она Майкла.
— А?..
Мэри вздохнула и повернулась к Дэвиду.
— Ты можешь помочь нам, или тоже так и будешь весь оставшийся вечер трепаться о разных глупостях?
— У меня было несколько старших сестер, — отозвался Дэвид. — Думаю, что я знаю, что надо делать.
Он подошел к Лианне и помог ей подняться на ноги. Ее явственно покачивало. Дэвид включил коммуникатор.
— Командор Корвин вызывает медлаб. Похоже, ребенку не терпится на волю.
— Вас понял. Вам прислать команду скорой помощи?
Лианна отрицательно покачала головой.
— Нет, — ответил Дэвид. — Мы сами доберемся до вас, вы только будьте готовы.
Не торопясь, они помогли охавшей Лианне выбраться из комнаты. Майкл по-прежнему пребывал в ступоре.
— А?.. — промямлил он.
* * * Я помню день, когда родилась Элизабет. Это случилось на Орионе-7. Меня тогда там не было. Не могу припомнить, почему — должно быть, какая-нибудь разведмиссия. Что-то очень рутинное. Тем не менее, мы соблюдали режим радиомолчания. Это я помню совершенно точно. Да, все было именно так. Если бы я знал, то, наверное, рванул бы назад так, что 'Вавилон' оставил бы после себя следы от шин.
Роды были преждевременными. На два месяца или около того. Я так и не узнал, почему Анна родила так рано. Возможно, ничего особенного — просто случайность. Однако потом была масса осложнений. Я не слишком внимательно слушал, когда мне объясняли.
Я никогда не забуду, как впервые увидел Элизабет. Анна и я выбрали ей имя даже прежде, чем мы поженились, — мы привыкли подшучивать, что назовем первенца в честь Лиззи, за ее сватовство. Элизабет — если будет девочка, Дэвид — если мальчик. Анна... она никогда не была особенно близка со своими родителями, а братьев или сестер у нее не было.
Я влетел в медлаб и застыл там, оцепеневший. Они были там. Моя дочь. Моя жена. Анна спала. Она казалась истощенной, но в тот момент, когда я в первый раз увидел ее после родов, она мне показалась самой прекрасной женщиной на свете.
Доктора мне сказали, что Анна поправляется. Она потеряла очень много крови — осложнения были серьезными, — но все должно было прийти в норму. У нас больше не могло быть детей, но это было неважно, — такое ощущение у меня было от первого же взгляда на Элизабет.
Она была подключена к какой-то машине. Не помню, зачем это было нужно. Помню лишь ее — неподвижную, такую маленькую и беспомощную на фоне всей этой техники — пластика, проводов и трубок. Она смотрелась как экспонат в витрине музея.
Я пропустил рождение своего единственного ребенка, — а такое уже не могло повториться. Я обещал себе, что больше не пропущу ни одного важного момента ее жизни. Ее первые шаги, ее первые слова, первые вопросы, первую любовь, ее свадьбу, ее детей. Я солгал. Я не сумел увидеть почти ничего.
Я не видел даже ее смерти.
Просто одна смерть среди бессчетных других во время падения Ориона. Колония была уничтожена нападением минбарцев. Если верить Деленн, та атака была несчастной случайностью, следствием непонимания. Может быть, она и лжет — мне плевать. Та атака уничтожила нас — уничтожила все. Она уничтожила человечество, и она уничтожила мою семью. Ни Анна, ни я уже не могли быть прежними. Первые признаки появлялись и перед смертью Элизабет, но я думаю, что мы все еще могли бы быть вместе, если бы этого не случилось.
Я любил Элизабет. Возможно, она была единственной, кого я так любил — полностью и безоглядно. Без сомнений, без страха, ничего не оставляя себе. Она была единственным прекрасным творением моей жизни.
Мне тяжко без нее. Без нее — больше, чем без кого-либо еще. Она была невинна.
Я привык к мысли, что за это я и сражаюсь — ради этого я уничтожил 'Черную Звезду', заключал союз с Тенями — чтобы защитить невинных. Не знаю, верю ли я в это до сих пор.
Не знаю.
* * * — Как твои дела?
— А, хм?
— Ага. Хочешь сказать, что все в порядке, так?
— А, ага.
Кивок головой.
— Ну... — Дэвид моргнул и отвел взгляд.
Мэри осталась с Лианной, отослав Дэвида присматривать за Майклом, — проследить, чтобы тот не натворил чего-нибудь, о чем пожалеет после, — например, не забрел бы ненароком в термоядерный реактор. Впрочем, ей не о чем было волноваться. Майкл Гарибальди был сейчас похож на статую, неспособную двигаться, думать, и даже членораздельно разговаривать.
— Все будет в порядке, — Дэвид попытался успокоить будущего отца. — Все отлично. Лианна здорова. Никаких проблем. Местные доктора — кудесники. Все будет в порядке.
— А, хм?
— Мистер Гарибальди?
Дэвид обернулся. Майкл — нет. Это оказалась доктор Хоббс.
— Ребенок вот-вот появится на свет. Вы уже можете пройти сюда.
— Хм, а?
Дэвид сгреб Майкла за руку и толкнул его в нужном направлении. Доктор Хоббс весело закатила глаза.
Дэвид ухмыльнулся.
* * * Я любил Элизабет. Я любил Анну тоже, но не точно так же. Анна и я... мы всегда были так далеки друг от друга. Я на 'Вавилоне' — она в своих обожаемых археологических экспедициях. До тех пор, пока она еще занималась ими. После смерти Элизабет она все бросила. Забавно. В те годы мы стали еще дальше друг от друга, чем прежде, — несмотря на то, что виделись куда чаще.
Анна всегда так любила свою археологию. Когда-то она сказала мне, что это одна из немногих вещей, которыми она владеет мастерски. Копаться в обломках прошлого... Я помню ее смех, когда она задавалась вопросом, не прилетят ли с экспедицией на Землю какие-нибудь инопланетяне через миллион лет...
Я знал, как она увлечена этим, и не видел в этом ничего плохого. Это значило, что я мог проводить больше времени с Элизабет. Не то, чтобы я был слишком занят, чтобы оставаться с ней, когда рядом была Анна... что ж, впрочем, так, верно, оно и было. Но когда Анны не было, я тянул до последнего, стараясь остаться возле Ориона как можно дольше. У нас тогда были и другие корабли, и мы старались
