конечно, ты не вырастил ее в генетической лаборатории. — И тут его опять ударило, выдавливая силы из тела и замораживая кости. — Или…или… ты сделал ее?
Женглера, похоже, немного позабавило удивление Пола. — Да. Она еще один мой клон — модифицированный, конечно, женский, но отличия не слишком велики. И не гляди как ударенный — египтяне женились на собственных сестрах. И почему я не могу этого сделать для получения потомства? На самом деле я использовал клетки моей собственной матери, как генетический материал Авиаль, но я не выкапывал из земли ее тело. Больше двухсот лет она спокойно спит на кладбище в Лиму. Никто не тревожил ее кости. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Но, в любом случае, разницы мало. В конце концов мать не передает ДНК. Она должна была стать сосудом — вынести и родить моего настоящего сына.
— Помоги мне бог — все хуже и хуже. Значит Ава была права — она действительно была беременна.
— Очень недолго. Внезапно произошел прорыв в проекте Грааль и я охладел к Ушабти.
— И забрал эмбрион назад. А потом… просто держал Аву в золотой клетке.
На мгновение с Жонглера соскользнула обычная маска холодного презрения. — Я… я заботился о ней. Мои собственные дети умерли много лет назад, а их детей я почти не знаю.
Пол обхватил голову руками. — Ты… ты… — Он судорожно вздохнул. — Я должен остановиться, но у меня слишком много вопросов. Причем здесь я? Что ты намеревался делать со мной до того, как Ава разрушила все твои планы, полюбив меня?
Холодная улыбка вернулась. — Она ничего не разрушила. Я ожидал, что она так и сделает. Моя мать влюбилась в своего учителя. После чего он покончил жизнь самоубийством. От горя она разрешила своим родителям выдать ее замуж за моего отца, но всю жизнь была печальна — те события наложили отпечаток на всю ее жизнь. И, кстати, если бы этого не случилась, она не была той мамой, которую я знал. — Презрение исказило его лицо. — Все из-за этих придурков, Финни и Мадда, он выпустили ситуацию из-под контроля. Они должны были оставить вас обоих наедине до того времени, пока мы не были бы готовы избавиться от тебя. Проект Ушабти я отменил, и кого вообще все это волновало?
— Меня, — зло сказал Пол. — Меня и Аву.
— Больше не говори о ней. Я уже устал от твоей фамильярности.
Пол на мгновение закрыл глаза, сражаясь с гневом, которым заканчивались все вопросы и ответы. — Тогда скажи мне, почему ты выбрал именно меня из всех бедолаг этого мира? Чисто случайно? Неужели ты просто ткнул пальцем в первого подходящего кандидата, пригодного для этой маленькой… чести? Или во мне есть что-то особое?
Взглянув на старика, он поразился: глаза Жонглера опять стали стеклянными и мертвыми. — Потому что ты учился в Крэнли.
— Что? — Он ожидал чего угодно, но только не этого. — Ты говоришь о школе — моей старой школе?
Презрительная усмешка Жонглера казалась почти признаком слабости — первым, который Пол видел у него. — Меня поместили в нее ребенком. Английские мальчики выбрали меня, как иностранца и слабака. Выбрали, чтобы мучить.
— И поэтому ты выбрал
Старик потерял весь свой запал. — Нет. Мы устроили автомобильную аварию, но не с твоим настоящим телом. Оно все еще лежит в одной из лабораторий проекта, и, насколько я знаю, вполне живо. А в Англию послали остатки какого-то бродяги. А британские власти и не подумали идентифицировать тело.
Жонглер, не понимая, поглядел на него. — Что?
— Как давно я брожу по твоей чертовой системе? Как давно ты убил свою дочь и почти убил меня?
— Два года.
Пол с трудом встал, хотя ноги подкашивались, колени дрожали. Он больше не мог сидеть рядом с этим убийцей. Два года. Два года, вычеркнутых из его и так разрушенной жизни, ни за что. Из-за неудавшегося безумного проекта. И только потому, что он учился в частной школе для мальчиков. Более мрачной шутки нельзя себе представить. Он захромал от огня, к Колодцу. Он очень хотел заплакать, но не мог.
ОРЛАНДО зашевелился, даже попытался сопротивляться. Сэм неохотно отпустила его и села. — Как он?
— Только что очнулся, мне кажется, — сказала Флоримель.
Через плечо Т-четыре-Б Сэм увидела, как Пол Джонас внезапно встал и захромал через лагерь, направляясь к яме. Вспомнив о! Ксаббу, она испугалась за Пола, но оставить Орландо — нет, абсолютно невозможно. К счастью Мартина уже поднималась на ноги.
— Я пойду с Полом, — сказала она. — А с Орландо я поговорю потом.
Веки Орландо затрепетали, потом открылись. Он посмотрел на лица, склонившиеся над ним. — У меня был самый потрясный сон, — через несколько секунд сказал он. — И вы все в нем были — ты, ты и ты. — Его губы задрожали. — Что-то вроде шутки. — Он разразился слезами.
Она крепко обняла плачущего варвара. — Все в порядке. Мы здесь. Я здесь. Ты здесь.
Флоримель прочистила горло и встала. — Здесь очень много раненых. Я пойду посмотрю, не могу ли им помочь. — Никто из остальных даже не пошевелился. Флоримель строго посмотрела на Т-четыре- Б. — Хавьер, я все еще возмущена, что ты лгал нам, но я прощу тебя, если ты пойдешь и поможешь мне.
— Но хочу перекинуться парой слов с Орландо, я… — начал было он, но потом посмотрел на лицо Флоримель и сдался. — Да, дошло, иду. — Он встал, потом наклонился и коснулся плеча Орландо. — Ну ты дал, чудеса. Помолись Богу, усек?
— Нанди, миссис Симпкинс, может быть вы тоже сможете помочь мне? — спросила Флоримель. — И Азадор — кто-нибудь из твоих людей тоже нуждается в помощи, верно?
— Все в порядке, мне не нужно, чтобы на меня свалился дом, — сказала Бонни Мей Симпкинс. Она тоже наклонилась и потрепала Орландо по плечу, потом встала. — Хавьер прав, парень — это настоящее чудо, что ты вернулся к нам. Мы оставим вас обоих вдвоем, ненадолго. Уверена, вам есть о чем поговорить.
Сэм состроила гримасу уходящим спинам. — Вы думаете, что мы были любовниками или что-то в этом роде.
Орландо слабо улыбнулся. — Да, вы думаете. — Слезы на его глазах и щеках никак не могли высохнуть. Он обтер лицо задней стороной ладони. — Это так стыдно — Таргор никогда не плачет.
В сердце Сэм опять кто-то воткнул иголку. — О, Орландо, мне так тебя не хватало. Я думала, что больше не увижу тебя. — Теперь и она заплакала. Потом высморкалась и зло вытерла глаза изодранным рукавом свой цыганской рубашки. — Черт побери, это так глупо. Теперь ты начнешь думать обо мне, как о девчонке.
— Но, Фредерикс, ты же девочка, — нежно сказал он. — Быть может я в первый раз вижу тебя такой, но ты девочка, без всяких сомнений.
— Только не для тебя! Не для тебя, Гардинер! Ты должен обходиться со мной, как с человеком!
Он вздохнул. — Я узнал твой голос, как только… вернулся. Я видел, как ты пыталась выскочить оттуда и помочь мне с этими штуками. Я мог бы сам убить тебя. О чем ты думала?
— Я не собиралась сидеть там и ждать, когда тебя убьют, ты долбаный идиот! Однажды я уже
