отчаянии.
— Ах, значит, это были вы, — говорит хозяйка, — значит, это вы звонили так рано утром.
— Конечно, я, — говорит он. — Она должна была ждать меня здесь.
— Нет, — говорит фрау Машиолль, — мне она сказала, что должна идти в городской парк. У нее там очень важное дело. И обещала подарить мне сто марок, если все будет хорошо.
— Правильно, в городском парке, — задумчиво говорит Куфальт. — Как можно все разбалтывать?
И он бросается прочь.
Выплату десяти марок он откладывает до следующего раза, хотя крик хозяйки преследует его до самого низа.
Собственно говоря, он должен сейчас позвонить и вызвать в городской парк полицию. Но, во-первых, ему нельзя терять ни минуты, и потом у него появилась надежда захватить добычу самому, прославиться и выйти сухим из воды. Или разбогатеть. Угроза — «Добычу пополам или заложу» — действует в такой ситуации всегда безотказно.
Он щедр. Снова берет машину на большое расстояние и едет до городского парка. При этом он все время оглядывается через заднее стекло, не преследуют ли его, но ничего подозрительного не замечает. Может быть, в полиции недооценили его денежные средства и послали следить за ним человека, у которого нет денег на машину. Или они потеряли его след в Трущобах. Или просто верят ему.
Он лихорадочно соображает, в каком месте городского парка могла быть назначена встреча. Парк велик, и хотя Бацке смел, но никак не беспечен. Господин Воссидло может хоть десять раз давать в газетенке честное слово крупного гамбургского коммерсанта. Это совсем не значит, что Бацке поверит. Бацке крепко поостережется прийти туда, где полиция может застать его врасплох.
Нет, Бацке наверняка не зря так торопился. Даже если полиция предупреждена, у нее не хватит времени оцепить городской парк. Он выберет подходящую, большую, просторную территорию, откуда всегда сможет уйти, даже если двое или трое агентов будут сидеть в засаде.
Куфальт вышел у Штадтхалле и расплатился. Он направился сначала в Парковое кафе, в котором сейчас едва наберется несколько посетителей, потом обошел озеро, и вот перед ним просторная площадь Праздничного поля. Здесь пусто. Он идет все время за кустами, по обочине дороги и поглядывает на поле, покрытое свежим пушистым снегом.
Внезапно он останавливается, и его сердце начинает быстро и радостно колотиться.
Нет, он не опоздал. Там на поле стоит крупный мужчина в светлом плаще, и Куфальт осклабился — Бацке все же продувная бестия!
Он принес с собой фотоаппарат со штативом. И занят сейчас его установкой, а его невеста (неужели это Ильза? Конечно, Ильза!) стоит под заснеженным деревом, приняв для фотографирования прелестную позу.
«Отлично придумано, — думает Куфальт, — не подкопаешься! — И он чувствует нечто вроде умиления и гордости своим старательным собратом. — Этого легавые еще долго не поймают, даже если будут сидеть под каждым кустом. Этого так просто не возьмешь!»
С другой стороны через поле идет в направлении парочки крупный мужчина с портфелем. В роговых очках, острая бородка с проседью. Он непринужденно бредет по пушистому свежему снегу и останавливается в нескольких шагах от группы, чтобы не попасть в кадр, и, кажется, о чем-то спрашивает.
О чем он спрашивает, Куфальт не слышит, слишком далеко. Он хорошо спрятался за кустами. Но похоже, что тем абсолютно все равно, стоят ли за кустами люди. Они даже не оглядываются.
Ильза продолжает спокойно стоять под деревом. Но нет, Бацке не такой уж легкомысленный. Куфальт видит, что она засунула одну руку в карман, несколько принужденно согнув в локте. Он знает это движение. Бацке наверняка вооружил свою «невесту» на этот случай пушкой.
Тем временем между мужчинами завязался разговор. Они чинно стоят в трех шагах друг от друга, словно каждый из них испытывает уважение к партнеру. Бацке прекратил возиться с аппаратом, нагнулся и теперь разворачивает круглый пакет. По мнению Куфальта, не слишком удачная упаковка для драгоценностей в сто пятьдесят тысяч марок. Насколько он смог разглядеть, это просто старая консервная банка в газетной бумаге.
Бацке чертовски нетороплив. Куфальт думал, что обмен колец на деньги будет для него несколько затруднителен. Однако Бацке спокойно протягивает консервную банку господину с бородкой. Потом, правда, сует руку в карман пальто.
Но господин, улыбаясь, что-то говорит, и Бацке вынимает руку из кармана и спокойно наблюдает, как господин вытаскивает из консервной банки вещицу за вещицей, рассматривает и бросает в портфель.
Но уже через минуту оба бизнесмена настолько понимают друг друга, что вор Бацке держит крупному коммерсанту Воссидло портфель. Так удобнее и дело идет быстрее.
Потом господин бросает консервную банку в снег, сует руку в карман, вынимает пачку бумаг и отдает Бацке. Бацке зажимает портфель под мышкой и начинает считать. Этот крупный коммерсант Воссидло оказался приличным парнем. Он даже позаботился о том, чтобы принести банкноты не по тысяче марок, с обменом которых у воров всегда трудности, а помельче, так как Бацке считает довольно долго.
Потом портфель окончательно переходит к своему владельцу. Ильза оставляет свое место под деревом и подходит к ним. Посмотри-ка, господин Воссидло и впрямь приподнимает свою жесткую черную шляпу, и договорившиеся стороны окончательно расстаются. Господин Воссидло идет обратно к противоположному краю Праздничного поля, а Бацке под руку со своей невестой к кустам, где спрятался Куфальт.
Одинокий, покинутый, черным пятном в снежной пустыне, стоит на поле фотоаппарат, единственный признак того, что господин Бацке все-таки немного торопился.
Возможность догнать господина Воссидло обходным путем и смелым приемом выхватить портфель, еще раз освободить его от бриллиантовых колец, Куфальт отбрасывает сразу. Сбыт таких вещей труднее, чем он думал. А наличные деньги всегда греют. Особенно когда нельзя вернуться в свою квартиру.
Значит Бацке. Бацке, конечно, голыми руками не возьмешь, но нечто подобное он однажды уже пробовал с ним проделать и убежден, что и сейчас все пройдет гладко. Он не будет предъявлять чрезмерных требований. Он хочет получить из пятнадцати тысяч всего лишь три или четыре. Сумма, на которую Бацке легко согласится.
Направляясь, очевидно, к Штадтхалле, пара выходит на дорогу, по которой шел Куфальт. Куфальт идет быстро, чтобы догнать их. Оба совершенно спокойны, чувствуют себя совершенно уверенно и даже не заглядывают за небольшой изгиб дороги, скрывающий от них Куфальта.
Поэтому ему удается неожиданно вынырнуть перед ними и сказать: привет, Бацке, привет, Ильза. Хорошее сегодня утро.
Бацке не выказывает и следа удивления, тогда как Ильза слабо вскрикивает.
— Ба! — говорит Бацке довольно. — Ты тоже здесь, Вилли?? Сколько? Я очень тороплюсь.
— Понимаю, — соглашается Куфальт. — Я скажу. — И так как он видит, что Бацке в прекрасном настроении, то бросает как бы вскользь: — Пять тысяч.
— Восемьсот, как договаривались, — говорит Бацке.
— Восемьсот была договоренность с пяти тысяч, — говорит Куфальт, — а сейчас дела обстоят несколько иначе.
— Значит, две, — говорит Бацке, — чтобы меня не мучила совесть.
— Четыре, — говорит Куфальт.
— Три, — отрезает Бацке, заканчивая обсуждение.
— Не будь таким идиотом, — возражает, рассвирепев, Ильза.
— Заткнись, — говорит Бацке, достает из кармана толстую пачку денег, оглядывается и удовлетворенно замечает: — Горизонт чист, — и в этот момент наносит Куфальту кулаком удар снизу в подбородок, от которого Куфальт качнулся назад, вскинул руки…
Но уже новые удары градом обрушиваются на его голову, глаза застилает красным, потом черным, и он падает.
Куфальт долго не мог прийти в себя и понять, что случилось и где он лежит.
