черно-синем камзоле, знаком власти короля был лишь массивный жезл, на который, словно на трость, опиралась сильная рука. Даже сидя на простом строгом стуле с высокой спинкой, Лимбер смотрелся истинным владыкой Мира Узла. Но жезл в его руке не смотрелся пустой игрушкой, скорее реликвия походила на воинскую дубину, вполне подходящую для того, чтобы проломить голову врагу. Убойная сила жезла была отлично знакома принцу Энтиору, однажды приведшему отца в бешенство. Проломленный череп заживал больше тридцати дней.
- Первый кобель королевства, ни одной юбки не пропустит, коль под ней стройные ножки можно сыскать. Если б не заклятья Источника, принцы в Лоуленде и сопредельных мирах любого прохожего кликали бы сестрицей или братцем. Гад первосортный, но лучшего правителя Лоуленду не найти, крепко его в кулаке держит, рука тяжелая. Дай Творец ему здоровья! - выдал Элегор несколько противоречивый, но искренний спич.
- А это кто? - полюбопытствовал Мичжель, обратив внимание на следующее через зеркало полотно, где рядом с королем стоял довольно похожий на него мужчина в черно-зеленом одеянии, но сходство между богами было только внешним (посадка головы, изгиб бровей, линия чувственного рта, очертания скул), разность их характеров становилась заметна сразу. Пронзительный, властный взгляд Лимбера тут же цеплял, а мечтательные зеленые глаза незнакомца смотрели, казалось, сквозь всю вселенную, в неведомые дали.
- Единственный и ныне покойный брат короля Моувэлль. Странный он был какой-то, мутный, вечно то эльфийку в замок притащит, то рабыню, то оборотня. И ведь на всем этом женился и детей плодил. А как супруга помрет, не задерживались они у него надолго, послоняется стонущим призраком по углам и давай снова жениться, - безжалостно охарактеризовал принца Моувэлля Элегор. - Как-то снова исчез, да и не вернулся больше. Кроме Моувэлля у Лимбера еще сестра была, стерва почище Элии, но глупее, поэтому совсем несносная. Недавно в другую инкарнацию отправилась, а как - о том Источник никому не поведал. Теперь все портреты принцессы Элвы, кроме единственного официального, из галереи убрали, а оставшийся перевесили в самый дальний угол, чтоб глаза не мозолил. Верный признак того, что очень любил сестру король, до сих пор скорбит и в подушку ночами плачет, оттого по дюжине девиц с собой и тащит, чтоб утешали.
- Ты так прекрасно осведомлен об отношениях в королевской семье, - вставил Мичжель.
- Тоже мне великая тайна! Об этом весь Лоуленд без перерыва судачит. Если не обо мне, - гордо ухмыльнулся Элегор, - так о короле, принцах и Элии. Мы - самые главные герои сплетен! Что натворили, с кем переспали, что разгромили, кого убили. Ладно, кто там следующий на очереди? - герцог вернулся к портретам. - О, старший сын Моувэлля! Гроза миров, военная дубина и подкаблучник Элии принц Нрэн - Верховный Стратег и Защитник лоулендского Узла Миров, Верховный Наставник по оружию.
Лиенский махнул в сторону холста в простой золотой раме, на котором навеки застыл Бог Войны в полном боевом доспехе на фоне крупного камня замковой стены. Из всех его многочисленных регалий на Нрэне был лишь знак его воинского искусства - брошь - меч без насечек острием верх - скрепляющая длинный коричневый плащ с тонкой золотой каймой, тянущейся по периметру , да на нагруднике высечен еще один меч с обвившейся вокруг него розой. Светлые волосы мужчины свободно падали на плечи, перехваченные на лбу узкой черной лентой . Сам меч великого воителя был таким огромным, что, вися на поясе высокого мужчины, всего на ладонь не доставал до земли. Простая рукоять из черной кожи, черные же ножны без украшений лишь подчеркивали грозный вид знаменитого меча Бога Войны.
Пока напуганный Мичжель только начал разглядывать грозного, прославленного в мирах воителя, чей желтый взгляд очень напоминал сумасшедшего Леоранда, правда, без ирреального света безумия, Элегор выдал фразочку, сбивающую всякое торжественное впечатление:
- Так, где-то на этой картине был нарисован Нрэн. Сейчас, минуточку, вспомню и покажу, надо сначала отличить его от стены и меча, с первого-то взгляда и не разберешь. О, вспомнил, кажется, Нрэн в центре!
- Я догадался, - вставил Мичжель, пытаясь улыбкой подавить инстинктивный страх, естественный для каждого живого существа, столкнувшегося с Богом Войны или даже его изображением. - Это естественно для симметрии композиции. Если присмотреться, принц Нрэн выглядит очень опасным, куда опаснее стены и меча.
- Еще бы! - Элегор в эту минуту даже немного гордился Нрэном, как всяким достоянием государства. - И заверяю тебя, что нехарактерно для двуличного Лоуленда, он не только выглядит опасным, но таковым и является, упаси Творец прогневить такого типа. На поле боя Нрэну нет равных, хотя в общении с женщинами он полный профан. Леди Ведьма крутит им, как хочет. Насмотрелся? Пошли, а то до утра не управимся, - ухмыльнулся герцог и потащил приятеля дальше.
Вар охотно перешел к очередной картине в раме из серебра и черного дерева, на которой был запечатлен незнакомый ему черноволосый бог, на вид еще совсем юноша. В формально-парадном строгом камзоле черно-зеленых тонов, он стоял, облокотясь на книжную полку, и задумчиво смотрел вдаль сквозь картину, галерею и посетителей. Юноша размышлял, о чем свидетельствовала вертикальная морщинка, наметившаяся на переносице. Этот взгляд точно подсказал Мичжелю, с представителем какой ветви королевской семьи Лоуленда он имеет дело. Фраза 'они слишком много думают' верно отражала склонность потомков брата короля к углубленному самоанализу и терзаниям с философским оттенком, что, конечно, не мешало мужчинам быть не меньшими мерзавцами, чем их менее вдумчивые кузены.
- Сын Моувэлля? - проверил свои догадки посол.
- Да, младший. Это Лейм. Мой самый лучший, самый верный друг, отличный парень! Бог Техники и Романтики! На него можно положиться, никогда не предаст! И в дороге, и в работе, и на веселой пирушке лучшего товарища не найти. С машинами урбо-миров возится, его мечта - создание систем синтеза техники и магии. Хотя временами Лейма клинит на педантизме - печальные последствия воспитания Нрэна, или того хуже - романтичности. Первое еще ничего, он ведь технарь по божественному призванию, простительно, а второе... Это все стерва Элия дурно на него влияет, мало того, что Лейм по ней страдает, так теперь еще и с сестрой младшей тетешкается, никак эта маленькая дрянь от него отлипнуть не может.
- Нрэн старший, Лейм младший, - поочередно указал пальцем на одну и вторую картины Мичжель, напряженно пытаясь сообразить, что его беспокоит. - Но ведь у брата короля и другие дети есть. Значит, в галерее портреты не по порядку расположены?!
- Конечно, их же не Нрэн развешивал, - расхохотался Элегор. - А то бы все было под номерами, с надписями по трафарету одним шрифтом и в строгом соответствии с каталогом! Традиция превыше всего! Портреты висят, как Творец на душу положит, в зависимости от настроений и взаимоотношений в королевской семье они перевешиваются, убираются или добавляются. Вот из всех жен Лимбера всего пяток осталось.
- Король многоженец? - пьяно удивился вар.
- Что он, идиот? - ответил вопросом на вопрос Элегор. - Нет, Лимбер женился на всех по очереди. Если баба упрямая попалась, ни в какую не дает, а он ее шибко хочет и другими путями своего добиться не может, то ведет в Храм Творца. А уже потом, когда надоест, там же и разводится, в том случае, если супругу не хоронит. Он их чуть ли не больше Моувэлля в иную инкарнацию проводил, но только самых упрямых, тех, кто на развод не соглашались. Вот те, кто добровольно узы брака признали расторгнутыми и королю жизнь не портили, в галерее до сих пор висят чин по чину. Кажется, леди-мать Кэлера, Рика и еще не помню чьи.
- П-п-понятно, - очень серьезно кивнул Мичжель.
- Джей вот вообще признанный ублюдок, - герцог небрежно мотнул головой в сторону колоритного полотна, на котором лукавый бог был изображен в 'скромной рабочей' обстановке.
- Я догадался, - охотно согласился вар, разглядывая принца с 'собачьей кличкой'.
Джей сидел за карточным столом вполоборота к зрителям. Великолепный расшитый золотом жилет, шоколадные вельветовые рейтузы, обтягивающие стройные ноги, песочная рубашка в тончайшую полосочку и золотая пена кружевных манжет, скрывающих тонкие запястья. В гибких пальцах настоящего игрока веер карт. Судя по изрядной горке монет на столе и кривоватой довольной ухмылке мужчины, игра явно складывалась в пользу принца. Иначе, впрочем, бывало очень редко.
- В смысле официально узаконенный сын короля, - поправился Элегор, широко улыбаясь, и не без
