Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции

Нет нужды что-либо добавить к сказанному в первой части этого эссе о тщетности поисков абсолютных и вечных ценностей. У истории не больше возможностей, чем у любой науки, обеспечить критерии ценности, которые были бы чем-то большим, чем личными мнениями, которые, будучи высказанными одними смертными людьми, тут же не отвергались бы другими смертными людьми.

Некоторые авторы утверждают, что логически невозможно изучать исторические факты, не выражая ценностные суждения. На их взгляд, о событиях нельзя сказать ничего важного, не формулируя одного ценностного суждения за другим. Если, например, изучаются такие явления, как группы давления или проституция, то следует отдать себе отчёт, что эти явления сами «некоторым образом, составлены из ценностных суждений» <Strauss L. Natural Right and History. – Chicago: University of Chicago Press. 1953. P. 53>. Действительно, следует признать, что многие люди, применяют такие термины, как «группы давления», – а термин «проституция» почти все – таким образом, что при этом подразумевается ценностное суждение. Но это не означает, что феномены, к которым относятся эти термины, созданы ценностными суждениями. Джефри Мей определяет проституцию, как «практику постоянных или периодических сексуальных связей, более или менее беспорядочных, из корыстных побуждений» <May G. Prostitution // Encyclopedia of the Social Sciences. V. 12. P. 553>. Группа давления представляет собой группу, стремящуюся добиться законодательства, которое считается выгодным для интересов членов этой группы. В простом использовании этих терминов или в обращении к этим явлениям не подразумевается никакой оценки. Неверно, что история, если она должна будет избегать ценностных суждений, не сможет говорить о жестокости <Strauss. P. 52>. Первым значением слова «жестокий» в Concise Oxford Dictionary является «безразличный, получающий удовольствие от причинения боли другому» <3rd ed., 1934. P. 273>. Это определение не менее объективно и свободно от всяких оценок, чем приведённое в том же словаре определение садизма: «сексуальное извращение, характеризующееся любовью к жестокости» <Ibid. P. 1042>. Психиатры используют термин «садизм» для описания состояния пациента, историк говорит о «жестокости», описывая определённые действия. Спор, что является причиной боли, а что нет, или причиняется ли боль в данном конкретном случае, потому что это доставляет удовольствие действующему субъекту, или по иным причинам, касается установления фактов, а не высказывания ценностных суждений.

Нейтральность истории относительно ценностных суждений не следует путать с искажением исторических свидетельств. Некоторые историки пытаются представить проигранные сражения, как победы, и присваивают своему народу, расе, партии или вероисповеданию всё, что они считают похвальным, и оправдывают во всём, что они считают предосудительным. Учебники по истории для общеобразовательных школы отличаются наивной ограниченностью и шовинизмом. Нет нужды глубоко вдаваться в обсуждение подобной поверхностности. Тем не менее следует признать, что и для самого добросовестного историка воздержание от ценностных суждений может представлять определённые трудности.

Как человек и как гражданин историк принимает участие во многих антагонизмах и противоречиях своей эпохи, поддерживая ту или иную сторону. Соединять научную беспристрастность в исторических исследованиях с защитой мирских интересов нелегко. Но это возможно, и выдающиеся историки добиваются этого. Мировоззрение историка накладывает отпечаток на его работу. Изложение фактов, насыщенное замечаниями, выдаёт чувства и желания и обнаруживает партийную принадлежность автора. Тем не менее постулат воздержания научной истории от ценностных суждений не нарушается случайными замечаниями, выражающими предпочтения историка, если это не оказывает влияния на общий смысл всего исследования. Если автор о неумелом командующем вооружёнными силами своей страны или партии говорит, «к сожалению», генерал не смог справится со стоящей перед ним задачей, то он не изменяет своему долгу историке. Историк может сожалеть об уничтожении шедевров древнегреческого искусства при условии, что это не влияет на его отчёт о приведших к этому событиях.

Проблему Wertfreiheit <ценностная нейтральность (нем.). – Прим. перев.> следует чётко отделять от проблемы выбора теорий, используемых для интерпретации фактов.