Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции

смысла, игнорируется существенный фактор, в решающей степени определяющий способ реагирования. Реакция является не автоматической, а напротив, целиком зависит от интерпретации и ценностных суждений индивида, который стремится вызвать, насколько возможно, ситуацию, которую он предпочитает больше, чем то положение дел, которое сложится, если он не вмешается. Попробуйте представить себе бихевиориста, описывающего ситуацию, которая создаётся предложением продать что-либо, без ссылок на смысл, который приписывает ей каждая сторона!

По сути, бихевиоризм ставит вне закона изучение человеческой деятельности и заменяет её психологией. Бихевиористам никогда не удавалось прояснить разницу между физиологией и бихевиоризмом. Уотсон заявлял, что физиология уделяет «особое внимание функционированию частей животных … , с другой стороны, бихевиоризм, будучи чрезвычайно заинтересованным в исследовании всех аспектов функционирования этих частей, прежде всего интересуется как будет вести себя животное в целом» <Watson J. Behaviorism. – N. Y.: W.W. Norton, 1930. P. 11>. Однако такие физиологические феномены, как сопротивление тела инфекции или рост и старение индивида определённо не могут быть названы поведением частей. С другой стороны, если кто-то хочет назвать такой жест, как движение руки (чтобы либо ударить, либо приласкать) поведением человеческого животного как единого целого, то идея может быть только в том, что этот жест нельзя вменить никакой отдельной части существа. Но чем ещё может быть то, чему он должен быть вменён, если не смыслом и намерением действующего субъекта или тем, не имеющим названия явлением, которое порождает этот смысл и намерение? Бихевиоризм утверждает, что он желает предсказывать человеческое поведение. Но невозможно предсказать реакцию человека, к которому другой человек обращается со словами: «Ты, предатель!», не обращаясь к смыслу, который говорящий вкладывает в этот эпитет.

Обе разновидности позитивизма отказываются признавать тот факт, что люди преднамеренно стремятся к определённым целям. На их взгляд, все события можно интерпретировать в терминах стимул – реакция, и для поиска конечных целей не остаётся места. В ответ на этот косный догматизм, необходимо подчеркнуть, что отказ от финализма при изучении явлений вне сферы человеческой деятельности предписывается науке только несовершенством человеческого разума. Естественные науки должны воздерживаться от поиска конечных причин, потому что они неспособны обнаружить никаких конечных причин, а не потому, что они могут доказать отсутствие действия конечных причин. Знание о взаимной связи всех явлений и о регулярности в их взаимосвязи и последовательности, а также о том, что каузальные исследования работают и увеличивают человеческое знание, не исключают допущения, что во Вселенной действуют конечные причины. Естественные науки не интересуются конечными причинами и поглощены исключительно каузальными исследованиями потому, что их метод работает. Механизмы, сконструированные в соответствии с научными теориями, работают так, как предсказывают эти теории, и тем самым обеспечивают прагматическое подтверждение их правильности. С другой стороны, магические приёмы не оправдывают ожиданий и не удостоверяют магическую картину мира.

Очевидно также, что невозможно путём логического рассуждения удовлетворительно доказать, что alter ego <другое я (лат.). – Прим. перев.> является существом, которое намеренно стремится к достижению целей. Но то же самое прагматическое доказательство, которое можно выдвинуть в пользу исключительного использования каузальных исследований в области природы, можно выдвинуть в пользу исключительного использования телеологических методов в области человеческой деятельности. Они работают, тогда как идея изучения людей как если бы они были камнями или мышами, не работает. Они работают не только при поиске знаний и теорий, но и в повседневной практике.

К этой точке зрения позитивист приходит тайком. Он отказывает другим людям в способности выбирать цели и средства достижения этих целей, но в то же время сам он претендует на способность сознательно делать выбор между различными методами проведения научных исследований. Он меняет позицию, как только подходит к проблемам инженерии, технологической или «социальной». Он разрабатывает планы,