вопросы.
Современные естественные науки своими успехами обязаны методам наблюдения и эксперимента. Несомненно, эмпиризм и прагматизм правы, пока они просто описывают методики естественных наук. Но столь же несомненно и то, что они абсолютно неправы, когда пытаются отвергать любое априорное знание и характеризуют логику, математику и праксиологию либо как эмпирические и экспериментальные дисциплины, либо как просто тавтологию.
Что касается праксиологии, то здесь ошибки философов проистекают из полного невежества в экономической науке[Вряд ли кто-либо из философов обладал более универсальными познаниями в различных областях современной науки, чем Бергсон. Но случайная ремарка в его последней великой книге ясно демонстрирует его полное незнание фундаментальных теорем современной теории ценности и обмена. Говоря об обмене, он замечает: [обменом] невозможно заниматься, не задаваясь вопросом, представляют ли два обмениваемых предмета одну и ту же ценность, т.е. обмениваются ли они на один и тот же третий (Бергсон А. Два источника морали и религии. М.: Канон, 1994. С. 73).] и весьма часто из шокирующе недостаточного знания истории. В глазах философов занятие философскими вопросами возвышенная и благородная профессия, которой не должно снисходить до преследующих выгоду занятий. Профессора возмущает то, что он извлекает доход из философствования; его задевает то, что он зарабатывает деньги подобно артисту или поденному рабочему на ферме. Денежные вопросы означают вещи, а философ, исследующий величественные проблемы истины и абсолютных вечных ценностей, не должен засорять свой ум обращением к экономической науке.
Проблема наличия или отсутствия априорных элементов мышления, т.е. необходимых и неизбежных интеллектуальных условий мышления, предшествующих любому замыслу или опыту, не следует путать с генетическими проблемами обретения человеком своих специфически человеческих умственных способностей. У предков человека такие способности отсутствовали. Они обладали определенным потенциалом, в процессе эволюции превратившим их в разумные существа. Это превращение совершилось под влиянием изменяющейся космической среды, воздействовавшей на последовательный ряд поколений. Отсюда представители эмпиризма заключают, что основополагающие принципы разума являются результатом опыта и представляют собой приспособление человека к условиям среды.
Из этой идеи следует вывод, что между нашим дочеловеческим предком и homo sapiens существовали многочисленные промежуточные виды. Существа, которые, хотя и не обладали разумностью человека, тем не менее были наделены зачаточными элементами логического рассуждения. Их фрагментарная и несовершенная логическая функция постепенно эволюционировала от дологической к логической стадии. Разум, интеллект, логика суть явления исторические. Наравне с историей технологии существует история логики. Ничто не указывает на то, что логика в том виде, в каком мы ее знаем, представляет собой конечную стадию мыслительных способностей человека. Человеческая логика историческая ступень от дочеловеческой не-логики к сверхчеловеческой логике. Рассудок и разум наиболее эффективное оружие человеческих существ в борьбе за выживание являются неотъемлемыми моментами общего течения событий. Они не выступают ни вечными, ни неизменными, а являются переходными.
К тому же не вызывает сомнения тот факт, что каждое человеческое существо в своей персональной эволюции повторяет не только физиологическую метаморфозу простой клетки в сложнейший организм млекопитающего, но и духовную метаморфозу чисто вегетативного и животного существования в разумное состояние. Эта трансформация совершается не в период внутриутробной жизни эмбриона, а лишь позднее, когда в новорожденном ребенке постепенно пробуждается человеческое сознание. Таким образом, каждый человек в раннем детстве, начиная с глубин темноты, проходит через различные состояния логической структуры разума.
Теперь поговорим о животных. Мы полностью осознаем пропасть, отделяющую наш разум от реактивных процессов их мозга и нервов. Но в то же время мы угадываем силы, отчаянно толкающие их к свету понимания. Они подобны узникам, стремящимся избавиться от ужаса вечной темноты и непреодолимого автоматизма. Мы сочувствуем им, потому что сами находимся в схожем положении: тщетно бьемся о стену ограниченности нашего интеллектуального инструментария, безуспешно стремясь к недостижимо совершенному знанию.
Но проблема априори другого плана. Она не включает проблему возникновения сознания и разума, а связана с существенными и необходимыми свойствами логической структуры человеческого разума.
Фундаментальные логические отношения не подлежат доказательству или опровержению. Любая попытка их доказать должна предполагать их обоснованность. Было бы невозможно объяснить их тому, кто не обладал бы ими сам. Они являются первичными утверждениями, предшествующими любому номинальному или реальному определению. Они представляют собой конечные неанализируемые категории. Человеческий разум совершенно не приспособлен к представлению логических категорий, противоречащих им. Неважно, какими они могут показаться сверхчеловеческим существам, но для человека они абсолютно неизбежны и необходимы. Они являются необходимыми предпосылками восприятия, апперцепции и опыта.
Они суть не что иное, как необходимые предпосылки памяти. В естественных науках существует тенденция описывать память как частный случай более общего явления. Любой живой организм сохраняет результаты предыдущих раздражений, и сегодняшнее состояние неорганической материи создано суммой результатов всех воздействий, которым оно подвергалось в прошлом. Сегодняшнее состояние Вселенной продукт ее прошлого. Поэтому в общем метафорическом смысле мы можем сказать, что геологическая структура земного шара сохраняет память обо всех случившихся космических изменениях, что тело человека сухой остаток превратностей судьбы своих предков и своих собственных действий. Но память это нечто, в корне отличающееся от факта единства и непрерывности космической эволюции. Она феномен сознания и в качестве такового обусловлена логическим априори. Психологи были озадачены тем, что человек ничего не помнит о периоде своего эмбрионального развития и существования в качестве грудного младенца. Фрейд пытался объяснить, что это отсутствие памяти вызвано подавлением нежелательных воспоминаний. Дело же в том, что на бессознательной стадии нечего запоминать. Животный автоматизм и бессознательные реакции на физиологические раздражения не являются объектом запоминаний ни для эмбриона, ни для грудного младенца, ни для взрослого. Запоминаться могут только сознательные состояния.
Разум человека не чистый лист, на котором внешние события пишут свою собственную историю. Он вооружен набором инструментов для мысленного схватывания реальности. Человек приобрел эти инструменты, т.е. логическую структуру разума, в ходе своей эволюции от амебы до сегодняшнего состояния. Но эти средства логически предшествуют любому опыту. Человек не является всего лишь животным, полностью подчиненным раздражителям, с неизбежностью определяющим обстоятельства его жизни. Он действующее существо. И категория деятельности логически предшествует любому конкретному действию.
Тот факт, что у человека не хватает творческого воображения для представления категорий, противоречащих фундаментальным логическим отношениям и принципам причинности и телеологии, предписывает нам то, что можно назвать
Любой человек своим каждодневным поведением подтвержает непреложность и универсальность
