отыскивая под снегом траву и мох. Хунги известны и тем, что кормят своих пони свежим мясом, дабы разжечь в них боевой дух и привить им свирепый и злобный норов, под стать своим седокам.
Сами же хунги не слишком разборчивы в отношении еды. В изобильные времена они питаются дичью и рыбой, а в дни нужды без колебаний роют землю в поисках съедобных корений или ловят крыс и других грызунов ради мяса. Если верить рассказам, порой они ели даже вшей, послед ожеребившейся кобылы, человечью плоть и запивали всё это кровью собственных жеребцов, когда иные источники существования оказывались исчерпаны.
Их противоестественные обычаи таковы, что, живя в грязи и нечистоте, они отказываются омывать свои тела, чистить свою одежду и зарывать в землю свои отходы, ибо верят, что этим вызовут гнев своих богов. Как мужчины, так и их женщины наносят себе увечья, дабы придать себе страшный или, как они полагают, прелестный облик.
Сама Степь едва ли намного гостеприимнее пустыни, с которой она граничит. Зимой её сковывает холод, а летом она жарится на солнце, и вне зависимости от сезона, она, как и горы, открыта ветрам столь сильным, что по свидетельствам очевидцев те способы выбить даже всадника из седла. Круглый год эти неплодородные земли терзают бури, как будто боги дали волю своей безжалостности на этом опустошённом участке суши. Кажется, что проклятие лежит на самой этой земле и на всех тех, кого она вскормила.
Подобно всем прочим племенам, природа, что окружала хунгов, определила и их представление о своих нечистых богах. Вместо того чтобы приписывать им звериные тотемы или выдумывать им некий облик, их скудная земля внушила им примитивное поклонение стихиям. Так, они почитают Бога крови и войны через грозные молнии и огонь, а Повелителя разложения — в чёрной сырой земле. И хотя они и не знают святилищ или же храмов, они, тем не менее, воздвигают монолиты в честь мёртвых и взывают к ним о помощи, поклоняясь их нечестивым изображениям. Эти изображения они хранят в своих кибитках и отправляют свою простую службу прямо во время еды, предлагая им мясо и бульон в омерзительном ритуале кормления.
Жрецы и шаманы занимают среди них особое положение. Считается, что они способны общаться напрямую с богами и открывать их волю вождям племени, а также нисходить в мир мёртвых, жизнь в котором по убеждению хунгов очень похожа на земную.
Все хунги свято верят в то, что они были посланы покорить этот мир для своих тёмных повелителей, и они бьются, веря в то, что победа и господство предназначены им по праву рождения.
Чтобы продемонстрировать подобную их точку зрения, ниже приводится выдержка из краткой истории дручии, написано Фурионом из Клар Каронда:
«Когда наши предки впервые обосновались на земле нашего изгнания, они обнаружили, что она была ещё немного заселена. Несколько жалких аборигенов всё ещё обитали здесь даже после того, как несколько веков назад эти земли очистил от них Король-Колдун; однако даже эта небольшая горстка осмелилась бросить вызов нашим тёмным всадникам и могущественным колдуньям. Мы прибыли на эти земли летом, хотя это и было трудно осознать в той промёрзшей и покрытой тундрой земле, которую мы назвали Наггарот. Первые несколько месяцев нашего пребывания там были относительно легки, поскольку мы быстро расселись по этим землям, основывая поселение за поселением, возводя с помощью магии башни и алтари, свободные в отправлении своих культов на этой земле. Мы также возвели защитные сооружения вдоль побережья и на южных рубежах, готовые отразить преследование ложного Короля- Феникса и его миньонов.
С приходом первой зимы начались наши страдания. Дома наши, спроектированные в соответствии с тёплым климатом Ултуана, не могли защитить нас от пронизывающих ветров и экстремальных температур. Мы ещё не познали тогда способы существования здесь и были ограничены в пище и ресурсах, а наши Чёрные ковчеги попали в капкан своих безопасных гаваней, поскольку последние покрылись льдом. Для нашего благородного Короля-Колдуна всё это предвещало позорный конец нашему великолепному освобождению, и в довершении всех этих страданий в эти земли возвратились хунги.
Хунги странствовали далеко на севере, и теперь эти невеликие охотники вернулись в южные области на свои зимние стойбища. Они были всего лишь примитивными дикарями на низкорослых пони, однако их пришла целая орда. Таким образом, в первых же столкновениях наш могучий народ, измученный, голодный и рассеянный по всему континенту, был изолирован и разлучен с собственным домом этой вспыльчивой варварской ордой. Те, кто крепко стояли и из последних сил сопротивлялись, были убиты и расчленены, а порой даже съедены, такова была скотская природа наших противников. Даже наши прекрасные солдаты, в тех редких случаях, когда мы посылали их в бой, сражались весьма скверно. Наши лошади чахли и замерзали в этих непроходимых ледяных пустошах. Нашу гвардию обходили с флангов и окружали в узких долинах, и даже сама земля, которая, казалось, презирала нас настолько же, насколько и хунги, не давала нам никакого фуража, а местная промёрзшая и грубая древесина оказалась бесполезной в починке наших элегантных луков и метких стрел.
Не имея возможности восстановить наши силы и обладая лишь весьма скудными резервами, которые мы могли бы призвать, мы отступили перед кочевыми бандами хунгов, преследование которых замедлялось по мере того как те грабили и жгли оставленные нами поселения и пировали прекрасной пищей и вином, оставленными нами при отступлении. Казалось, что наша только что оперившаяся империя была на грани краха перед ордами этих дикарей, поскольку нами было брошено всё, кроме Чёрных ковчегов и двора Короля-Колдуна, располагавшегося в вытащенном на берег ковчеге, вокруг которого уже начал формироваться величественный город Наггаронд. Чёрные ковчеги были вморожены в местах своих стоянок, но при этом всё же оставались огромными крепостями, много большими, чем когда- либо могли вообразить эти трусливые орды выродков. Эти дикари были всё же слишком примитивны, чтобы провести полноценную осаду, а их запасы были истощены длительным походом и гибельной экспансией вглубь континента. Однако у них уже не было выбора, и они вынуждены были продолжить сражение.
Они собирались под стенами наших ковчегов. Банда за бандой хунги собирались здесь, пока, наконец, всё побережье и прибрежные скалы, казалось, не были заполнены ими. Целый день они стояли под нашими стенами верхом на своих грязных карликовых лошадях и наблюдали за нами своими узкими глазами. Я чувствовал, что судьба нашей нации в этот момент висит на волосок от гибели. И затем, по какой-то неизвестной причине, они внезапно повернули и ушли восвояси.
Некоторые из нас говорят, что наша оборона была весьма впечатляющей и слишком внушительной для них, чтобы попытаться сломить нас, другие же полагают, что хунги посчитали, что мы просто не выживем на этих берегах, и они всего лишь позволили самой природе завершить начатое ими. Я не верю ни одному из этих объяснений и верю в Малекита и возношу ему хвалу за то, что он, должно быть, сделал, дабы обеспечить наше выживание.
Через год после этого хунги возвратились, но на этот раз мы встретили их арбалетами, военными механизмами, тварями, которых мы приручили в местных лесах, и магией, которую мы низвергли на них с небес. Мы сражались и отражали их атаки, порабощая тех из них, кто мог бы послужить нам в ускорении нашего развития и доминирования над этим миром. Через год, а потом ещё через год и многие годы спустя время проверяло нас, сталкивая с этими выродившимися варварами, постепенно находившими всё новые способы борьбы с нами. Таким образом, ход нашей истории был задан постоянной борьбой ними, окрашенной нечастыми союзами и более частыми предательствами и обманом, которые закончатся лишь тогда, когда мы наконец сможем уничтожить их и отогнать от наших границ.»
