медиума), мудрость, знание, вера, дар духовного врачевания, пророчество, лингвистические способности, совершение чудес. Но (и здесь я вспоминаю предостережение Иогананды) ни одна из этих способностей сама по себе не говорит о подлинном духовном совершенстве; без понимания и любви, говорит Павел, они «лишь медь бряцающая и кимвал звенящий».
Ранним христианам жизнь за смертью казалась очень близкой и очень реальной. «…Какая польза человеку, – спрашивал Иисус, – если он приобретёт весь мир, а душу свою потеряет?» Этот вопрос ставился ребром перед его последователями: не означало ли это, что отдельная личность представляет собой большую ценность, чем весь мир? «Потусторонность» ранних христиан, их нежелание зависеть всецело от этого мира подняли человечество на высший уровень мужества и сострадания как в религиозной, так и в светской истории. Римляне, правители всего известного тогда человечеству мира, не знали, что с ними делать. Рим правил через угрозу смертью. Но вот появились люди, не боявшиеся этой угрозы! Единственным результатом, к которому привели гонения и массовые избиения христиан, было то, что их духовное и моральное превосходство стало очевидно для всех, и это обратило всё остальное население к новой вере!
Когда угроза смертью оказалась бессильной, римлянам ничего не оставалось, как признать христианский католицизм официальной религией Римского государства. Некоторые историки замечают, что этот акт так изменил природу христианства, что оно стало больше римским и
Нам нет необходимости останавливаться подробно на верованиях различных кельтских, скандинавских, франкских и германских племён, разрушивших мощь Римской империи и утвердившихся на её развалинах. Хотя некоторые учёные и считают, что друиды имели развитые религиозные воззрения, однако ясно, что большинство племён следовало примитивному поклонению силам природы. Как для последователей церкви, так и для варваров Тёмные века – это тёмная история. Редко человек опускался ниже уровня тех ужасных девятисот лет. К 1 000 году большая часть Европы была «обращена в христианство» огнём и мечом. Каким же было это обращение, насколько истинным, если совершалось такими средствами? Вопрос этот до сих пор вызывает сомнение. Но, проходя через все превратности судьбы, человек никогда не отрекался от твёрдой веры в продолжение своей жизни в какой-то другой форме, – обычно среди племён, живших в лесах, это была жизнь в счастливых охотничьих угодьях под властью благосклонного бога природы.
В начале XIV века западному миру была дана первая за тысячу с лишним лет самая объёмная, законченная, цельная, красноречивая и вдохновенная картина жизни за смертью, имеющей цель, смысл и структуру. Хотя «Божественная комедия» Данте, несомненно, была задумана и как светско-философская поэма, и как религиозный трактат, она, как только впервые получила известность, сразу же стала вселять в сердца людей благоговейный трепет – дань, которую обычно отдавали только религиозным откровениям. Данте Алигьери родился в 1265 году во Флоренции в разгар кровавой политической борьбы. Выдающийся интеллектуал своего времени, он оказался на стороне проигравших в политической вендетте и был изгнан из родного города, куда ему было запрещено возвращаться под страхом сожжения на костре. Ещё молодым человеком, не успев составить себе репутацию, он стал отверженным, без средств к существованию. Данте, упоминавший по случаю, что у него бывают видения и состояния откровения, описывая «состояние души после смерти», заимствовал многое у Фомы Аквинского, Аристотеля и римско-католической традиции.
С юности Данте обладал как поэтическим даром, так и даром внутреннего провидения. Вот отрывок из биографии поэта, написанной Джованни Боккаччо, где рассказывается о видении Данте, которое предшествовало ранней смерти молодой Беатриче Портинари. Это случилось вскоре после первой встречи поэта с девушкой.
В «Вита Нуова» («Новой жизни») он рассказывает нам о том, как получил учтивый поклон от Беатриче Портинари, юной дамы его сердца: «Я испытал такую сладость, что словно опьянённый покинул людей и уединился в своей комнате и стал размышлять об Учтивейшей… И в размышлении о ней охватил меня сладкий сон, в котором явилось мне дневное видение: казалось мне, будто вижу я в своей комнате облако огненного цвета, за которым я различил облик некоего мужа, видом своим страшного тому, что смотрит на него; сам же он словно бы пребывал в таком веселии, что казалось это удивительным; и в речах своих он говорил многое, из чего лишь немногое я понял, а среди прочего понял такие слова: “Ego dominus tuus!” («Я твой повелитель!») На руках его словно бы спало нагое существо, лишь легко прикрытое, казалось, алой тканью; и, вглядевшись весьма пристально, я узнал Донну поклона, которая за день до того удостоила меня этого приветствия. А в одной из ладоней словно бы держал он некую вещь, которая вся пылала; и мне показалось, будто он сказал следующие слова: “Vide cor tuum! («Взгляни на сердце своё!») И после того как он постоял немного, словно бы разбудил он ту, что спала, и проявил такую силу доводов, что понудил её съесть тот предмет, который пылал в его руке, и она вкушала боязливо. Спустя немного времени веселье его обратилось в горький плач; и плача так, вновь поднял он Донну на руки и вместе с ней стал словно бы возноситься к небу…»
Данте пошёл настолько дальше всего, прежде считавшегося известным, что его почитатели стали рассматривать «Божественную комедию» как подлинное откровение. Данте использует поэтический приём, превращая себя самого в действующее лицо великой поэмы, описывающей жизнь после смерти. Данте рассказывает о том, как он подошёл в своей жизни к пределам отчаяния, о том, как для блага его высшие силы проводят его через ад, чистилище и рай к источнику света – в присутствие Бога. Его поэма – аллегория, где поэт Вергилий представляет разум, возвышенный дух женщины Беатриче представляет откровение, а святой Бернард – интуицию веры.
Дантовский ад (инферно) – место, имеющее свою логику, где определённый грех есть своё собственное наказание. Так, например, гордый аристократ Фарината горит в вечном пламени собственной гордыни. Преступные любовники Паоло и Франческа должны продолжить жить и дальше, скованные неразрывными узами их собственной страсти. Прибегавший в земной жизни к насилию должен теперь столетие за столетием совершать деяния, исполненные необузданной жестокости и зверства и т. д. Душа поэта, ведомая Вергилием, всё ниже и ниже спускается в ад, и в той же мере возрастает серьёзность преступлений, получающих там своё воздаяние, – лицемерие, обман, воровство, убийство – пока, наконец, оба путника не добираются до отвратительного полупогребённого тела сатаны на самом дне ада. Перебравшись через тело сатаны, они оказываются по другую сторону ада и начинают восхождение через чистилище, где душа может очиститься от гибельных пристрастий и привычек, где может быть приобретено новое вдохновение на пути, ведущем вверх, к раю. Семь кругов чистилища соответствуют семи смертным грехам: гордыня, зависть, злоба, лень, алчность, чревоугодие и похоть. Пройдя своими кругами, очистившиеся души выводятся в подобие земного рая на вершине чистилища. Теперь душа достигла плоскости земной добродетели, но ещё не достойна высших пределов рая.
Путешествие души поэта через рай к небесам символизируется остановками путников на различных астрономических телах, своего рода «путевых станциях» для душ, прибывающих в царство радости, но ещё далёких от небесного совершенства. Эти этапы представляют собой главные человеческие добродетели: справедливость, благоразумие, умеренность, стойкость – и теологические добродетели: веру, надежду, милосердие. Наконец душа в экстазе достигает небес, где исчезают понятия времени и пространства. Но, конечно, в этом кратком пересказе нельзя воспроизвести богатства и утончённости мысли, глубины прозрения – всего того, что делает описание Данте
Следующий систематизированный, вдохновенный и подробный рассказ о мире за чертой нашего, земного принадлежит шведу, жившему в XVIII веке, великому учёному, философу и провидцу Эммануилу Свёденборгу. То обстоятельство, что среди моих близких друзей есть несколько последователей Свёденборга, – они принадлежат к особой церкви, основанной на учении Свёденборга, – делает для меня особенно приятным этот краткий рассказ о нём.
Эммануил был сыном замечательного человека, епископа и профессора теологии, который постоянно
