рыцарские доспехи стояли в такой решительной и гордой позе, что, казалось, в них еще обитает душа храбреца, который надевал их когда-то, отправляясь на великие подвиги. Латные рукавицы сжимали своими десятью железными пальцами копье, щит упирался в набедренник, словно показывая, что осторожность не претит мужеству и что истинный воин вооружается для защиты не менее тщательно, чем для нападения.
Жорж выбрал из всех доспехов те, в которых отец Пчелки ходил в поход на острова Авалон и Фулу. Он облачился в них с помощью Верного Сердца, не преминув взять и щит, на котором на одной стороне был изображен кларидский герб — золотое солнце. Верное Сердце в свою очередь облекся в добротную старинную кольчугу своего деда, а на голову надел старый помятый шлем, к которому прицепил в виде плюмажа или султана облезлую метелку из перьев. Он выбрал ее просто потому, что ему взбрела такая фантазия и чтобы выглядеть повеселее, ибо считал, что веселье хорошо во всех случаях жизни, а в особенности когда грозит опасность.
Вооружившись, они пошли при свете луны темным парком. Верное Сердце оставил лошадей на опушке леса, неподалеку от крепостного вала, там они и стояли на привязи и глодали кору кустарника; это были очень быстрые кони, и не прошло и часа, как всадники увидели среди блуждающих огней и призрачных видений гору гномов.
— Вот и пещера, — сказал Верное Сердце.
Рыцарь и оруженосец соскочили с коней и, обнажив мечи, двинулись в пещеру. Надо было обладать немалой смелостью, чтобы отважиться на подобное приключение. Но Жорж был влюблен, а Верное Сердце был преданный друг. И тут было бы уместно сказать вместе с одним из самых пленительных поэтов:
Рыцарь и оруженосец шагали около часа в глубокой мраке и вдруг с удивлением увидели яркий свет. Это был один из тех метеоров, которые, как мы знаем, освещают царство гномов.
В этом сверкающем подземном свете они увидали, что стоят у стены старинного замка.
— Вот, — сказал Жорж, — это и есть тот самый замок, который нам надлежит взять приступом.
— По-видимому, так, — отвечал Верное Сердце, — но разрешите, я глотну несколько капель того винца, что я захватил с собой в качестве оружия; ибо чем крепче вино, тем крепче и человек, чем крепче человек, тем крепче копье, а чем крепче копье, тем слабее враг.
Жорж, оглядевшись кругом и не видя ни души, ударил что есть силы рукояткой своего меча в ворота замка. Раздался тоненький блеющий голосок, — Жорж поднял голову и увидел в одном из окон замка крошечного старичка с длинной бородой, который спросил его:
— Кто вы такой?
— Жорж де Бланшеланд.
— А что вам здесь надо?
— Освободить Пчелку Кларидскую, которую вы бесправно держите в вашей норе, мерзкие кроты!
Гном исчез, и Жорж снова остался вдвоем с Верным Сердцем; и тот сказал ему:
— Не знаю, сеньор, может, я и ошибаюсь, но мне сдается, что вы, отвечая гному, не позаботились пустить в ход все улещенья проникновенно убеждающего красноречия.
Верное Сердце ни перед чем не робел, но он был стар, сердце его, как и его череп, было сглажено временем, и он не любил, когда зря раздражали людей. Жорж, наоборот, не помнил себя от ярости и кричал во все горло:
— Эй вы, мерзкие землекопы, кроты, барсуки, сурки, хорьки, водяные крысы, сейчас же откройте ворота, и я обрежу вам уши, всем до единого!
Но только он успел прокричать это, как бронзовые ворота замка медленно раскрылись сами собой, так как не было видно никого, кто бы толкал эти огромные створы.
Жоржу стало страшно, но он отважно вошел в таинственные ворота, ибо храбрость его была сильнее, чем его страх. Очутившись во дворе, он увидал во всех окнах, на всех галереях, всюду на всех крышах, на шпицах, на фонарях и даже на печных трубах множество гномов, вооруженных луками и арбалетами.
Он услышал, как бронзовые ворота захлопнулись за ним, и тотчас же со всех сторон на него градом посыпались стрелы. И во второй раз ему стало страшно, и во второй раз он преодолел свой страх.
Подняв щит левой рукой, а в правой сжимая меч, он стал подниматься по лестнице, ведущей во дворец, и вдруг увидел прямо перед собой, на верхней ступени, царственно спокойного, величественного гнома с золотым скипетром, в королевской короне и пурпурной мантии. И он узнал в этом гноме того самого человечка, который освободил его из стеклянной тюрьмы. Он бросился ему в ноги и воскликнул, заливаясь слезами:
— О мой избавитель! Кто же вы такой? Неужели вы из тех, кто отнял у меня мою любимую Пчелку?
— Я король Лок, — отвечал гном, — я держал Пчелку у себя, дабы открыть ей тайны гномов. Ты, мальчишка, ворвался в мое королевство, как буря в цветущий сад. Но гномы не подвержены людским слабостям и не поддаются ярости, как вы, люди. Я намного превосхожу тебя мудростью и потому не гневаюсь на тебя, что бы ты ни делал. Из всех моих превосходств над тобой есть одно, которое я ревниво храню: оно называется справедливостью. Я прикажу позвать Пчелку и спрошу ее, хочет ли она последовать за тобой. Я сделаю это не потому, что ты этого желаешь, а потому, что я должен так поступить.
Наступила глубокая тишина, и появилась Пчелка в белом платье, с рассыпавшимися по плечам светлыми кудрями. Как только она увидала Жоржа, она бросилась в его объятия и крепко прижалась к его железной рыцарской груди.
И тогда король Лок сказал ей:
— Пчелка, правда ли, что это тот человек, которого вы хотели иметь мужем?
— Правда, сущая правда, Лок-королек, это он самый, — отвечала Пчелка. — Смотрите все вы, милые человечки, как я смеюсь и как я радуюсь!
И она заплакала. Ее слезы капали на лицо Жоржа, и это были слезы счастья; они перемежались взрывами смеха и тысячью самых нежных слов, лишенных смысла и похожих на те, что лепечут маленькие дети. Она не думала о том, что королю Локу, может быть, очень грустно смотреть на ее счастье.
— Возлюбленная моя, — сказал ей Жорж, — я нахожу вас такой, какой мечтал найти: самой прекрасной и самой лучшей из смертных. Вы меня любите! Хвала небесам, вы меня любите! Но, Пчелка моя, разве вы не любите немножко и короля Лока, который освободил меня из стеклянной темницы, где ундины держали меня в плену вдалеке от вас?
Пчелка обернулась к королю Локу.
— Лок-королек, ты это сделал! — вскричала она. — Ты меня любишь и все-таки освободил того, кого люблю я и кто любит меня…
Больше она не могла говорить, упала на колени и закрыла лицо руками.
Все маленькие человечки, взиравшие на эту сцену, обливались слезами, опершись на свои самострелы. Один только король Лок сохранял спокойствие. Пчелка, которой открылось теперь все его величие и доброта, прониклась к нему нежной дочерней любовью. Она взяла за руку своего возлюбленного и сказала:
— Жорж, я люблю вас, один бог знает, как я люблю вас. Но как же мне покинуть короля Лока?
— Покинуть? Что? Вы оба мои пленники! — воскликнул король Лок громовым голосом.
Он закричал таким страшным голосом шутки ради. А на самом деле он нисколько не сердился.
Верное Сердце подошел к нему и преклонил колено.
— Всемилостивейший государь, — сказал он, — да соблаговолит ваше величество разрешить мне разделить плен господина моего и госпожи моей, которым я служу!
Пчелка, узнав его, вскричала:
— Это ты, Верное Сердце, мой добрый слуга! Как я рада тебя видеть. Ах, какой у тебя ужасный султан! А скажи, сочинил ты новые песенки?
И тут король Лок повел их всех троих обедать.
