42
В своей книге «Мы защищали Нормандию» Шпейдель приводит несколько иное время, когда происходили эти события. Но поскольку он всеми силами старался показать свою непричастность, пусть даже в ущерб исторической достоверности, мы использовали сведения Шрамма и личные воспоминания генерала Блюментрита, сравнивая их данные с хронометражем событий в Берлине
43
Мнения о том, намеревался ли Ремер арестовать Геббельса или нет, в разных источниках не совпадают. Свою собственную версию он изложил в официальном рапорте (см. «Немцы против Гитлера») Естественно, свои действия он представляет в максимально благоприятном для себя свете.
44
Комментарии доктора Ойгена Герстенмайера в статье, написанной им для «Нойе Цюрих цайтунг» (23 июня 1945 года), проливают свет на события. «Я никогда не считал, что Бек, Ольбрихт, Штауффенберг и другие видные фигуры оппозиции были убеждены, что путч непременно победит. И все-таки мы знали, что должны — и самим себе, и миру — хотя бы попытаться». Об атмосфере на Бендлерштрассе он писал следующее. «Ситуация была очень далека от понятной, и многих это угнетало. Штауффенберг и его адъютант не отходили от телефонов, пытаясь сдвинуть дело с мертвой точки в провинциях».
45
Мы считаем, что указанные нами здесь время и последовательность событий являются правильными и несколько более соответствуют истине, чем изложенные нами в книге «Доктор Геббельс». Письмо, датированное 20 октября 1944 года, сохранившееся в архивах Кобленца, показывает, что, несмотря на уверенность Гитлера в Ремере, он некоторое время находился под подозрением СС. До сих пор остается неясным, приехал ли он в действительности по приказу Хазе арестовать Геббельса от имени заговорщиков, а потом передумал или, как указано в его официальном рапорте, с самого начала обманывал заговорщиков и прибыл, чтобы защитить министра.
46
В официальных документах приводится точное время отправки этого приказа — 20.20.
47
Клейст в разговоре с одним из авторов сказал, что, по его мнению, груз ответственности, которую Штауффенберг взвалил на себя в тот день, оказался слишком тяжелым для него. И хотя он держал себя в руках и полностью контролировал свои поступки, «его грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные мехи».
48
В разных источниках существуют весьма существенные расхождения в описании поведения этих людей и времени начала контрудара. Свой рассказ мы сверили с воспоминаниями непосредственных участников событий на Бендлерштрассе. Только по истечении двадцати лет память становится ненадежной, тем более когда речь идет о периоде всеобщей неразберихи и огромного нервного напряжения. Хаммерштейн сообщил нам, что только в 1947 году узнал о том, что за поставку автоматов и прочего вооружения для офицеров со склада в Шпандау отвечал некий майор Флисбах.
49
Герштенмайер описал все происходившее на Бендлерштрассе в статье, на которую мы уже ссылались. Он писал: «У нас не было ни одного шанса. Ольбрихт и его штаб были взяты превосходящими силами наших противников. В конце концов восемь или десять человек, так и не сдавшихся, собрались в кабинете Штауффенберга. Среди них были Йорк, Шуленбург, Шверин, Бертольд Штауффенберг, Бернардис и еще несколько незнакомых мне офицеров. Вместе с Йорком и Шверином мы сожгли компрометирующие нас документы. После этого мы предприняли попытку прорваться мимо поставленных в коридоре охранников. Меня арестовали, и один из офицеров повел меня во двор, где находилась расстрельная команда. Казнь во дворе министерства уже началась. Но спуститься вниз мы не успели, поскольку нас остановили эсэсовцы и гестаповцы. Я был в гражданской одежде, поэтому они взяли меня с собой и вернули в кабинет Штауффенберга. После короткого допроса меня, Бернардиса, Бертольда Штауффенберга и Шуленбурга отправили на Принц-Альбрехтштрассе. Мы были в наручниках». Граф Шверин фон Шваненфельд был другом Хасселя. По информации, сообщенной нам графиней Марион Йорк, она с мужем была на семейном торжестве в Веймаре. С ними был Герштенмайер. Утром 20 июля Йорк уехал на поезде в Берлин. Больше она мужа не видела.
50
По некоторым версиям, вторая попытка самоубийства Бека была успешной, и ему никто не помогал. Однако все же больше документов свидетельствует о том, что и вторая попытка генерала не привела к смертельному исходу. В любом случае его желание совершить самоубийство вполне понятно. Георги рассказал нам, что в последний раз видел своего отчима — Ольбрихта — около 11.30. Тот был деловит, собран и попросил зарядить для него револьвер. Улыбнувшись, он объяснил свою просьбу тем, что много лет не держал в руках оружия. Георги, благодаря своей форме люфтваффе, сумел выбраться с Бендлерштрассе и пробраться в свой кабинет, где всю ночь уничтожал компромат на себя. Он был арестован через несколько дней, но вскоре освобожден, поскольку обладал глубочайшими техническими знаниями Фау-оружия.
