— Это еще ничего не означает, — буркнул Сэм.
О'Келли театрально хлопнул в ладоши.
— Примите мои поздравления, Мэки. Вы нам открыли глаза. Теперь нам точно известно, как выглядит Мисс Мэддокс. Ну а теперь я бы просил вас снова перейти к делу.
— Нельзя ли мне сесть? Как-то надоело стоять, — спросила я. Ноги дрожали, словно я пробежала марафонскую дистанцию. А еще я была жутко зла на всех присутствующих, в том числе и на себя. — Ну разве только если я нужна вам здесь для вдохновения.
— Почему же, можно, — ответил Фрэнк, беря в руки маркер. — Итак, что мы имеем? Александра Дженет Мэдисон, она же Лекси. Согласно документам, родилась в Дублине первого марта 1979 года. Кому, как не мне, знать — ведь я сам ее зарегистрировал. В октябре 2000 года, — он быстрым, резким движением начертил линию, — поступила в Дублинский университет, в аспирантуру по психологии. В мае 2001 года бросила учебу по причине болезни, вызванной нервным срывом, и вернулась к родителям в Канаду, поправить здоровье. На чем, собственно, ее жизнь и должна была закончиться.
— Погоди. Ты придумал для меня нервный срыв? — уточнила я.
— Диссертация окончательно доконала тебя, — как ни в чем не бывало расплылся в улыбке Фрэнк. — Сама знаешь, университет — это тебе не санаторий. Здесь никого не интересует, здорова ты или больна. Не можешь учиться — уходи. И ты ушла. К тому же мне ведь нужно было как-то от тебя избавиться.
Я приняла позу поудобнее и состроила ему гримасу. Фрэнк, в свою очередь, подмигнул мне. В некотором роде он, сам того не зная, подыграл этой девице еще до того, как она, так сказать, появилась в кадре. Любая ошибка, которую она легко могла допустить, случись ей нарваться на кого-то из моих тогдашних знакомых и начать выуживать из него информацию, любая заминка, любой недоуменный взгляд, любое нежелание встретиться еще раз — все это тотчас получало правдоподобное объяснение: мол, что с нее взять, сами понимаете — нервный срыв.
— В феврале 2002 года, — продолжал тем временем Фрэнк, — Александра Мэдисон вновь засветилась в Дублине. Она забирает документы из университета, с их помощью ухитряется пролезть в аспирантуру Тринити и начинает писать диссертацию по английской литературе. Мы понятия не имеем, кто она такая на самом деле и чем занималась до этого, и даже как на нее свалился такой подарок судьбы, как Лекси Мэдисон. Мы проверили отпечатки пальцев — в нашем архиве их нет.
— Почему бы тебе не взять пошире — вполне может статься, что она и не ирландка вовсе, — сказала я.
Фрэнк пристально посмотрел на меня.
— Это почему же?
— Когда ирландцу нужно спрятаться, он не станет околачиваться в Ирландии, а скорее уедет за границу. Будь девица ирландкой, не прошло бы и недели, как она нос к носу столкнулась бы на улице со старой приятельницей своей мамаши по карточному клубу.
— Не обязательно, если она вела уединенный образ жизни.
— И еще один момент, — добавила я, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Я, например, внешне пошла в мою французскую родню. Никто не верит, что я ирландка, пока я не открою рот. Если моя внешность не тянет на ирландскую, то и ее тоже.
— Ну вы и загнули! — язвительно прокомментировал О'Келли. — Отдел тайных операций, отдел домашнего насилия, англичане, Интерпол, ФБР. Кто там еще пристроился в очередь и желает присоединиться к вашей компании? Ассоциация ирландских женщин?
— А нельзя ли установить ее личность по зубам? — подал голос Сэм. — Возможно, даже страну, откуда она приехала? Я слышал, по пломбе можно определить, где ее поставили.
— У нашей особы отличные зубы, — отозвался Купер. — Я, конечно, не стоматолог, но у нее нет ни пломб, ни коронок, ни удаленных зубов — словом, ничего такого, что могло бы способствовать опознанию.
Фрэнк вопросительно посмотрел в мою сторону. Я в ответ лишь пожала плечами — мол, при чем здесь я.
— Два нижних передних зуба слегка наехали друг на друга, — продолжал Купер, — а один верхний моляр значительно выступает из ряда, из чего можно сделать вывод, что помощи стоматолога она в детстве не получала. Так что, пожалуй, шансы опознать ее по зубам практически равны нулю.
Сэм удрученно покачал головой и снова уставился в блокнот.
Фрэнк продолжал буравить меня взглядом, что начинало порядком действовать на нервы. Я оторвалась от стены и как можно шире разинула рот, демонстрируя все свои зубы. Купер и О'Келли дружно ужаснулись.
— Видишь, никаких пломб, — сказала я Фрэнку. — Если тебе это так важно.
— Умница, — довольно произнес тот. — Продолжай чистить зубки.
— Я впечатлен, Мэддокс, — сказал О'Келли. — Такое не каждый день увидишь. Итак, осенью 2002 года Александра Мэдисон поступает в Тринити-колледж, а в апреле 2005-го ее убивают в окрестностях Гленскехи. Нам известно, чем она занималась все это время?
Сэм подал признаки жизни — поднял взгляд и положил на стол ручку.
— Работала над диссертацией, — ответил он. — Что-то такое на тему женщин-писательниц и псевдонимов. Я толком не понял. По словам научного руководителя, особых претензий к ней не было — слегка отставала от графика, но в целом работа получалась хорошая. До сентября прошлого года жила в однокомнатной квартирке рядом с Южной окружной. Учебу оплачивала с помощью кредита, подрабатывала на кафедре и в кафе. Получала небольшую стипендию. Никаких правонарушений за ней не числится, а также долгов — не считая кредита на учебу. Ни просроченных платежей, ни сомнительных привычек, ни бойфрендов — никого, с кем бы она могла испортить отношения.
— Соответственно никаких мотивов, — произнес Фрэнк, задумчиво глядя на доску. — И никаких подозреваемых.
— В основном она общалась с аспирантами, — ровным тоном добавил Сэм. — Вот их имена: Дэниел Марч, Абигайл Стоун, Джастин Мэннеринг и Рафаэл Хайленд.
— Ну и имечко! — счел своим долгом съязвить О'Келли. — Он кто, гомик или англичанин?
Купер поморщился, даже закрыл на мгновение глаза словно кот.
— Наполовину англичанин, — продолжал Сэм. О'Келли довольно фыркнул. — Дэниела дважды штрафовали за превышение скорости, Джастина — один раз. Не считая этого, они все чисты как младенцы. Они явно не в курсе, что Лекси жила под чужим именем, а даже если и знали, то ничего не сказали. По их словам, она давно оборвала всякие связи с семьей и вообще не любила распространяться о своем прошлом. Они толком не знают, откуда она. Эбби полагает, что из Гэлуэя, Джастин — из Дублина, Дэниел, когда я спросил его, лишь свысока глянул на меня и заявил, что это его не касается. Та же песня и в отношении родителей. Джастин считает, что их давно нет в живых, Раф говорит, что они в разводе, Эбби утверждает, что Лекси — внебрачный ребенок…
— Или ни то, ни другое, ни третье, — подвел итог Фрэнк. — Как нам уже известно, барышня умела пудрить народу мозги.
Сэм кивнул.
— В сентябре Дэниел получил в наследство от Саймона Марча, своего двоюродного деда, особняк Уайтторн-Хаус в окрестностях Гленскехи, и вся компания переехала туда. Вечером в последнюю среду они сидели дома, играли в покер. Лекси вышла из игры первой и примерно в половине двенадцатого отправилась прогуляться по полям — насколько нам известно с их слов, поздние прогулки давно вошли у нее в привычку. Место тихое, дождя не было, так что остальные отнеслись к этому спокойно. Играть они закончили вскоре после полуночи и вскоре легли спать. Все описывают карточную игру одинаково, кто сколько выиграл и все такое прочее, небольшие расхождения не в счет, это естественно. Мы допросили каждого, причем по нескольку раз, но ничего нового не узнали, ни малейшей зацепки. Либо они невиновны, либо между ними сговор.
— А на следующее утро, — Фрэнк размашистым движением сделал последний штрих на своей схеме, — оказывается, что ее убили.
Сэм вытащил из стопки какой-то лист, подошел к доске и прилепил его в верхнем углу: топографическая карта местности, на которой было указано буквально все, до последнего дома и живой
