«Путь Ruby»
Что мы имеем и виду, творя о Пути Ruby? Я полагаю, что тут есть два взаимосвязанных аспекта: философия проектирования Ruby и философия использования этого языка. Естественно, что дизайн и применение связаны друг с другом, будь то программное или аппаратное обеспечение. Иначе зачем бы существовала наука эргономика?.. Если я снабжаю устройство ручкой, то, наверное, предполагаю, что кто- то за эту ручку возьмется.
В языке Ruby имеется невыразимое словами качество, которое делает его тем, что он есть. Мы наблюдаем это качество в дизайне синтаксиса и семантики языка, присутствует оно и в написанных на нем программах. Все же стоит попытаться сформулировать, в чем состоит эта отличительная особенность.
Очевидно, Ruby — не просто инструмент для написания программ, но и сам по себе является программой. Почему работа программ, написанных на Ruby, должна следовать законам, отличным от тех, которым подчинена работа интерпретатора? В конце концов, Ruby — исключительно динамичный и расширяемый язык. Могут найтись причины, по которым эти два уровня где-то расходятся, вероятно, стараясь приспособиться к несовершенству реального мира. Но в общем случае мыслительные процессы могут и должны быть сходными. Интерпретатор Ruby можно было бы написать на самом Ruby, в полном соответствии с принципом Хофштадтера, хотя в настоящее время это еще не сделано.
Мы нечасто задумываемся над этимологией слова «путь», но оно употребляется в двух разных смыслах. Во-первых, это метод или техника, а во-вторых - дорога. Ясно, что оба значения взаимосвязаны, и, говоря «путь Ruby», я имею в виду и то и другое.
Следовательно, мы говорим о мыслительном процессе, но вместе с тем и о дороге, по которой движемся. Даже величайшие гуру программирования не могут сказать о себе, что достигли совершенства: они лишь на пути к нему. Таких путей может быть несколько, но я здесь говорю только об одном.
Привычная мудрость гласит, что форма определяется функцией. Это верно, спору нет. Однако Фрэнк Ллойд Райт[4] (имея в виду свою собственную область интересов) как-то сказал: «Форма определяется функцией, которая была понята неправильно. Форма и функция должны быть едины, сливаться в духовном единении».
Что Райт имел в виду? Я бы сказал, что на этот вопрос вы найдете ответ не в книгах, а в собственном опыте.
Однако я думаю, что Райт выразил эту мысль где-то еще, разбив ее на части, которые проще переварить. Он был великим поборником простоты, который однажды заметил: «Самые полезные инструменты архитектора — это ластик рядом с чертежной доской и гвоздодер на строительной площадке».
Итак, одним из достоинств Ruby является простота. Надо ли цитировать других мыслителей, высказывавшихся на эту тему? Согласно Антуану де Сент-Экзюпери, «совершенство достигнуто не тогда, когда нечего добавить, а тогда, когда нечего убрать».
Но Ruby — сложный язык. Почему же я называю его простым?
Если бы мы лучше понимали мироздание, то, наверное, открыли бы «закон сохранения сложности» - факт, который вмешивается в нашу жизнь подобно энтропии, которую мы не можем преодолеть, а способны лишь рассеивать.
И в этом ключ. Нельзя избежать сложности, но можно укрыться от нее. Мы можем убрать ее из виду! Это тот же старый добрый принцип черного ящика, внутри которого решается сложная задача, хотя на поверхности лишь голая простота.
Если вам еще не наскучили цитаты, то будет уместно привести слова Альберта Эйнштейна: «Все должно быть просто настолько, насколько возможно, но не проще».
Таким образом, на взгляд программиста, Ruby - это воплощенная простота (хотя у человека, отвечающего за сопровождение интерпретатора, взгляд может быть иной). Но вместе с тем имеется пространство для компромиссов. В реальном мире всем нам приходится немного «прогибаться». К примеру, все сущности в программе на Ruby должны были бы быть истинными объектами, однако некоторые, в том числе целые числа, хранятся как непосредственные значения. Это компромисс, знакомый всем студентам отделений информатики уже много десятилетий: элегантность дизайна приносится в жертву практичности реализации. По существу, мы променяли одну простоту на другую.
То, что Ларри Уолл говорил о языке Perl, остается справедливым: «Когда вы хотите что-то выразить на маленьком языке, оно становится большим. А когда вы пытаетесь выразить то же самое на большом языке, оно становится маленьким». Это верно и в отношении английского языка. Если биолог Эрнст Хэккель смог всего тремя словами выразить глубокую мысль «онтогенез повторяет филогенез», то лишь потому, что эти слова с весьма специфическим смыслом были в его распоряжении. Мы соглашаемся на внутреннюю сложность языка, потому что она позволяет избежать сложности в отдельных высказываниях.
Переформулирую этот принцип по-другому: «не пишите 200 строк кода, когда достаточно 10».
Я считаю само собой разумеющимся, что краткость в общем случае хороша. Короткий фрагмент кода занимает меньше места в мозгу программиста, его проще воспринять как единое целое. Благоприятным побочным эффектом следует считать и то, что в короткой программе будет меньше ошибок.
Конечно, не нужно забывать предупреждение Эйнштейна о простоте. Если расположить краткость слишком высоко в списке приоритетов, то получится совершенно загадочный код. Согласно теории информации, сжатые данные статистически похожи на белый шум. Если вы видели код на С или APL либо регулярное выражение — особенно плохо написанные, то понимаете что я имею в виду. «Просто, но не слишком просто» — это ключевая фраза. Стремитесь к краткости, но не жертвуйте понятностью.
Трюизмом следует считать мысль о том, что краткость в сочетании с понятностью — это хорошо. Но тому есть причина, причем настолько фундаментальная, что мы часто о ней забываем. А состоит она в том, что компьютер создан для человека, а не человек для компьютера.
В старые добрые дни все было почти наоборот. Компьютеры стоили миллионы долларов и пожирали многие киловатты электричества. Люди же вели себя так, будто компьютер - божество, а программисты - его скромные жрецы. Час машинного времени стоил дороже часа личного времени.
Когда компьютеры стали меньше и дешевле, приобрели популярность языки высокого уровня. Они неэффективны с точки зрения машины, зато эффективны с позиции человека. Ruby — всего лишь одно из последних достижений на этом пути. Некоторые даже называют его языком сверхвысокого уровня (VHLL — Very High-Level Language). Хотя этот термин еще не получил четкого определения, я думаю, что он оправдан.
Компьютер призван быть слугой, а не хозяином, а, как сказал Мац, толковый слуга должен выполнять сложное задание при минимуме указаний. Так было на протяжении всей истории информатики. Мы начали с машинного языка, перешли к языку ассемблера, а потом добрались и до языков высокого уровня.
Мы сейчас говорим о смещении парадигмы: от машиноцентрической к человекоцентрической. На мой взгляд, Ruby дает великолепный пример человекоцентрического программирования.
Теперь я хочу взглянуть на вопрос под несколько иным углом. В 1980 году вышла чудесная книжка Джеффри Джеймса «Дао программирования» (Geoffrey James, The Tao of Programming). Каждая строчка из нее достойна цитирования, но я ограничусь лишь одной выдержкой: «Программа должна следовать 'закону наименьшего удивления'. Что это за закон? Все просто: программа должна отвечать пользователю так, чтобы вызывать у него как можно меньше удивления». (Конечно, если речь идет об интерпретаторе языка, то пользователем является программист.)
Не знаю, Джеймс ли придумал термин «закон наименьшего удивления», но я впервые узнал его из упомянутой книги. Этот закон хорошо известен и часто цитируется в сообществе пользователей Ruby. Правда, обычно его называют «принципом наименьшего удивления» (Principle of Least Surprise, POLS). Лично я упрямо придерживаюсь акронима LOLA — Law of Least Astonishment.
Но, как ни называй, правило остается справедливым и служит основополагающим принципом продолжающейся работы над языком Ruby. О нем полезно помнить и тем, кто разрабатывает библиотеки и пользовательские интерфейсы.
Конечно, одна проблема остается: разные люди удивляются разным вещам; не существует всеобщего согласия о том, как «должен» вести себя объект или метод. Но мы можем стремиться быть
