– Мам, есть проблемы, но я их решаю. В рабочем порядке. Да, я тут в отпуск собрался съездить, отдохнуть.
– Вот и правильно! А то все работаешь да работаешь! Один едешь? – мама спросила это спокойно, но он тоже почувствовал в ее голосе нотки страдания.
– Да мам, пока один. Есть варианты. Но пока не хочу говорить…
– Ой, ну ладно. Так хочется с внуком понянчиться!
– Да. И мне хочется, чтобы ты с внуком понянчилась! Ты даже не представляешь, как хочется!
– Вот и хорошо! «Если долго мучиться…»
– «…что-нибудь получится». Знаю, мам. Хотя хотелось бы не мучиться.
– Ну ладно, сыночек, не буду тебя отвлекать, ты, наверное, занят как всегда.
– Да нет, не очень, но есть дела.
– Ну пока, цалую! – Они так говорили между собой, с деревенским акцентом.
– Цалую!
Олег достал коммуникатор и вошел в Интернет. Набрал в Яндексе «детские хосписы», выбрал один из них и направился туда.
Директор хосписа – женщина с глазами вечной матери, по имени Светлана, средних лет, приятной полноты, одетая в простое синее платье в белый горошек, была очень рада видеть Олега. Она приняла его в небольшом кабинете, увешанном детскими рисунками и уставленном детскими поделками. Под этим пестрым слоем мебели было практически не видно, хотя ее силуэты читались. Она села в кресло и пригласила Олега присесть за стол напротив. Олег сел и начал разговор.
– Светлана, мне бы хотелось как-то помочь вашему учреждению…
– Вы хотите оказать нам спонсорскую помощь?
– И спонсорскую тоже. Но для меня это не главное. Я бы хотел побыть волонтером.
– Это так неожиданно. У нас в основном студенты волонтерами приходят или буддисты, или очень воцерковленные люди. Вы по каким соображениям?.. Вы поймите – это не праздное любопытство. Просто у нас все пациенты, наши детки, у них и так психика очень травмирована из-за того, что им пришлось пережить. С ними не просто общаться бывает. Но самое главное – не нанести им травму еще более тяжелую каким-то неправильным словом. Еще не хотелось бы, чтобы ребенок привязался, а вы потом куда- нибудь пропадете. Они потом скучают очень сильно, сильнее, чем обычные дети, понимаете? Какова ваша причина и цель?
– Все очень просто. Несмотря на мой молодой цветущий вид, у меня обнаружили смертельную болезнь. Я не знаю, сколько мне осталось…
– Не объясняйте дальше… Я поняла… Вы тоже – одна из категорий. Правда, редкая. В основном люди прячутся в таких случаях. Ну, хорошо, выбирайте, кого вы хотели бы навестить и, возможно, подружиться?
– С кем-то, кому очень плохо, с кем не могут общаться другие. Но при этом, чтобы с ним можно было бы говорить, то есть не очень маленького.
– Вам, наверное, подойдет Кеша. Иннокентий. У него рак. Он очень замкнут. Никогда не улыбается. Но глаза у него очень мудрые. Он еще стихи пишет, правда, тоже грустные, и в шахматы играть любит.
– Да, я хочу с ним познакомиться. Он в хосписе?
– Нет, он сейчас дома, сюда приезжает только периодически, на курсы терапии. Он живет с мамой в однокомнатной квартире. Недалеко отсюда. Адрес запишете?
– Да, конечно. А что он любит? Что ему привезти?
– Шоколадку, он их очень любит. Это даст вам фору минут на десять. Если за эти десять минут вам не удастся его разговорить – значит, у вас не получилось. Не переживайте из-за этого. Он даже со мной не общается, только с мамой, и то редко. Пишите адрес и телефон. Заранее позвоните, предупредите маму, ее зовут Полина Сергеевна.
Олег записал.
– Спасибо!
– Вам спасибо! Держитесь!
Выйдя из здания, Олег набрал номер. Ответила женщина с очень уставшим голосом. Он прямо физически почувствовал эту усталость.
– Полина Сергеевна! Здравствуйте!
– Здравствуйте!
– Это Олег беспокоит. Я волонтер. Мне в хосписе дали ваш телефон.
– По голосу вы на студента не похожи.
– А я и не студент.
– Это хорошо, а то от них толку мало.
– Я хотел бы навестить Кешу.
– Когда?
– Сейчас, если можно.
– Хорошо, приходите.
Через пятнадцать минут Олег был на месте. Обычная «хрущевка». Домофон. Не работает. Третий этаж. «Интересно, как тут гулять с ребенком-инвалидом, без лифта?» Старая «картонная» дверь с цифрой 16, выкрашенная в коричневый цвет. Звонок.
Дверь открылась. На пороге в спортивном костюме стояла женщина лет сорока с седыми, но слегка прокрашенными в рыжий цвет волосами. Худая. Уставшая. Морщины изрезали ее лоб и шею, и… руки. Натруженные руки, покрытые сеткой морщин, как сдувшийся шарик. Руки были гораздо старше, чем она сама. Наверное, для них год шел за два. Испытующие серые, почти прозрачные глаза.
В нос сразу ударил запах лекарств и больницы. Его так непривычно было ощущать в домашней обстановке. Очень скромной обстановке. Неизвестно, сколько в Питере еще таких квартир, но скорее всего очень много. Время в них словно остановилось. Тумбочка и зеркало в прихожей. Круглый плафон. Ковровая дорожка…
– Бахилы дать?
– Нет, я разуюсь.
«Даже бахилы есть, сколько же народу сюда ходит!» Олег разулся. Его немного трясло. Он и понятия не имел, о чем сможет поговорить с мальчиком. Из коридора дверь вела в комнату. Она была открыта.
На кровати сидел мальчик. В серых шортиках и красной футболке с надписью «О.К.!» У него почти не было волос. Не потому, что он был побрит налысо. Он был пострижен под машинку, но оставшиеся волосы производили впечатление пушка. Еще бросилось в глаза, что он очень худой и маленький. На вид ему было лет шесть-семь. На всей поверхности его кожи, и даже на голове, тут и там виднелись очаги язвочек.
Олег встретился глазами с ребенком. Это не были глаза ребенка. Это были глаза взрослого человека, очень взрослого.
– Привет, я Олег!
Олег протянул ребенку руку. Маленькая, худенькая, почему-то очень сухая, почти что шершавая, ручка потянулась навстречу. «Какая же она холодная и тонкая», – подумал про себя Олег. Он не стал жать ее сильно, боясь сделать ребенку больно.
– Я Кеша, мне десять лет, у меня рак…
– Кеш, я не доктор и не спрашиваю у тебя диагноз. Я не буду колоть тебе уколы и давать таблетки. Я принес тебе шоколадку.
Олег улыбнулся и дал шоколадку, которую держал в другой руке.
– Спасибо! – сказал Кеша, не улыбнувшись.
– Можно, я присяду рядом с тобой? – спросил Олег, показывая рукой на место на диване рядом с мальчиком.
– Возьми, пожалуйста, стул. Мне так будет лучше тебя видно. – Кеша показал рукой на стул, стоящий возле лакированного стола из темного дерева, обычного раскладного советского стола.
Олег поставил стул и сел на него. Он пробежал взглядом по комнате: поблекшие обои голубовато- серого тона с растительным рисунком. Стенка, писк моды восьмидесятых, книжные полки, телевизор на
