быстро оказывается несостоятельным. Для того, чтобы сознательно направлять умственные процессы по определенному пути, потребно постоянное прилежание. Инструкции предписывают практикующим работать с полной отдачей, но без натуги; однако покуда мы научимся тому, как это делать, упражнения могут казаться нам противными или даже изматывающими.
Еще одна неожиданность состоит в том, что прозрение, приобретенное через самонаблюдение в начале, вовсе не обязательно целиком приятно и блаженно. У нас в норме весьма избирательное представление о самих себе. Когда мы смотримся в зеркало, то стараемся принять выигрышную позу и выразить лицом приятность. Точно так же у каждого из нас есть внутренний образ самого себя, и в этом образе подчеркнуты черты, вызывающие восхищение, недостатки занижены, а некоторых черт характера и вовсе нет. Мы видим такой образ, какой хотим видеть, но не то, что есть. А медитация випассаны являет собой технику наблюдения за реальностью под любым углом. Вместо тщательно ретушированного образа самого себя медитирующий предстает перед истиной, не прошедшей совершенно никакой цензуры. Некоторые ее аспекты поневоле будут трудно приемлемы.
Временами практикующему может казаться, что не внутренний мир он нашел в медитации, а одни треволнения. Все что угодно, связанное с учебным курсом, может восприниматься как невыполнимое и неприемлемое: жесткое расписание, быт, дисциплина, наставления и советы учителя; наконец, сама техника.
Однако практикующего поджидает еще одна неожиданность — эти трудности исчезают. Рано или поздно медитирующий научается совершать усилия без усилий, сохранять бдительность без напряжения, вовлеченность без привязанности. Он перестает бороться, и практика поглощает его. Тогда внешние неудобства становятся неважны, дисциплина превращается в подспорье и поддержку, а часы пролетают быстро и незаметно. Ум успокаивается подобно горному озеру на рассвете и с совершенной точностью отражает все, что его окружает, и в то же время открывает свои глубины тому, кто вглядывается в него более пристально. Когда приходит эта ясность, каждое мгновенье полно утверждения, красоты и мира.
Так медитирующий открывает для себя, что метод-то на самом деле работает! В свою очередь каждый шаг в этой последовательности может показаться гигантским прыжком — и все же мы оказываемся способны его совершить. К концу десяти дней становится ясно, какой далекий путь был пройден с начала курса до его конца. Медитирующий подвергся особому процессу, вроде хирургического вмешательства, вскрытия гнойной раны. Рассечение гнойника и надавливание на него, чтобы удалить гной, были болезненны; но без этого рана никогда бы не зажила. А когда гной удален, мы освободились от него и от вызывавшегося им страдания и можем вновь обрести полное здоровье. Подобным же образом, пройдя десятидневный курс, медитирующий освобождает свой ум от некоторых, бывших ему присущими, напряжений и приобретает большее душевное здоровье. Процесс випассаны производит глубокие внутренние перемены, которые не исчезают и после окончания курса. Медитирующий видит, что все то, чему он научился, всю приобретенную им во время курса душевную силу, он способен применить в повседневной жизни для собственной пользы и для блага других. Его жизнь становится гармоничнее, плодотворнее и счастливее.
Метод, которому учит С. Н. Гоенка, это то, чему он сам научился у своего учителя, покойного схаягьи У Ба Кхина; этот бирманский учитель перенял випассану от Схая У Тхета, хорошо известного бирманского наставника медитации первой половины нынешнего столетия. В свою очередь Схая У Тхет был учеником Леди-схаядо, знаменитого бирманского ученого монаха рубежа девятнадцатого и двадцатого веков. Дальнейших сведений об именах более ранних учителей этой практики не сохранилось, но ее последователи полагают, что Леди-схаядо научился медитации випассаны у традиционных учителей, сохранявших ее на протяжении целых поколений с глубокой древности, когда учение Будды впервые пришло в Бирму.
Эта техника, безусловно, согласуется с наставлениями Будды касательно медитации, с самым простым и буквальным смыслом его слов. И, что важнее всего, она приносит полезные, личные, ощутимые и немедленные результаты. Предлагаемая книга не является самоучителем по практике медитации випассаны. Если кто-то станет пользоваться сим образом, он будет действовать исключительно на свой страх и риск. Методу следует учиться только на курсе, где налицо соответствующее окружение, которое служит поддержкой медитирующему, где присутствует надлежащим образом подготовленный руководитель. Медитация — дело нешуточное, особенно техника випассаны, которая занимается глубинами ума. Никогда нельзя браться за нее по легкомыслию или случайно. Но если чтение этой книги вдохновит вас на попытку освоить випассану, то вы сможете завязать контакты по приводимым в конце ее адресам и выяснить, когда и где действуют соответствующие курсы. Цель книги — дать только абрис метода випассаны в том виде, как ему учит С. Н. Гоенка. Автор надеется, что она расширит понимание учения Будды и техники медитации, которая являет собой его сущность.
Однажды молодой профессор плыл на корабле по морю. Это был высокообразованный человек с целым хвостом из титулов после своего имени, но у него было маловато жизненного опыта. А в команде корабля был старый неграмотный матрос. Что ни вечер, матрос заходил в каюту молодого профессора послушать, как тот рассуждает о всяких разных вещах. Ученость молодого человека неизменно поражала старика. Как-то вечером, — когда моряк собирался было уходить к себе после нескольких часов беседы, — ученый спросил его:
— Старик, а ты изучал геологию?
— Что это такое, барин?
— Наука о земле.
— Нет, барин, я и в школу-то не ходил и никогда ничего не изучал.
— Старик, ты потерял впустую четверть жизни.
Старый моряк ушел с вытянутым лицом. «Если уж это сказал такой большой ученый, — подумал он, — то так должно быть и есть. Я потерял впустую четверть жизни!»
На следующий вечер, когда моряк снова собирался уходить, ученый спросил его:
— Старик, а ты изучал океанографию?
— Что это такое, барин?
— Наука о море.
— Нет, барин, я никогда ничему не учился.
— Знаешь, старина, ты потерял впустую половину жизни.
Матрос скис. «Потерял полжизни! Ведь так сказал этот ученый!»
На третий вечер молодой профессор опять спрашивает старика:
— Старик, а ты изучал метеорологию?
— Что это такое, барин? Я никогда даже не слыхивал о такой штуке.
— Ну, это наука о ветре, о дожде, о погоде.
— Нет, барин. Я же сказал вам, что в школу не ходил и никогда ничего не изучал.
— Ты не изучал науку о земле, на которой живешь, ни науку о море, которым зарабатываешь себе на жизнь, ни науку о погоде, с которой ежедневно сталкиваешься. Эх, старик, ты потерял впустую три четверти жизни.
Старый моряк совсем расстроился. «Этот ученый говорит, что я потерял понапрасну три четверти своей жизни. Значит, так оно и есть!»
Но на следующий день пришла очередь моряка задавать вопросы. Он бегом ворвался в каюту молодого человека и закричал:
— Господин профессор, а вы изучали плавологию?
— Плавологию? Что ты имеешь в виду?
— Плавать-то, барин, умеете?
— Нет, не умею.
— Эх, господин барин, вы потеряли впустую всю свою жизнь! Корабль наткнулся на скалу и идет ко дну. Тот, кто умеет плавать, доберется до берега — он ведь недалеко. А кто нет — те утонут. Жаль мне вас, ученый барин: потеряли вы свою жизнь, как пить дать!
