Язык в революционное время

поисков можно обнаружить в том волнении, которое овладело русской литературой и русской интеллигенцией в XIX столетии, в ответ на вызов западноевропейской культуры разделившейся на западников и славянофилов.)

Невероятный скачок целого народа из существования, подобного прозябанию в болоте, сразу к созданию новой еврейской цивилизации и участию в общей культуре современности можно понять только как радикальную революцию, вызванную комплексом неповторимых исторических обстоятельств. Революции обычно обретают форму внезапных политических и военных действий по свержению старого порядка, управляющего обществом (и часто завершаются установлением нового порядка, еще хуже прежнего). В данном случае революция была прежде всего внутренней, она происходила в умах и сердцах каждого индивида, она возвращалась и повторялась вновь и вновь, и поэтому, после многочисленных жертв и неудач, окончательный результат оказался таким успешным. Эта еврейская революция нового времени была направлена не против властных политических структур, а скорее против господствующей семиотики — набора верований, ценностей и поведенческих моделей — ради усвоения идеалов новой мировой культуры. В этом отношении по времени и характеру она подобна революции, случившейся в тот же самый период в модернистском изобразительном искусстве и литературе.

Давид Бен-Гурион (1886–1973)[6] сформулировал это таким образом: «Все другие перевороты, как прошлые, так и будущие, были восстаниями против системы, против политической, социальной или экономической структуры. Наша революция направлена не только против системы, но и против судьбы, против уникальной судьбы уникального народа» («Императивы еврейской революции», 1944, цит. по: Hertzberg 1973:607). Бен-Гурион говорил о реализации сионизма, но то же самое можно сказать обо всех трансформациях, которые произошли с евреями в новейшее время.

2. Внутренний ответ истории

В своем знаменитом рассказе «Проповедь» ивритский писатель Хаим Хазаз (1898–1973) описывает обычно молчаливого кибуцника Юдке, который внезапно произносит страстную речь, доказывая Комитету, что он против еврейской истории: «Поскольку мы не делали своей собственной истории, гои (т. е. неевреи) сделали ее за нас» (Alter 1975:274; см. анализ в Yerushalmi 1989:97–101). Действительно, трудно отрицать, что «они сделали» многое для евреев. В интересующий нас период XIX– XX вв. происходили волны погромов и преследований, мировые войны и изгнания, британская Белая книга 1939 г. остановила дальнейшую еврейскую эмиграцию и расселение в Палестине, а ворота стран Запада закрылись перед беженцами от нацистских преследований. И еще произошло полное истребление народа в Европе, бывшей центром еврейской жизни на протяжении тысячелетия.

Но люди часто игнорируют тот факт, что были и существенные позитивные обстоятельства: евреи приобрели гражданские права в XIX в. в Западной Европе и в 1917 г. в России; для евреев открылись большие города; Февральская революция 1917 г. отменила российскую черту оседлости; университеты на Западе и в Советской России стали в разной степени доступны для евреев; миллионы евреев эмигрировали за океан — и эта эмиграция, по сути дела, обеспечила выживание еврейского народа во время Холокоста. Такие обстоятельства дали возможность массам евреев в разных странах (хотя и не без борьбы) подняться до среднего и высшего классов, заниматься торговлей и открывать сети универмагов, найти свое место в центрах науки и культуры. И эти же обстоятельства сделали возможным основание Государства Израиль, быстрое развитие его экономики, культуры и вооруженных сил. В целом это были стремительные и всеобъемлющие исторические события (часть из них касалась евреев непосредственно, большинство не имело к ним прямого отношения), позволившие евреям в конечном итоге изменить саму природу их неопределенного, транснационального состояния.

Тем не менее Юдке был не прав. Всемирная история действительно определила обстоятельства выживания евреев, но все, что мы наблюдаем сейчас в жизни евреев и их потомков в современном мире, в существенной степени вытекает из внутренних ответов на эти исторические обстоятельства, преследования и появившиеся альтернативы. Ответы — как индивидуальные, так и коллективные — выросли из самого еврейского общества, и в этом смысле евреи сами сделали свою историю. Изменения проходили в сознании каждого индивида, и он реагировал на ситуации и возможности, встречавшиеся в его собственной жизни, в свете носящихся в воздухе различных идеологических воззрений, скрытых или явных. Конечно, это сознание было полно противоречий и предубеждений, но оно обладало способностью к периодической самокритике и мобилизации всех ресурсов индивида. Историю делали мальчики и девочки, убежавшие из дома, оставившие родительский кров, язык и веру и пришедшие на нелегкую землю Эрец Исраэль или в не менее трудные Нью-Йорк или Москву, чтобы «строить и перестраивать себя» (ану бану арца ливнот у-лехибанот ба, «мы пришли на нашу Землю, чтобы построить ее и себя в ней», как поется в ивритской песне): построить новую жизнь, новые способы выражения для самих себя и заодно (иногда неумышленно) — для еврейской истории. Это делали такие люди, как Рахель (1890–1931), хрупкая русская поэтесса, которая жила на берегу Генисаретского озера, страдая от туберкулеза и неразделенной любви, читала Библию и изобретала язык для новой поэзии на иврите; или как Мани Лейб (1883–1953), нью-йоркский сапожник, без всякого формального образования, который писал сонеты и переводил на идиш зарубежную поэзию. И у каждого течения, у каждого способа выражения находились сотни и тысячи таких Юдке.

Начало «еврейской революции нового времени» можно датировать погромами 1881–1882 гг. в России. Случившееся после них полностью изменило природу существования евреев и их потомков по всему миру. Это был наиболее радикальный переворот в историческом положении евреев за последние два тысячелетия, полностью изменивший их географию, образ жизни, языки, профессии, сознание, культуру, политику и место во всемирной истории.[7] Его породило многоаспектное центробежное движение в разных направлениях и со множеством ответвлений. Громкие провалы, жестокие разочарования и чудовищные жертвы были неотъемлемой частью этих трансформаций. Изменения произошли в телах и душах людей, и они заплатили огромную эмоциональную цену, покинув родные места, родительские дома, расставшись с языком детства, верой, манерой говорить ради усвоения новых моделей поведения, нового языка, новых черт, традиций и верований. Ярким примером служит «Случай Портного» Филипа Рота. Однако в исторической перспективе результаты удивительны: благодаря этим трансформациям евреи существуют сейчас, причем существуют в центре общественного сознания.

* * *

Возрождение ивритской культуры и литературы в диаспоре и ее миграция в Эрец Исраэль, возникновение развитого ивритоязычного сообщества, образование на этой основе Государства Израиль и его экономический и культурный рост стали частью этого исторического импульса.

Многократно на протяжении истории отдельные евреи возвращались в Эрец Исраэль. Однако возрождение родины на основе светской идеологии и политики в новейшее время можно понять только в рамках «еврейской революции нового времени», т. е. в совокупности концепций, идеологий, споров, литературы, всей воображаемой общественной вселенной и всех трансформаций, произошедших с евреями за последнее столетие, особенно в Восточной Европе и там, где обосновались иммигранты из Восточной Европы: в Лондоне, Нью-Йорке или Палестине. «Возвращение» к еврейской истории и языку иврит было частью этого комплекса. Большинство основателей ишува, иммигранты Второй и Третьей алии, приехали с территории Российской империи (меньше — из Австро-Венгерской Галиции и других мест). Они принесли с собой целый мир литературных и фольклорных представлений и ценностей, возникших в этом огромном всеобщем брожении. Даже если они приехали в страну Израиля из протеста и отрицания диаспоры, то сформировались они, развивая или отвергая представления, которые выкристаллизовались там.

Их поступок был не единственным средством (индивидуальным или коллективным), возможным в ситуации, в которой оказались евреи, и они сознавали это. Горстка молодых людей среди странного