Если Америке хотелось войны между Советским Союзом и Германией, но предполагалось, что нападающей стороной будет Германия, то на Германию и жми, Германию поторапливай и подталкивай к нападению. И если предполагалось, что Советский Союз — невинная жертва грядущего нападения, то сколько на него ни жми, война от этого не начнется.
А ответ тут только один: оказывать экономический нажим на Советский Союз нужно и можно было только в случае, если предполагалось, что ключ от начала советско-германской войны находится в Кремле, что начало войны зависело от Сталина. Вот на него и нажимали. Вот его и поторапливали.
Роясь в старых британских газетах, я нашел карикатуру. Ситуация: повернувшись к Сталину (мягко говоря) спиной, Гитлер склонился над картой. Сталин, потирая руки, вопросительно поглядывает на оттопыренную гитлеровскую задницу…
Британская пресса подзадоривала Сталина: такая удобная, такая неповторимая позиция, что ж ты, дурачок, теряешься?
Но это шутки. А вот дела серьезные. 22 июня 1941 г. заведующий отделом печати Народного комиссариата иностранных дел Н.Г. Палыунов докладывал заместителю наркома иностранных дел Вышинскому о том, что днем раньше, т. е. 21 июня, состоялась встреча с группой американских, британских и французских журналистов, которые представляли ведущие западные корпорации Рейтер, АП, Гавас и др. Старший из них от имени всей группы заявил, что журналисты «чувствуют себя представителями стран, которые считают себя союзниками СССР».
Война еще не разразилась, а союзники уже выражают солидарность, и их журналисты готовы отбыть в районы боевых действий с тем, чтобы описывать войну с московской колокольни. И это не совпадение и не опечатка в документе. Вот еще.
«21 июня 1941 г. Европейским отделом Госдепартамента США был подготовлен меморандум под названием «Политика в отношении Советского Союза в случае начала войны между Советским Союзом и Германией». Общий тон документа: будем помогать Сталину.
В последнее время кремлевская пропаганда сочинила новую версию, суть которой в том, что Сталин желал, чтобы Гитлер на него напал, вот тогда он будет жертвой, и Америка ему поможет. Однако Сталину незачем было из себя корчить жертву. Гитлер уже сотворил в Европе неисчислимые злодеяния. Напасть на Гитлера — дело святое, оно оправданий не требовало. Европа и мир такое развитие событий встретили бы бурными продолжительными аплодисментами.
Сталину для нападения на Германию не требовалось выдумывать никаких предлогов и объяснений. Американские документы того времени категоричны: помогали Сталину и будем помогать. При этом вовсе не требовалось, чтобы Советский Союз предстал в виде жертвы. Наоборот, на Сталина давили, и Сталину приходилось искать оправдания в том, почему Советский Союз до сих пор не напал.
Вся покоренная Гитлером Европа была полностью на стороне Сталина и ждала освобождения. Так о чем же Сталину было беспокоиться?
Теперь зададим вопрос: почему наши научные светила молчали, когда Жуков точил лясы о сталинском страхе?
Ведь Жукова-трепача было так легко осадить одним только вопросом. Надо было спросить: отчего же ты, Георгий Константинович, сталинским страхом не воспользовался?
Допустим, что Сталин действительно боялся войны, и Жуков это понимал и видел. Вот и следовало бы трусишке подсказать: давай, товарищ Сталин, миллионы тонн боеприпасов оттянем от границ за Днепр. Тогда в случае нападения мы просто задавим гитлеровцев артиллерийским огнем. Вон у нас сколько снарядов! А если тысячи вагонов боеприпасов держать у границы, то пропадет все добро, и армия без снарядов и патронов останется. Мало того, гитлеровцы захватят боеприпасы, да по нам же и ударят из наших же захваченных танков и пушек.
Кстати, надо было написать рапорт Сталину с требованием разобраться и наказать того негодяя, который боеприпасы бурным потоком гнал к границам.
Надо было Сталину подсказать, что самые лучшие советские дивизии, корпуса и армии сосредоточены в районах Белостокского и Львовско-Черновицкого выступов, т. е. находятся в мышеловках. Их срочно надо было оттуда отвести. Тогда бы не было грандиозных окружений в случае внезапного нападения. И опять же следовало требовать от Сталина дотошного разбирательства и сурового пролетарского наказания тем проходимцам, которые эти лучшие соединения и объединения Красной Армии подставляли под окружение и разгром.
Трусливому Сталину следовало объяснить, что расположение советских аэродромов крайне неудачно. Они придвинуты к границе. Потому в случае внезапного нападения их накроет германская авиация, они будут раздавлены танковыми клиньями, после этого будут использованы германской авиацией, которая следует за ударными танковыми группировками. Немцы будут использовать наши взлетно-посадочные полосы, наши запасы авиационного бензина и сотни тысяч бомб против нашего народа и нашей армии.
И опять же, если бы Жуков был честным человеком, то он должен был требовать немедленного расследования и наказания тех, кто приказал строить аэродромы у границ.
Ну ладно, аэродромы. Какому-то врагу народа захотелось строить 254 новых аэродрома вблизи границ. Пусть строит. Но хотя бы авиацию не надо там держать. На некоторых аэродромах было по 100–120 самолетов! Ударит немец, наши же самолеты взлететь не успеют. Если на взлет каждого самолета тратить по 30 секунд, то сколько надо времени для подъема 120 самолетов с одной взлетной полосы? То-то.
Надо было, пользуясь сталинским страхом, подсказать трусишке, что вообще все главные силы Красной Армии следует оттянуть на линию старой государственной границы и там армию поставить в оборону, пользуясь укрепленными районами «Линии Сталина», как стальным каркасом, вокруг которого армия отрывает тысячи километров окопов и траншей.
Надо было минировать дороги и мосты и разобраться со злодеями, которые приказали их разминировать.
Надо было формировать партизанские отряды и группы и выявить того, кто принимал решение их расформировать.
Надо было срочно вернуть в Днепр речные корабли из дельты Дуная и белорусских болот. В оборонительной войне их место — в Днепре, чтобы не позволить немцам форсировать эту мощную водную преграду.
Надо было остановить формирование воздушно-десантных корпусов. В оборонительной войне они никому не нужны. Десантников следовало использовать в партизанских формированиях. В случае германского наступления оставлять их в лесах на занимаемой противником территории.
Надо было составить планы отражения возможной агрессии. А если таких планов не было и Жуков был не способен их составить, то инициативу следовало передавать в руки нижестоящих командиров — командующих военными округами и армиями, командиров корпусов, дивизий, бригад и полков: возможно внезапное нападение Германии, вот твой район, соображай сам, как будешь отбиваться.
Но Жуков не удосужился составить планы войны, а всем нижестоящим командующим и командирам под угрозой расстрела запретил какие-либо самостоятельные действия.
Жуков действовал вопреки логике и здравому смыслу. Это он придвинул аэродромы к границам. Это он загнал речные корабли туда, где их использование для обороны страны невозможно. Это Жуков загнал лучшие советские дивизии, корпуса и армии в мышеловки. Это по его приказам на советской территории строились аэродромы, которые тут же были использованы германской авиацией. На эти аэродромы по приказу Жукова завозилось все то, что вскоре обрушилось на Красную Армию.
Что же получается?
А получается, что Сталин ни в чем не виноват. Не мог же Сталин со страху разрушать свои укрепленные районы. Не мог он с перепугу отдать приказ разминировать мосты. Не мог он в панике расформировать партизанские отряды, подготовленные уже в мирное время. Пугливые себя так не ведут.
И если все это было сделано, то только тем, кто Гитлера явно не боялся.
А такой храбрец по прочтении «самой правдивой книги о войне» вырисовывается только один…
Вот ему, храброму, мудрому, дальновидному, и ответ держать.
