директиве нужно сказать, что и как, разъяснить. Об изучении сопредельных стран надо сказать по каждой стране, например, по Англии, Турции и т. д.
Жданов. Перехода от одной политики к другой нет. Еще Ленин говорил во время Первой мировой войны в статье «О лозунге Соединенных штатов Европы», что в случае необходимости победивший пролетариат выступит даже с военной силой против капиталистических государств. Политика наступления была у нас и раньше. Эта политика была определена Лениным. Мы теперь лишь лозунг меняем. Мы приступили к реализации ленинского тезиса.
Маленков. Поворот в пропаганде, а не в политике. В документе надо дать ответы на все вопросы по существу, объяснить все вопросы, чтобы оказать конкретную помощь в пропаганде, все ваше разъяснение, которое вы даете в проекте директивы, это цитата из Ленина о том, что мы схватим весь капитализм за шиворот. Документ примитивно изложен, как будто бы завтра мы будем воевать.
Жданов. Тогда будет непонятно, почему мы маневрируем в дипломатии, если мы завтра собираемся воевать. А мы печатаем в «Красной звезде» о сборах начсостава запаса. Поворот в пропаганде, а не в политике.
Тимошенко. Составить одну директиву. Особо дать указание к тематике политзанятий. Документ должен создать поворот в политической пропаганде. Проект директивы обсудить на следующем заседании Главного военного совета.
Жданов. ЦК составляет по этому же вопросу директиву для всей партии. Я дам указание агитпропу ЦК, чтобы вместе с вами сделали вводную часть или чтобы вам дали вводную часть, подготовленную в ЦК. Весь документ надо будет обсудить в Политбюро».
Ход дискуссии о новой директиве, в которой участвовали ближайшие помощники Сталина, как и другие приведенные здесь свидетельства, позволяют сделать вывод о том, что Советский Союз много лет готовился к идеологически обусловленной наступательной войне. Высказывание Жданова в этом обсуждении однозначно: «Политика наступления была у нас и раньше. Эта политика была определена Лениным. Мы теперь лишь лозунг меняем. Мы приступили к реализации ленинского тезиса».
Высказывание Ленина, на которое ссылается Жданов, звучит так: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств».
Начиная с сентября 1939 г. Советский Союз был готов начать реализовывать свою идеологически обусловленную экспансионистскую политику силой оружия, как об этом заявил Жданов в процитированном выше выступлении на совещании 4 июня 1941 г.: «Войны с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики».
Целью было «схватить капитализм за шиворот», как это сформулировал Маленков в приведенной выше цитате.
Однако новое направление пропаганды уже не получилось воплотить в жизнь, потому что через три недели после вышеупомянутого обсуждения Германия напала на своего бывшего союзника. Катастрофическим образом выяснилось, что Советский Союз практически не в состоянии вести оборонительную войну на своей территории. Подготовка к ней выглядела в глазах Сталина, нацеленного на агрессивную войну, как пораженчество.
Возникает вопрос, когда Сталин собирался напасть на Германию, потому что весной 1941 г. речь могла идти только о государстве под управлением национал-социалистов. Но в 1941 г. не могла планироваться война против Германии, так как Красная Армия не была готова к военному конфликту с таким сильным противником, как вермахт. Указание на возможную дату нападения можно найти в уже процитированном высказывании Жданова от 4 июня 1941 г., обосновывавшем смену прежней «пацифистской» пропаганды пропагандой наступательной войны: «Пропаганда должна иметь соответствующие темпы. Мы не можем сейчас планировать политучебу на 2 года и иметь политучебник, который будет изучаться 2 года».
Это замечание можно истолковать как указание на то, что Сталин запланировал нападение на Германию в течение ближайших двух лет. Жданов был ближайшим доверенным лицом Сталина и занимался разработкой директивы по его поручению. Но его замечание может рассматриваться только как свидетельство в пользу этого, но не как доказательство даты запланированного нападения. Не исключено, что у Сталина не было запланировано точной даты нападения, он ждал удобной ситуации.
Здесь необходимы дальнейшие исследования.
Информированность Гитлера о советских военных приготовлениях и тезис о «превентивной войне»
Советские приготовления к агрессивной войне, несмотря ни на что, не являются доказательством так называемового тезиса о «превентивной войне», согласно которому Гитлер напал на Советский Союз, чтобы предупредить предстоящее советское нападение.
Во-первых, летом 1941 г. Красная Армия была не в состоянии вести наступательную войну. И во- вторых, немецкая сторона не имела представлений о состоянии советских вооруженных сил, не говоря уже об идущей на высоких оборотах подготовке к агрессивной войне.
Гитлер и его генералы недооценили не только военную мощь и потенциал Советского Союза, но и боеспособность Красной Армии, что было неудивительно ввиду собственных ошеломляющих военных успехов и советских неудач в войне с Финляндией. Когда Гитлер решал напасть на Советский Союз, он исходил из того, что вермахт разобьет Красную Армию в течение нескольких недель.
В первые недели «восточного похода» казалось, что ожидания быстрой победы сбудутся. Девятого июля 1941 г. Гитлер сказал Геббельсу, что «война на Востоке в основном выиграна. Нам еще предстоит ряд тяжелых боев, но вермахт не даст Красной Армии оправиться от прежних поражений». Но вскоре настроение в ставке фюрера резко изменилось. Первого августа Геббельс заносит в дневник: «Открыто признается, что в оценке советских боевых сил что-то было ошибочным. Большевики оказывают более сильное сопротивление, чем мы предполагали, и в первую очередь материальные возможности, которыми они располагают, оказались больше, чем мы думали».
Несколькими днями позже, 10 августа 1941 г., Геббельс фиксирует: «Понадобятся еще более тяжелые и кровавые бои, прежде чем Советский Союз падет раздавленным». В августе 1941 г. победная эйфория окончательно испарилась в ставке фюрера. Как пишет Геббельс, Гитлер так переживал военные события на Востоке, что перенес тяжелое расстройство желудка, которое Геббельс политически корректно именует «приступом дизентерии». Геббельс продолжает: «Понятно, что военные события последних недель на Востоке сделали его (Гитлера.
В действительности советские вооруженные силы располагали в июне 1941 г. более чем 25 500 танками, 18 700 самолетами и 5 774 000 солдат. Гитлер и его генералы не только не имели реального представления о военном потенциале Советского Союза, но и не знали о том, что советские военные приготовления осуществляются с такой большой скоростью. Они не видели общей картины и недооценили своего противника «полностью», как это формулирует Геббельс.
Немецкое нападение на Советский Союз, и в этом нет никакого сомнения, было заранее подготовлено и обусловлено не военно-стратегически, а идеологически. Гитлер был всю жизнь одержим идеей того, что история означает борьбу за «жизненное пространство» по законам «расового» детерминизма. Уже в
