может этого сделать, не достигнув очищения, поскольку теперь она отягощена плотью. Хуже того, вопреки обещанию разделить Адама с Богом Добра, Бог Зла вознамерился монополизировать свои права на человека и еще глубже вовлечь его в царство бренного мира и заставить забыть о своем духовном происхождении. Неожиданно (а иногда необъяснимо) на сцене появляется еще одна живая душа, Ева, и дьявол побуждает их с Адамом «к плотскому союзу, который окончательно закрепил их положение в материальном мире».[219] Тем не менее, первоначальный дар Духа, полученный от Бога родителями, передавался их потомкам через акт воспроизводства, и их души, теперь прикованные к бренной оболочке, снова и снова возрождались на земле, принадлежащей дьяволу.
В другом мифе те же основные моменты подаются в несколько ином свете. Здесь Бог Зла первоначально существует не в качестве совершенно отдельного принципа, но как эманация Бога Добра, будучи небесным существом, сходным с ангелами из наших представлений. Подобно Сатане в христианской космологии, гордыня, надменность и зависть развратили его, и он был вынужден покинуть Высшее Небо. В момент своего падения он увлек с собой «великое множество душ, созданных Богом и обитавших рядом с ним в состоянии блаженства. Из этого неисчерпаемого источника падших или пленных ангелов происходят человеческие души».[220]
В других вариантах Бог Добра и Бог Зла изображаются как равные и противоположные силы, или же последний снова становится падшей эманацией первого. Создав материальный мир, Бог Зла заманивает с небес множество ангелов. Он добивается этого, пообещав им «материальные блага, золото, серебро и жен, пока они не посыпались на землю, подобно дождю, в течение девяти дней и ночей, где Сатана заключил их в смертные тела».[221] Во многих историях говорится о том, что треть всех ангелов небесных из-за своей «слабости» поддалась искушению спуститься на землю и одушевить безжизненные тела, приготовленные для них Богом Зла.[222] Между тем Бог Добра заметил резкое падение уровня ангельского населения и обнаружил, что уход многих из них проделал дыру в небесах. Он предотвратил дальнейшие потери, закрыв дыру своей ногой, и сообщил уже павшим, что они останутся на земле, заключенные в смертных телах, «пока не придут сроки».[223] Дьявол верит, что он навсегда заключил падших ангелов в человеческом облике благодаря циклу перевоплощений, где инстинкт размножения обеспечивает бесконечное производство новых тел взамен изношенных от времени. Но загадочные слова «пока не придут сроки» приводят нас к пониманию того, что у Бога Добра есть план, который расстроит планы дьявола и вернет заблудшие души на небо.[224]
Поскольку в дуалистическом контексте Бог Добра обладает властью лишь в своем духовном царстве, а Бог Зла могущественен лишь в материальном царстве, нелегко изобрести механизм для проникновения одного из них во владения другого. Вероятно, поэтому необходимо очень долгое время — тысячи лет, судя по всем космологиям катаров и богомилов,[225] — чтобы Бог Добра осуществил свой план и расстроил замыслы дьявола.
Этот план был задуман из сострадания к заключенным душам ангельского воинства, поскольку их земная жизнь в изоляции от Святого Духа, наполнявшего их перед падением, исполнена «невообразимых страданий».[226] Лишенные животворного сияния Духа и его благого прикосновения, они томятся в заключении вдалеке от своего истинного дома, на том плане бытия, к которому они не принадлежат. Их горе выражается в катарской молитве: «Мы не от этого мира, этот мир не от нас, и мы страшимся встретить смерть в этом царстве чужого Бога». [227]
Эта молитва обнажает корень проблемы. Как Бог Добра сможет направить свою духовную силу в материальное царство Бога Зла, чтобы спасти заключенные там души?
Все дуалисты одинаково отвечают на этот вопрос: через Иисуса Христа. Но их Иисус сильно отличается от Иисуса «сына Божьего», рожденного человеком, впоследствии распятого и воскресшего из мертвых, почитаемого римскими католиками и православными христианами. Читатели помнят, что катары и богомилы считали Христа лишенным материального воплощения; он был эманацией Бога Добра, который никогда не рождался во плоти, но проявился на материальном плане бытия в качестве очень убедительного, однако «нематериального» призрака. Может быть, для наглядности даже будет полезно сказать, что для дуалистов фигура Христа была разновидностью аватары, не сотворенного материального существа, а эманацией или орудием Добра, «посланного для того, чтобы действовать в сотворенном мире».[228]
Миссия Христа была троякой.
Во-первых, Он должен был проповедовать религию и передавать знание (гнозис), которое снимет пелену с глаз человечества и даст высшим посвященным понимание смысла смерти, истинной цели бытия и участи души.
Во-вторых, Он должен был давать наставления о наилучшем образе жизни для людей в их огромном цикле перевоплощений в аду под названием Земля. В долгосрочном проекте очищения душ, оскверненных веществом, и их подготовке к возвращению на небеса определенные виды общественного устройства и личных отношений больше способствовали успеху этой миссии, нежели другие. К примеру, если человечество можно будет убедить организовать свою жизнь в соответствии с принципами любви, ненасилия, доброты, умеренности, терпимости и милосердия, то это, очевидно, будет лучше, чем ненависть, кровопролитие, жестокость, распущенность, мстительность и догматизм. Поскольку Бог Зла пользуется любой возможностью, чтобы подтолкнуть нас к удовлетворению самых низменных и порочных побуждений, наставления Иисуса должны были послужить противовесом.
Несмотря на отсутствие материального тела, безупречная «жизнь», которую Он провел на Земле, должна была служить примером для всех остальных.
Третьей и едва ли не самой важной целью «голографической миссии» Христа был светоносный фрагмент Святого Духа, принесенный Им от Бога Добра. Для тех душ, которые смогли добиться успеха в самоочищении и самосовершенствовании на Земле, этот фрагмент давал последний необходимый импульс священной энергии, позволявший освободиться от оков вещества и вернуться на небо.[229] Его можно представить как пылающий факел, зажженный от неугасимого огня Духа в небесах и теперь передающий свое живительное пламя душам, страдающим в материальном мире внизу.
Катары считали, что до своей притворной смерти на кресте Иисус вверил опеку над этим духовным пламенем своим апостолам через возложение рук — первоначальный ритуал consolamentum, — а значит, и основателям истинной церкви.
В ходе наших многолетних исследований мы довольно долгое время интересовались религиозными системами, где придавалось особое значение дуалистическим парам, таким, как «небо и земля» и «наверху и внизу». В предыдущих книгах мы утверждали, что такие системы некогда занимали видное место в древнем мире — особенно в Египте.[230] Существуют, к примеру, заупокойные тексты, составленные 3500 лет назад (можно привести и более ранние примеры подобных текстов), где фараон получает наставление создать наземную копию небесного региона, называемого «скрытый круг Дуат»,[231] чтобы получить знание (гнозис) о нем. Он должен сделать это для того, чтобы после смерти стать «духом, который снабжен всем необходимым на небе и на земле, неизменно, регулярно и вечно».[232]
Эта цитата из 11-го раздела «Книги того, что есть в мире Дуат» (начертанной на стенах гробницы Тутмоса III, 1479–1425 гг. до н. э.). Далее, в 12-м разделе этого же текста фараон второй раз получает наставление сделать наземную копию скрытого круга Дуат, чтобы она «была ему магической защитой как на небе, так и на земле».[233]
Мы утверждали, что такое дуалистическое мышление было ключевым элементом религии Древнего Египта в течение как минимум 3000 лет, от начала Старого царства до эпохи Христа, и мы попытались показать, что эта религия вдохновила фараонов взяться за осуществление великих строительных проектов — к примеру, пирамид на плато Гиза или храмовых комплексов Карнака и Луксора, — строители которых самыми разными способами стремились «копировать» или «воссоздать» совершенство небосвода на земле
