Но здесь Фрэнсис Йейтс совершила одну серьезную ошибку. Как мы убедимся в главе 12, возможно, что Томмазо Кампанелла добился гораздо более заметного успеха в осуществлении своей магической реформы.
Мы думаем, что он добился такого успеха, о котором Джордано Бруно мог только мечтать…
ГЛАВА 12
ВИДЕНИЕ ГЕРМЕТИЧЕСКОГО ГОРОДА
Джордано Бруно и Томмазо Кампанелла родились в Южной Италии — первый в 1548 году, второй в 1568 году. Оба они в юном возрасте вступили в орден доминиканцев. Оба они были страстно увлекающимися и прямодушными людьми; оба испытывали неприязнь к Аристотелю и постоянно вступали в конфликты с католической церковью. Оба в конечном итоге рассматривали себя как магов герметической традиции, и каждый из них по-своему изменил мир.
Кампанелла вступил в орден доминиканцев в 1583 году в возрасте 15 лет, но в 1589 году покинул его. Он поселился в Неаполе, где в 1591 году была опубликована его первая книга под названием Pfoilosophia sensibus demonstrata («Философия, показанная через чувства»). Церковь была раздражена ее содержанием, но поскольку в тексте не содержалось достаточных оснований для обвинения автора в ереси, дело ограничилось предупреждением. Однако уже в 1592 году Кампанеллу обвинили в пренебрежительных высказываниях относительно процедуры отлучения от церкви и приговорили к тюремному заключению на несколько месяцев на доминиканском соборе в Неаполе.[891]
После освобождения в том же году Кампанелла переехал в Падую. Там в 1593 году его обвинили в содомии (прием, часто употреблявшийся инквизицией против тех людей, репутацию которых она хотела запятнать), но вскоре он был оправдан. Впрочем, прошло совсем немного времени, прежде чем его обвинили в других еретических поступках, таких, как сочинение безбожных сонетов, владение книгой о магии и неприятие церковной доктрины. Было выдвинуто и более серьезное обвинение в обсуждении вопросов христианской веры с человеком, отрекшимся от христианства и перешедшим в иудаизм, но до вмешательства инквизиции дело пока что не дошло.[892]
В феврале 1594 года Кампанелла впервые пострадал от рук инквизиции. Его снова пытали, на этот раз более жестоко, в июле того же года, а его дело было направлено в Рим. 11 октября 1594 года его бросили в ту же тюрьму, где находился Бруно, но, очевидно, в другую камеру, так как никаких свидетельств об их встрече не сохранилось. Через семь месяцев, в мае 1595 года, когда Кампанелла был отпущен до окончательного рассмотрения дела, его здоровье находилось в плачевном состоянии: он страдал от грыжи, радикулита, запоров и частичного паралича.[893] В декабре 1596 года его снова арестовали и заключили в тюрьму, выпустили в январе 1597 года, снова арестовали в марте 1597 года и до декабря продержали в самых мрачных инквизиторских подвалах в Риме. Освобождение пришло лишь после того, как он отрекся от своих «ересей», согласился с запретом всех своих книг и обязался провести остаток жизни в своей родной провинции Калабрия к югу от Неаполя.[894]
Но Кампанелле не было суждено тихо окончить свои дни в Калабрии. Сразу же по прибытии домой в июле 1598 года он вступил в дискуссию с местными властями. В его сочинениях появился политический оттенок и намеки на обладание пророческими способностями, что оправдывалось ссылкой на первое послание св. апостола Павла к Коринфянам (14, 31): «Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение».
Однако пророчества Кампанеллы — в частности, революция в Калабрии против власти Неапольского королевства[895] — не устраивали церковь. «Мне было видение о скорой революции», — написал он в начале 1599 года. Для подтверждения он посоветовался с несколькими астрологами, и они согласились, что «скоро для нас произойдет политическая революция».[896] В другой своей работе, явно имея в виду не только Калабрию, Кампанелла предсказал: «Если нас ожидают большие перемены, они, безусловно, произойдут в следующие семь лет после 1600 года».[897]
С февраля по апрель 1599 года Кампанелла все чаще выступал с общественными проповедями, пользуясь своей кафедрой для предсказания неизбежных «великих потрясений» и апокалипсических событий.[898] У него появились приверженцы во всех общественных слоях Калабрии, включая могущественных дворян, и очень скоро он оказался в центре именно такого революционного заговора, который сам напророчил. Вместе со своими соратниками он даже собирался заручиться поддержкой турецкого флота Оттоманской империи и вступил в переговоры с этой целью.[899]
Но восстание с самого начала было обречено из-за плохой координации действий и грандиозных, но неясных целей. На политическом уровне эти цели подразумевали установление государственного строя, намного опередившего свое время, о котором биограф Кампанеллы, профессор Джон Хедли говорит как о «некой новой республике».[900] Поскольку ее руководство должно было осуществляться по эгалитарным принципам под руководством нового сословия ученых-жрецов,[901] невольно возникают аналогии со структурой управления, созданной катарскими perfecti в Окситании в конце XII века перед началом альбигойских крестовых походов.[902] Кроме того, Кампанелла выдвинул манифест об основании герметического «Города Солнца» в своей предполагаемой республике:
Идея строительства на земле несовершенной копии, или «прелюдии», Града Божьего, Небесного Града или Города Солнца восходит еще к древнеегипетским «Текстам пирамид» (приблизительно 2300 года
