Летний шторм
22 июля 1941 года восточнее Лодзи вечер
Рубанула над головой пулемётная очередь. Виктор выплюнул каменную крошку, неизвестно как оказавшуюся во рту, перекинул пистолет из левой руки в правую, покосился в сторону. Как ни странно, но батальонный комиссар весело лыбился в паре метров от него и постреливал из своего ППС в сторону немцев.
Впрочем, вёл он себя очень странно, для 'тыловой крысы', с самого начала. Хотя и сам подполковник Зайцев не мог похвастаться большим боевым опытом, но всё же на Финской он побывал, и как свистят пули и осколки над головой прекрасно знал, но всё равно леденел от бессмысленных взвизгов над головой, оторвавшихся от случайных снарядов осколков.
Этот же представитель Ставки поражал 'глупой детской бесшабашностью', как будто не воспринимал всё, что происходило вокруг него, по настоящему.
Виктор выпустил всю обойму ТТ в вывернувшегося из ближайшего проулка немецкого пехотинца, но увидел, как он падает, выронив винтовку, только после короткой очереди сбоку. Батальонный комиссар Банев опять вытянул губы в довольной усмешке и перекинул ствол своего автомата в другую сторону, где очередной дурак попытался прощупать на слабость их позицию.
- Слушай подполковник, если хочешь выжить, выбрось эту пукалку и найди себе настоящее оружие. - Батальонный откровенно издевался над Виктором.
Виктора вдруг взяло бешенство. Что бы какая-то штабная крыса так над ним издевалась!
Он выдернул из-под тела убитого в первые минуты немецкого прорыва пулемётчика тяжелый Дегтярь и длинной очередью положил почти всех, ещё уцелевших в их секторе, солдат противника. Отбросил расстрелянный диск, резким движением вставил на место запасной, передёрнул затвор, перекинул взбешенный взгляд на этого высокопоставленного мудака, и наткнулся на удивленные глаза.
- Извини, подполковник, не ожидал, что в вашем ведомстве, кто-то воевать умеет?
- Ты хочешь сказать, что и вы кроме языка чем-то работать умеете. - Огрызнулся Виктор.
- Уел, подполковник. - Батальонный комиссар, по-прежнему, развлекался. - Владею двенадцатью видами оружия, известного здесь и ещё не существующего, кроме этих тарахтелок, кивнул он на свой ППС.
- Это что вы там наизобретали, что нам ещё неизвестно. - Откликнулся, несмотря на возмущение, Виктор.
- Извини, подполковник, но после некоторых рассказов мне придётся тебя пристрелить, чтобы не сболтнул в плену лишнего.
- А если ты в плен попадёшь? - Разозлился Виктор.
- Об этом и разговор. - Батальонный комиссар стал крайне серьёзен. - На тебя, подполковник, возлагается чрезвычайно серьёзная миссия - пристрелить меня, если возникнет опасность захвата в плен.
- Ты думай, чего несёшь! - Отбросил его пожелание Виктор.
- Не знаю, как тебе правильно высказать. - Усмехнулся батальонный комиссар. - Наверное, тебе просто не объяснили ничего, когда посылали присматривать за моей группой. - Он послал в сторону противника очередную короткую очередь. - Попасть в плен ни я, ни мой помощник, тот инженер-капитан, не имеем никакого права.
- Мне там тоже делать нечего. - Откликнулся Виктор, короткой очередью отгоняя очередного дурака, поспешившего высунуться из-за угла дома на улицу.
Андрея забавляла ситуация в которую он попал, хоть и пытался батальонный комиссар Банев настроиться на самый серьёзный лад, но не получалось.
Всё-таки прав был тот уже изрядно позабытый писатель-фантаст, случайно прочитанный ещё в первую Чеченскую войну. Андрей тогда до икоты смеялся над похождениями картонно-правильных героев, озабоченных в первую очередь внешними эффектами своих действий. Ни одного движения без картинного жеста, ни одного решения без проникновенной, но обязательно покрытой лёгким налётом цинизма речи.
Хотя, как любил говорить его комбат, демонстрируя свою образованность и, одновременно, перефразируя бессмертное пушкинское - 'сказка ложь...' - 'От маразма до конструктивизма два локтя по карте и три жопы в реальности'. То есть в любой брехне есть своя доля правды. Нужно только суметь её найти.
Вот и тот писатель, размышляя о разной скорости восприятия жизни, переносил это восприятие обычной жизни на войну. На самом деле всё оказалось правильно, но с точностью до наоборот.
Как убедился Андрей, первичным оказалось, именно, разное восприятие войны. Обычная размеренная жизнь обыкновенного человека от скорости движения автомобилей не сильно зависела. А вот война действительно отличалась!
Конечно, приятно знать, что никто не накроет тебя из подствольника. И никто не пошлёт в тебя ракету 'града' или, даже думать об этом не хочется, 'урагана'. И не потому, что тебя невозможно обнаружить! Существует много способов определить, где находится противник, и без применения космических спутников. Просто ты, как одиночный боец, не представляешь большой угрозы (или ценности, это кому как нравится) для твоего, такого же, конкретного противника.
Зачем тратить драгоценные боеприпасы на отдельный очаг сопротивления, который всё равно будет оставлен, как только атакующие его обойдут?
А так ли нужно отходить?
Если один пулемёт на фланге атакующего клина значит больше чем целая батарея пушек в глубине обороны?
Если несколько бойцов, даже ведущих только беспокоящий огонь в направлении обошедшего их врага, в состоянии причинить ему больше вреда, чем сотни стволов на направлении главного удара.
Но всё это теория, превращающаяся в реальность только, если этот боец захочет и сможет держаться на позиции. И в большинстве подобных обстоятельств так и было.
Хотя в любой ситуации всегда найдётся множество случайностей, не предусмотренных никакими законами природы и общества. Или говоря простым языком - всегда найдётся засранец, который всё испоганит. Или, как говорили в насквозь лживое, 'политкорректное', время Андрея - 'вмешается человеческий фактор', оправдывая этими словами любую подлость и мерзость.
Нужно сказать, что майор Платов, который сейчас, наверное, отстреливался из винтовки домов на пять позади них, предусмотрел всё, что можно было при таком недостатке информации. Командовать ему полком, а со временем и дивизией, если, конечно, сумеет остаться живым.
Только не предусмотрел он обычной человеческой трусости, животного страха и дикого желания выжить 'любой ценой' бойцов одного из своих взводов.
Бой развивался по предусмотренному плану. Вывернувшиеся из леска немцы, послали вперёд разведку в составе двух мотоциклов. Бойцы Платова подпустили их метров на тридцать, после чего положили всех из двух пулемётов. Немедленно ударили танковые пушки, но пулемётчики уже отходили вглубь дворов, предоставляя немцам возможность тратить боеприпасы на пустые дома. Впрочем, кто-то с той стороны на удивление быстро навел порядок. После двух залпов панцеры отползли вглубь леса для перегруппировки. Излишняя, как знали советские командиры, предосторожность, ибо никакой серьёзной артиллерии в городке не было, даже полковых трёхдюймовок, которые вряд ли повредили бы панцерам, но смогли бы проредить пехоту.
Зенитная батарея не в счёт, так как никто не собирался раньше времени демаскировать её присутствие. И бить ей только наверняка. По самолётам, если они всё-таки появятся, или по наземным
