большинство бойцов, находящихся в этом БТРе, не могли.
Пашка оглянулся назад и обнаружил сладко дрыхнущего на пригретом им месте сержанта, которого он только что сменил. Впрочем, завидовать не стоило. Матвееву досталась самая тяжёлая 'собачья' предутренняя смена. Стоять на посту в это время сущее проклятье. Сами собой слипаются глаза, клонится вниз голова, опускаются руки, норовя выпустить из ладоней ремень автомата или винтовки. Не понимает это только тот, кто никогда не стоял на посту, тревожно оглядываясь по сторонам. Хотя, их караулу приходилось ехать на бронетранспортёре в составе одной из передовых колонн седьмого танкового корпуса генерала Черняховского.
Запищала рация, Пашка надел наушники, переключился на приём.
- Коробочки, это третий. - Прозвучало в наушниках. - Как дела?
- Третий, это седьмой. - Отозвался старшина Чеканов. - Смена произошла вовремя. Личный состав отдыхает.
- Третий, это пятый. - Послышался голос командира второго отделения сержанта Левашова. - Смена произошла. Всё в порядке.
Доложились командиры остальных отделений. Капитан отключился, убедившись в нормальном состоянии караульной службы.
Павел окинул взглядом движущуюся колонну их усиленного взвода. Хотя, какого взвода! В стрелковых дивизиях составу этого взвода позавидовали бы не только роты, но и некоторые батальоны. Правда, до того момента, когда узнали бы их боевую задачу.
Павел пересчитал технику. Все были на месте, никто не поломался и не отстал. Пылили впереди две тридцатьчетвёрки танкового взвода, третья составляла арьергард колонны. Позади передовых танков шла одна из самоходных зениток. Затем пять бронетранспортеров их взвода, четыре полуторки с приданным мотострелковым взводом, две полуторки с каким-то грузом, состав и назначение которого знал только командир. Ещё одна зенитка шла сразу за автомобилями. За ней пристроились два самоходных миномёта огневой поддержки. За миномётами находилось самоё ценное - две полуторки с бочками бензина и соляры, машина с боеприпасами и машина с продуктами. Прикрывала их ещё одна, то ли зенитка, то ли неизвестно что. Если первые две несли спаренные установки крупнокалиберных авиационных пулемётов в просторных, открытых сверху башнях, то в этой было что-то непонятное. Скреплённые вместе шесть стволов обычного калибра торчали из башни, похожей на зенитную, но как было видно при близком рассмотрении, всё же отличающейся. Да и называлась данная установка не самоходной зениткой, а машиной поддержки бронетехники.
Мудрят чего-то конструктора. У танка и своих пулемётов хватает. Правда, не видно из него ни хрена, как убедился Пашка ещё при обучении в снайперской школе. Может быть, они правы? Пустить позади танков вот такую установку, которая будет отстреливать всех желающих кинуть гранату или бутылку с зажигательной смесью. Глядишь, и потери станут намного меньше.
Конечно, тридцатьчетвёрки не всякая пушка возьмёт. А вот БТ на фронте оставалось всё меньше и меньше. Те, которые не сгорели в атаках первых месяцев войны, отводили куда-то в тыл, а им на смену приходили новые танки, чаще всего Т-34 или Т-50. Иногда появлялись абсолютно незнакомые экспериментальные бронированные машины, предназначенные для войсковых испытаний. Большинство из них вскоре исчезало, некоторые появлялись снова, как серийные образцы.
Но чаще всего приходили многочисленные переделки старых танков. В основном Т-26, из которого чего только не клепали. Благо у конструкторов появилось много бронированных машин для экспериментов. Иногда выходило что-то особенно удачное, и тогда эту разработку пускали в производство. Вся техника поддержки, оба миномёта и все зенитки, была сделана на основе старичка Т-26. Конечно, это ограничило скорость движения их колонны, но по просёлку не особенно разгонишься и на танке, а тем более на автомобиле.
Качнуло на очередной яме. Всё-таки раздолбанные немецкой техникой польские дороги не самое лучшее место для быстрого передвижения. Но недвусмысленный приказ требовал как можно быстрее передвигаться вперёд. Их диверсионная группа, двигавшаяся на острие бронированного клина седьмого танкового корпуса, имела собственную задачу, полное содержание которой было известно только капитану Синельникову. Все остальные, даже командир приданного танкового взвода, знали только то, что должны дойти, как можно быстрее. Куда дойти и что сделать? Оставалось только догадываться. Но состав группы, с одной стороны, внушал уверенность, что задачу удастся выполнить, а с другой, внушал тревогу мыслями о том, что 'какой же объект им придётся штурмовать, если взводу Осназа придали такие силы для поддержки?'
Пашка оглядел окрестности. В недавно убранных полях никакой очевидной опасности не просматривалось. Хотя, это как посмотреть! Сам старшина Чеканов непременно устроил бы засаду в этом распадке, в который втягивается дорога. Поставил бы пару пулемётов в редкой рощице справа. А вон в том овраге слева расположил бы миномётную батарею. И нашёл бы несколько мест для своей любимой винтовки.
Впрочем, винтовка у них сейчас другая. Изучив все замечания, поступившие с фронта в первые месяцы войны, конструкторы снайперской винтовки большого калибра решили передать на фронтовые испытания другую конструкцию. Прежде всего, для уменьшения веса и размеров перешли на другой калибр, заменив патрон от бронебойки на, практически, аналогичный боеприпас от ДШК. Опыт проектирования и боевого применения позволил закончить работу за полтора месяца, отправив опытные образцы в отряды Осназа Западного и Прибалтийского фронтов.
Досталась почётная обязанность изучения нового оружия и снайперской паре старшины Чеканова и младшего сержанта Панкратова. Пришлось две недели торчать на стрельбище, выискивая сходство и различие двух разновидностей СВБК. 'Гюрзы-1' и 'Гюрзы-2'. Начальству понравилось название и оно не решилось его менять, тем более, что данное имя винтовки уже прижилось в воюющих частях. И даже противник старательно повторяет её название, описывая гибель очередного генерала или офицера Вермахта, неосторожно подобравшегося к линии Восточного фронта ближе предписанного расстояния.
Павел оглянулся на своё оружие. Винтовка, несомненно, стала легче. Уже нет необходимости собирать её из двух частей. Что повысило точность стрельбы и мобильность расчёта. Увеличился боезапас. Удалось добавить другие, недоступные ранее, приборы наблюдения. НО! Уменьшилась дальность прямого выстрела! И стрелять по целям расположенным на расстоянии двух километров уже не имеет никакого смысла. Павел, может быть, ещё попадёт. А вот другие?
Хотя, таких расчётов, как он с Панкратовым, и раньше были единицы, а теперь и ещё меньше. Реальности военного времени заставили резко сократить время обучения снайперских пар большого калибра. Внесли свою лепту и доклады войскового начальства различного уровня подчинённости. Для командиров батальонов и полков данное оружие было жизненно необходимо, так как позволяло удерживать начальство противника, как можно дальше от передовой. Комдивы, попадавшие на передовую только перед назначенным наступлением или неожиданным отступлением, оценивали его намного прохладнее. А командармы требовали от снайперов СВБК, пристрелить, как минимум, командира дивизии, а то и корпуса противника. А если это не удавалось сделать, то генералы удивлённо пожимали плечами и отправлялись искать другие пути воздействия на врага.
И требовали производства крупнокалиберных пушек и гаубиц. Во всё возрастающем количестве!
Командиры Осназа пытались напомнить, что у каждого оружия своё предназначение. И нельзя требовать от снайперов больше того, что они могут сделать. Но многие генералы, да и полковники, только раздражённо рявкали на каких-то капитанов и старлеев, посмевших давать им советы.
Знал это Пашка не понаслышке, так как сам присутствовал при таком разговоре две недели назад. Когда капитана Синельникова отчитывал полковник, курирующий группы Осназа их участка фронта. Главным упрёком тогда было то, что 'какой-то боец сумел пристрелить генерала, а вы не смогли'. Капитан пытался объяснить этому придурку, что притащенные ими польские языки намного важнее нескольких высокопоставленных трупов. Но тот только надувался гневом и срывался на откровенный ор. Капитан терпеливо молчал, ожидая когда полкан успокоится. Но не дождался. Бывший в подпитии полковник решил показать, 'кто в доме хозяин'. Шагнул вперёд, поднял руку для удара и оказался на земле. Пошатываясь от
