Анатомия финансового пузыря

подошла к элеваторам у реки. На следующий день Томпсон спешно сделал кое-какие промеры вверх и вниз по реке, примерно мили на две, чтобы полковник с Гарри могли на своем плане показать, какие удобства для города представляет этот водный путь. Джефф получил от них что-то вроде расписки взамен еще не выпущенных акций, но Филипп отказался от участия в этом деле, сказав, что денег у него нет, а брать на себя невыполнимые обязательства он не желает (Филипп – это единственный участник экспедиции с высшим инженерным образованием, который старается зарабатывать честным путем, используя свои знания; для него в романе все заканчивается тотальным хеппи-эндом. – Е.Ч.). Наутро лагерь снялся с места и двинулся дальше. Кучка местных жителей, собравшихся у лавки, провожала изыскателей равнодушным взглядом, пока они не скрылись из виду. Один из них сказал:

– Пусть меня разорвут собаки, если эта железная дорога появится здесь еще хоть раз!

Гарри уехал с полковником в Хоукай (близлежащий сравнительно крупный город. – Е.Ч.) заканчивать разработку плана; в частности, им предстояло подготовить прошение в конгресс относительно необходимости улучшить условия судоходства на реке Колумба».

Наши предприниматели для лоббирования того, чтобы на проект выделили государственные ассигнования, решают использовать влияние в Вашингтоне местного сенатора и везут его в Наполеон: «Полковник Селлерс, конечно, не упустил случая внушить столь влиятельной особе мысль о необходимости улучшить условия судоходства на реке Колумба. Они с мистером Брайерли возили сенатора в Наполеон и там открыли ему свои планы. Подобного рода планы сенатор понимал без особых разъяснений, видимо, ему не раз приходилось иметь с ними дело. Однако, когда они доехали до Пристани Стоуна, он огляделся и спросил:

– Это и есть Наполеон?

– Только его основа, только основа, – сказал полковник, развертывая карту. – Вот здесь будет вокзал, здесь – церковь, а вот тут муниципалитет, ну и так далее.

– Так, так, понятно. А далеко отсюда река Колумба? Этот ручей впадает, видимо...

– Да это Гусиная Протока, – вмешался один из местных жителей, подошедший поглазеть на приезжих, – и никакой реки Колумба здесь нет; может, она и течет где-нибудь поближе к Хоукаю… Прошлым летом приезжала сюда железная дорога, но больше ее тут не видали.

– Да, да, сэр, – поспешил объяснить полковник, – на старых картах река Колумба называлась Гусиной Протокой. Взгляните, какую великолепную дугу она описывает у города; по ней всего сорок девять миль до Миссури, и на всем ее протяжении ходят барки, причем довольно часто; в нее впадают все здешние реки; немножко труда – и пароходы будут доходить до самого города. Ее нужно расширить и углубить. Взгляните на карту! Вот река Колумба! Этому краю необходим свой водный путь.

– Вам потребуются немалые ассигнования, полковник Селлерс.

– Не меньше миллиона долларов, ведь вы называли эту цифру, мистер Брайерли?»

Для пущего успеха дела аферисты изготавливают и подают в законодательные органы «проект развития территории» в виде карты города будущего: «тут был порт с верфями и причалами, у которых теснилось множество пароходов, и густая сеть железных дорог вокруг, и огромные элеваторы на берегу реки, – иначе говоря, все, что могло породить воображение…»

Наконец деньги – первый транш – выделены, но пока еще не пришли. Тотчас же начинается бурная деятельность, финансируемая за счет задолженности перед подрядчиками: «Целая армия землекопов дружно взялась за работу, и застывший воздух огласился веселой музыкой труда…

Они начали с того, что решили “спрямить” реку чуть выше Пристани Стоуна, в том месте, где она описывала крутую дугу и где, согласно картам и расчетам,“спрямление” должно не только укоротить реку, но и увеличить дебит воды. Они принялись рыть канал поперек мыса, образованного изгибом реки, и вслед за приказом о начале работ вся округа стала свидетельницей необычайных событий: земля взлетала с лопат в небо, и грязь шлепала под ногами в невиданных здесь ранее масштабах. Среди черепах поднялась такая паника, что через шесть часов на три мили вверх и вниз от Пристани Стоуна их не осталось ни одной. Взвалив малых и престарелых, больных и увечных на спины, черепахи отправились нестройной колонной на поиски более тихих заводей; следом за ними тащились головастики, а лягушки замыкали шествие».

На этой стадии проекта наши друзья получают наконец первые барыши: «К этому времени Пристань Стоуна стала предметом живейшего интереса во всем близлежащем районе. Селлерс выбросил па рынок парочку участков – “на пробу” – и неплохо продал их. Он одел семью, купил запас продовольствия и еще остался при деньгах. Тогда он завел небольшой банковский счет и невзначай упоминал о нем в разговоре с друзьями и даже с незнакомыми людьми – по сути, с каждым встречным; но говорил он об этом не как о событии совсем недавнего прошлого, а как о чем-то старом и привычном. Он не мог устоять против соблазна ежедневно покупать всякие, зачастую ненужные, пустяки: ведь так эффектно вместо обычного “запишите на мой счет” вытащить чековую книжку и небрежно заполнить чек. Гарри тоже продал пару участков, дал пару обедов в Хоукае и вообще славно повеселился. Однако оба они стойко держались, выжидая, когда можно будет начать продажу по самым высоким ценам».

И как это бывает в классических пузырях, пузырь начинает влиять на экономику («сознание определяет бытие»): «Двое-трое из тех, что купили участки у Пристани Стоуна, поставили каркасные дома и въехали в них. И конечно же в поселок забрел некий дальновидный, но довольно беспечный бродячий издатель, который тут же основал и начал выпускать газету под названием “Еженедельный Телеграф и Литературное Хранилище г. Наполеона”; над заголовком красовался латинский девиз, заимствованный из энциклопедического словаря, а ниже шли двусмысленные историйки и стишки; подписная цена на год всего два доллара, деньги вперед».

Дело за малым – привести в Наполеон железную дорогу. Селлерс так возбужден в предвкушении добычи, что «грузит» своими «наполеоновскими» планами даже жену Полли: «Ах да, теперь мы должны двинуться к Пристани Сто... к Наполеону. Теперь мы двинемся к Наполеону. Прекрасная дорога! Взгляни-ка (Селлерс имеет в виду макет. – Е.Ч.): совершенно прямая линия, – прямая, как путь к могиле. А что будет с Хоукаем? Он сходит на нет, моя дорогая, совсем сходит на нет. Этому городу суждено умереть, как... – в общем, будь я его владельцем, я бы уже заготовил некролог и предупредил плакальщиц. Помяни мое слово, Полли, через три года Хоукай превратится в пустыню, вот увидишь. А теперь посмотри на реку, на этот живительный поток, вьющийся по жаждущей земле! На эту мирную, ласковую водную артерию, освежающую ее истомленное лоно! Железная дорога пересечет реку, пойдет прямо по ней, как на ходулях. На три с половиной мили – семнадцать мостов, а всего от Зова-из-Могилы до Пристани Стоуна – сорок девять мостов, да еще кюветов столько, что можно раскюветить всю Вселенную! У меня здесь не хватило ниток, чтобы показать их полностью, но тебе уже, наверное, ясно: это сплошная эстакада протяженностью в семьдесят две мили. Мы с Джеффом Томпсоном уже обо всем договорились: он получает подряды, я их осуществляю, доходы пополам. Мосты принесут нам горы денег!»

Но в один прекрасный момент все рушится. Первого транша ассигнований на углубление реки аферисты так и не увидели – он весь ушел на взятки; следующие транши не последовали, поскольку грязные дела сенатора-лоббиста были разоблачены (он был обвинен в даче взяток) и конгрессмены с сенаторами побоялись давать деньги на спонсируемые им проекты; а железную дорогу решено было все- таки прокладывать через Хоукай. «Над головой полковника грянул гром. После всех его тщательно разработанных планов, после того как он столько времени усердно работал головой и языком, привлекая всеобщее внимание к своему детищу и вербуя повсюду его сторонников, после того как он непрестанно трудился не покладая рук и неустанно бегал, не жалея ног, – после всех его блестящих надежд и громких пророчеств фортуна повернулась к нему спиной, и все его воздушные замки мгновенно рухнули. Торжествующий Хоукай оправился от испуга и возликовал, а Пристань Стоуна впала в ничтожество. Приближалась осень, и немногочисленные жители Пристани Стоуна один за другим стали собирать свои пожитки и разъезжаться кто куда. Никто больше не накупал земельных участков, уличное движение замерло, и местечко снова погрузилось в мертвую спячку; газета “Уикли телеграф” безвременно сошла в могилу, осторожные головастики вернулись из ссылки, лягушки снова затянули свою извечную песню, невозмутимые черепахи, как в доброе старое время, грели спины на берегу или на корягах, благословляя свои мирные дни».

ГЛАВА 11. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ ГРУППОВОГО ПОВЕДЕНИЯ

Давно подмечено, что человеку в некоторых ситуациях свойственно имитировать поведение