Свет во тьме светит. Размышление о Евангелии от Иоанна

что и в евхаристической формуле: «Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое… Сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многие изливаемая во оставление грехов». Применительно к смерти Иисусовой, смерти крестной этот предлог употреблен в Новом Завете около тридцати раз. И когда Иисус говорит, что Он душу Свою полагает за овец, то совершенно ясно, что речь идет о крестной смерти и обо всем том, что связано для нас с таинством Евхаристии. Таким образом, в этом тексте уже присутствует в неявной форме, но вполне ясное воспоминание о Тайной Вечери.

О том же говорится и в двух других стихах, 17-м и 18-м:

«…Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня; но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее, и власть имею опять принять её…»

Иисус идет на смерть volontarie, или добровольно, — вот о чем сказано в притче о добром пастыре. Видимо, поэтому в первые века именно этот текст читали на Пасху. Сегодня в пасхальную ночь в православном богослужении читается начало Евангелия от Иоанна, тогда как христиане Запада — как минимум последние двенадцать веков — читают начало 16-й главы Евангелия от Марка. Однако в древности, до VIII века, пасхальным чтением было именно начало 10-й главы Евангелия от Иоанна, где Иисус говорит, что Сам отдает жизнь и что Он имеет власть ее отдать и вновь принять. Напоминание о том, что Иисус добровольно принял страдания и смерть, мы находим и в литургических текстах. Так, в кондаке праздника Преображения говорится:

«Страдание убо уразумеют вольное, мирови же проповедят, яко Ты еси воистину Отчее сияние»;

в отпусте Страстной седмицы: «Грядый на вольную страсть»; в тропаре: «Пречистому образу Твоему поклоняемся, Благий, просяще прощение прегрешений наших, Христе Боже: волею бо благоволил еси плотию взыти на крест…» Можно привести и другие литургические тексты, где говорится о вольной страсти, о добровольном страдании. Есть замечательный латинский гимн о Добром Пастыре, носящий пасхальный характер, он, вероятно, был элементом пасхальной литургии в древности. Этот текст сохранился в единственной рукописи, которая находится в Национальной библиотеке в Париже:

Ныне день, когда Христос наш
Драгоценный
Искупил Своею кровью
Грех Вселенной,
И овцу, что заблудилась,
Пастырь Добрый
Возвратил в её овчарню,
В дом Отцовский,
И восстал из гроба властно
Пастырь Добрый.

В день субботний встал из гроба
До рассвета
И явил Себя Марии Магдалине;
Вот бегут ученики и
Сообщают,
Что Господь восстал из гроба,
Как предрёк Он.
Говорит Господь: Мария,
Дай быстрее
Знать Петру с учениками,
Что Господь их,
Ныне встал из гроба, смерти
Победитель.
Будет ждать всех вас Он вместе
В Галилее,
Там увидите Его вы,
Как предрёк Он.

А была это Мария
Магдалина,
Из которой выгнал сразу
Он семь бесов,
Та, которая, понявши,
Что грешила,
Пав к ногам Христа Иисуса
Зарыдала
И прощения просила
Прегрешений.

Смерть грехом пришла на землю,
Совершённым
Из-за заповеди первым
Человеком;
От него и до Иисуса пребывала.
Через крест весь мир для жизни
Возродил Он
И восстал из гроба властно,
Пастырь Добрый.

Иисус не только Добрый Пастырь, Он еще и дверь для овец. Образ двери, ворот мы найдем и в Ветхом Завете. Так, Иаков, видевший во сне лестницу, сходящую с небес на землю, проснувшись, воскликнул: «Это не иное что, как дом Божий, это врата небесные» (Быт. 28:17). Это врата, через которые можно взойти на небо, к жизни истинной. Об этом же сказано и в псалмах. Наконец, о тесных вратах, ведущих в жизнь, нам говорит 7-я глава Евангелия от Матфея (ст. 13—14). Итак, образ врат проходит через все Священное Писание. Но в Новом Завете врата, через которые проходят овцы, — это Сам Иисус. «Я есмь дверь», — говорит Он (ст. 9).

Понятно, что у этого образа есть какой-то реальный прототип. Пастух ложился в дверях загона для овец, чтобы никто не мог туда войти. Лежа ночью в дверях, он оберегал овец от возможного покушения со стороны воров, разбойников, диких животных и т. д. Но понятно также, что в евангельском тексте имеется в виду не только отверстие, через которое надо пройти, как об этом говорится в Ветхом Завете. Иисус уподобляет Себя тому пастуху, который лежит в дверях и оберегает, защищает тех, кто находится внутри загона.

В Евангелии от Иоанна явственно звучит еще одна тема. «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (ст. 16). В действительности (если так можно выразиться, с точки зрения Бога) человечество не разделено на верующих и неверующих, для времен евангельской проповеди — на евреев и язычников. Однако, по мысли слушателей Иисуса, общество как раз разделено на евреев и язычников, и язычники — это почти что не люди. А Он говорит: «Есть у Меня и другие овцы… и тех надлежит Мне привести». Иными словами, человечество едино, людей нельзя делить на верующих и неверующих, чистых и нечистых, плохих и хороших — именно так надо понимать слова Иисуса. Захотят ли нас слушать, придут ли к нам, если мы