находившемуся там ледоколу «Ермак» полученную им из Петербурга от адмирала Авелана срочную телеграмму: «Гогланд из С.-Петербурга. Командиру ледокола «Ермак». Около Левансари оторвало льдину с 50 рыбаками; окажите немедленно содействие спасению этих людей. Авелан».
Согласно приказанию адмирала Авелана, повидимому, еще не очень верившему в надежность работы радиотелеграфа, его телеграмма должна была быть послана на «Ермак» из Котки нарочным. Однако, состояние льда делало такую посылку невозможной, телеграмма не была бы доставлена во-время и унесенные на льдине рыбаки, вероятно, погибли бы, если бы Попов не передал распоряжение «Ермаку» по радио. «Ермак» принял телеграмму, вышел немедленно в море и уже 25 января вернулся, имея на борту спасенных рыбаков.
Таким образом, первое в мире радиотелеграфное сообщение начало свою работу со спасения 50 человеческих жизней. Этот факт был подчеркнут несколькими месяцами спустя на Парижской всемирной электротехнической конференции.
Теперь, читая рапорты и отчеты Попова, Реммерта и Залесского, можно только преклоняться перед той энергией, перед той настойчивостью и выдержкой, которую проявили и изобретатели, и офицеры, и простые русские матросы в деле сооружения станций на Котке и Гогланде. По глубокому снегу, в котором лошади тонули по брюхо, они перевозили тяжелейшие бревна; в морозы и метели они монтировали антенны; с опасностью для жизни они перебирались по неокрепшему битому льду с корабля на берег и на остров.
Вот несколько характерных выписок из дневника лейтенанта Реммерта:
«24 января. Удручающее впечатление произвела на меня эта поездка: снег по брюхо лошади, местами она выпрягалась, чтобы двинуться вперед; вследствие перемены уровня воды, получается наслойка льда и где снег меньше, там лошадь проваливается по колено, а сани полозьями врезаются в тонкий лед…
4 февраля. Поднявшийся на саллинг марсовой Головин, пробыв около часа, несмотря на то, что я его спрашивал, не охолодел-ли, он, можно сказать, перекрепился и едва имел силы опуститься вниз. Более двух часов его отогревали… На саллинг подняли квартирмейстера Меньшикова и этот молодец как бы забыл о физической боли, доставляемой коченеющими руками. Он работал со злостью, пробыл на саллинге два часа с лишним».
В истории развития беспроволочного телеграфа в России, в частности, на флоте, установка Котка — Гогланд сыграла громадную роль. Установка, проработавшая регулярно до апреля месяца, когда «Апраксин» был снят с камней, и передавшая за это время несколько сот телеграмм, показала, что может дать беспроволочный телеграф вообще и что может дать применение его на флоте.
Морской технический комитет счел опыт установки Гогланд — Котка вполне убедительным и признал, что после него «можно считать опыты с этим способом сигнало-производства законченными» и что после этого опыта «наступило время вводить беспроволочный телеграф на судах нашего флота».
Уже в сентябре 1900 г. управляющий Морским министерством приказал «принять меры к тому, чтобы аппараты и все необходимые предметы для телеграфирования без проводов могли бы быть изготовляемы у нас самих в России и не зависеть от заграничных заводов». Озабочиваясь подготовкой специалистов по радиотехнике, Александр Степанович предложил организовать для этой цели специальные курсы; разработал для этих курсов программы лекций и практических занятий и составил подробный список необходимого для организации занятий оборудования. Это предложение было принято, последовал соответствующий приказ управляющего Морским министерством, который одновременно же приказал: «теперь же приступить к устройству станций беспроволочного телеграфа для двух судов минного отряда и для организации обучения необходимого теперь же числа офицеров и нижних чинов обращению с приборами и производству сигнализации беспроволочным телеграфом в Минном офицерском классе».
Одновременно было сделано распоряжение о заказе приборов, необходимых для оборудования беспроволочным телеграфом вновь строящихся судов Балтийского флота, а также судов Черноморского флота.
За свои работы Попов в виде награды получил сначала от Николая II «высочайшую благодарность» (сотрудникам его Реммерту, Залесскому и Рыбкину было объявлено «монаршее благоволение»), а затем и значительную, по тому времени, денежную награду в 33 000 руб. (Рыбкину было дано 1100 руб.).
Попов получил в связи с успехами работы установки Котка — Гогланд ряд поздравлений, в том числе от наиболее передового адмирала русского флота С. О. Макарова, вообще относившегося крайне сочувственно к работам Попова.
Для ознакомления адмиралов флота и генералов армии с принципами и достижениями беспроволочной телеграфии Попову было предложено сделать в специальных собраниях адмиралов и генералов соответствующие сообщения. Подробное сообщение о своих работах Александр Степанович сделал и на собравшемся в декабре 1899 г. — январе 1900 г. в Петербурге Первом всероссийском электротехническом съезде, в совместном заседании Съезда и VI отдела Русского технического общества, происходившем 29 декабря 1899 г. Это был период, когда как раз устанавливался беспроволочный телеграф между Коткой и Гогландом, за сооружением которого следила вся Россия. Понятно, с каким интересом был выслушан доклад Попова и с каким одушевлением принимала докладчика аудитория. Председательствовавший на Соединенном собрании известный физик, проф. Н. Г. Егоров в своей речи указал «как на редкое явление» на то, что А. С. Попов, «который свое открытие сделал ранее Маркони, между тем как большая доля известности досталась этому последнему, не потерял спокойствия духа и, сохраняя полную самоуверенность, продолжает самостоятельно, непрерывно расширять область своих исследований и опытов, которые, как видно из прочитанного доклада, уже привели его к практическому пользованию телефонии». Проф. Н. Г. Егоров от имени присутствовавших поздравил А. С. Попова с достигнутыми им результатами и пожелал ему еще большего славного успеха в дальнейшей разработке одной из капитальных практических задач.
«Собрание, — как сказано в протоколе, — благодарило докладчика единодушными, продолжительными рукоплесканиями». В декабре 1899 г. Александру Степановичу Советом Электротехнического института было присвоено звание «почетного инженер-электрика».
Летом 1900 г. сообщение о работах А. С. Попова было сделано на Всемирном электротехническом конгрессе в Париже и было воспринято с большим интересом, причем никаких возражений против приоритета Попова в изобретении беспроволочного телеграфа не было.
В то же лето Александр Степанович получил на Всемирной парижской выставке за свое изобретение большую золотую медаль и диплом.
В 1901 г. он был избран почетным членом Русского технического общества и председателем Русского электротехнического общества при Электротехническом институте в С.-Петербурге. В том же году он был назначен ординарным профессором по физике в Электротехническом институте.
Казалось бы, все благоприятствовало развитию радиотелеграфа в России: и активность самого изобретателя, и общественный интерес, и правительственные приказы, и, наконец, засвидетельствованные привилегиями и полученными в разных странах наградами и поощрениями заслуги русского изобретателя. На деле оказалось не так. Несмотря на почти лихорадочную деятельность самого Попова и его неизменного сотрудника П. Н. Рыбкина, работавших и на судах Балтийского и Черноморского флота, читавших лекции по беспроволочной телеграфии, готовивших специалистов и т. п., дело двигалось вперед с поразительной медленностью, и Японская война 1904 г. застала русский флот, в смысле оборудования беспроволочным телеграфом, совсем неподготовленным.
Организованная в 1900 г. А. С. Поповым при Кронштадтском порту особая мастерская по ремонту и изготовлению приборов для беспроволочного телеграфа, во главе которой стоял личный друг Александра Степановича, Е. Л. Коринфский, не обладала ни достаточным оборудованием, ни достаточным персоналом. Выпускались станции единицами в год. Так, в 1902 г. мастерская с большим напряжением могла изготовить 12 полных станций для судов Балтийского флота, уходивших в Тихий океан. Столько же станций было изготовлено в 1903 г. для портов и некоторых судов Тихого океана. Этого количества станций, конечно, было недостаточно, и аппараты прибретались также в Париже у фирмы Дюкрете, готовившей аппаратуру системы Дюкрете-Попова. Но настал 1904 г., началась война с Японией, спешно готовилась к отправке на Дальний Восток вторая эскадра Балтийского флота и, понятно, ни Кронштадтская мастерская, ни сравнительно слабая фирма Дюкрете, владевшая также скорее мастерской, чем заводом, не могли
