его жизни и личности. Даже могила его была затеряна и только ко дню столетия со дня смерти была с трудом отыскана проф. Н. Н. Георгиевским на Смоленском кладбище в Ленинграде. Зато о научной и учебной деятельности В. В. Петрова сохранилось много материалов, особенно касающихся его работы в Медико-хирургической академии и в Академии наук.
Петров всю жизнь сочетал учебную профессорскую деятельность с исследовательской, придавая этому сочетанию особое значение. Без исследовательской работы профессор не мог быть тем, чем должен быть преподаватель научной дисциплины в высшей школе. Этими взглядами Петрова и объясняется, главным образом, та изумительная настойчивость, которую он проявлял всегда, когда дело шло о создании или улучшении физических кабинетов. Эту настойчивость он проявлял и в Медико-хирургической академии и в Академии наук. Петрову приходилось бороться и с косностью и невежеством администрации, и с недоброжелательством некоторых коллег, а также с врагом более страшным, чем невежество, косность и недоброжелательство, а именно с тем мракобесием, которое царило тогда в правящих кругах России, мракобесием, приведшим в дальнейшем к разгрому Казанского университета, к тяжелым событиям в Петербургском и других университетах и вообще к падению высшего образования. После мрачных годов царствования Павла воцарение Александра I приветствовалось, как заря новой жизни. В возможность радикальных перемен верили многие даже передовые умы того времени. Но скоро наступило горькое разочарование. «Дней Александровых прекрасное начало» осталось в прошлом, наступило мрачное время реакции, мистицизм, аракчеевщина царили в России. Особенным преследованиям подвергалась наука. «Ученье — вот чума, ученость — вот причина, что ныне пуще, чем когда безумных развелось людей, и дел, и мнений» — устами одного из героев Грибоедовской комедии выражает свое мнение реакционная Россия. И с этой «чумой» боролись всякими средствами. Всякие новые мысли, новые теории признавались «безумными» и навлекали на авторов и самих выразителей гонения, особенно, когда в них видели, а это имело место почти всегда, развитие материалистических идей. Преподавание, особенно в высших школах, было взято под строгий контроль и должно было подчиняться ряду директив вроде следующей: «Вера должна быть душою в преподавании наук. Она должна сопровождать юношество на всяком его шаге к приобретению знаний… Все науки должны быть согласованы с ее, веры, началами, ибо, если молодые люди найдут между тем или другим какое-либо противоречие, они придут в ужасное недоумение». Чтобы избежать этого «ужасного недоумения», и принимались радикальные меры, например устанавливался такой порядок: «Для избежания вредного лжемудрствования в науках отвлеченных надлежит во всей Империи ввести единообразное преподавание оных по книгам Правительством одобренным, от которых отступать профессорам ни в каком случае позволять не следует».
Особенно подозрительной, даже в глазах многих ученых, казалась физика: «физические науки, — говорит один из профессоров того времени, — также обращены на то, чтобы опровергнуть повествование о сотворении мира, о потопе и о других достоверных событиях, о которых священные книги сохранили для нас память». Чтобы этого не было, «Профессор теоретической и опытной физики обязан во все продолжение курса своего указывать на премудрость Божью и на ограниченность наших чувств и орудий для познания непрестанно окружающих нас чудес».
Действительно, истинным «чудом» из всех окружавших тогда русского ученого «чудес» было то, что наука все-таки не погибла и что, в частности, Петрову все же удалось создать две очень крупные по тому времени физические лаборатории и, работая в этих лабораториях, сделать ряд ценнейших вкладов в мировую науку.
Многочисленные сохранившиеся документы характеризуют те условия, в которых Петров устраивал свои лаборатории, и ту настойчивость, с которой из года в год, в течение десятилетий, он боролся за каждое их пополнение. «Представления», «рапорты», «донесения» Василия Владимировича по начальству, полные, иногда самыми элементарными, доказательствами пользы предлагаемого им мероприятия, иногда представляют собой прямо вопль отчаявшегося человека [5].
Основание физическому кабинету Медико-хирургической академии, в котором в дальнейшем Василий Владимирович открыл вольтову дугу, было положено передачей в Академию ряда приборов, отобранных В. В. Петровым из анатомического кабинета, состоявшего при Государственной медицинской коллегии. Затем Петрову удалось добиться ассигнований на постройку ряда приборов в России и даже на выписку их из-за границы. Одним из способов пополнения физического кабинета была покупка приборов у частных лиц и у владельцев частных коллекций физических и химических приборов. Так были приобретены в 1797 г. две электрические машины, «стекло которых имеет вид цилиндра», электрическая машина, «коей стеклянный круг имеет в диаметре 40 английских дюймов, а медный кондуктор 5 футов длины и 5 дюймов в диаметре» и т. д. Были и коллекции постоянных магнитов. Далеко не все получаемые приборы были в исправном состоянии, и Петрову приходилось ремонтировать их и даже переделывать, прибегая к помощи мастеров, бывших тогда в Петербурге. При этих ремонтах выказались полностью и научная подготовка Петрова и его конструкторские способности. Об этом можно заключить, например, из постановления конференции по докладу Петрова о приобретенной электрической машине с 40-дюймовым кругом. «Судя по величине стеклянного круга и кондуктора сей машины, — говорится в этом постановлении, — должно бы ожидать от нее сильных действий, каковых, однако, не производила она, как оный профессор (Петров) удостоверился о сем в бытность за приемом объявленных инструментов». Конференция признала необходимым исправить все недостатки машины, что привело к полному ее переконструированию, при котором были использованы только стеклянный, круг и кондуктор, все же остальные части были заменены новыми по указаниям Петрова. Переделка дала хорошие результаты и в донесении Петрова конференции он сообщает, что «машина переделана мастером Роспини сходно с моим о переправке ее представлением» и, что «испытывая действия сей (переделанной) машины при сухом и не весьма теплом воздухе, находил я оные столь сильными, что из кондуктора выскакивали, почти беспрерывно, большие искры в медный полированный шар, поставленный от него в расстоянии шести — восьми дюймов, а изредка выскакивали и большие в размере девяти с половиной и даже десяти дюймов; при самом же сухом и холодном воздухе можно ожидать еще сильнейших действий от сей машины, переправка коей, следовательно, произвела сильнейший успех». Проф. Петровым были переделаны и сконструированы и другие физические, в частности, электрические приборы, позволявшие ему вести широкие и разносторонние исследования в разных областях физики и химии. О работах этих он делал сообщения, писал отчеты и доклады. Им написаны и изданы три книги, в которых собраны сведения о его работах по химии и физике. Это «Собрание физико-химических новых опытов и наблюдений» (1801 г.), «Известие о гальвани-вольтовских опытах» (1803 г.) и, наконец, «Новые электрические опыты» (1804 г.). Кроме того, в издании Академии наук, главным образом, в «Умозрительных исследованиях Императорской Академии Наук» помещен ряд мемуаров и статей, касающихся произведенных им работ. Часть работ Петрова, однако, не была напечатана и многие из них, к сожалению, утеряны.
В наиболее ранней из изданных им книг, полное заглавие которой «Собрание физико-химических новых опытов и наблюдений Василия Петрова, профессора физики при Академии Санкт-Петербургской Медико-Хирургической и Свободных Художеств. Часть первая, в Санкт-Петербурге, в типографии Государственной Медицинской Коллегии, 1801 года», помещены работы Петрова, относящиеся к теории горения. Петров был верным последователем Лавуазье и горячим противником «флогистонистов». Все его работы в этой области проф. Меншуткин [6] характеризует, как содержащие разработку одной основной темы, которую можно коротко формулировать так: «Проверить на опыте все следствия кислородного учения Лавуазье и изучить все случаи кажущегося отступления от него». Как выполнить эту задачу, Петров размышлял долго и много и выполнил ее с замечательной полнотой, обнаружив глубокое знание литературы, способность ставить самые трудные эксперименты и делать из них нужные выводы.
Две другие книги В. В. Петрова касаются, главным образом, его опытов в области электричества, хотя и в них он много говорит и о горении и об окислении. Ставшая теперь наиболее известной книга Петрова озаглавлена так: «Известие о гальвани-вольтовских опытах, которые производил профессор физики Василий Петров, посредством огромной наипаче батареи, состоявшей иногда из 4200 медных и цинковых кружков и находящейся при Санкт-Петербургской Медико-Хирургической Академии. В Санкт-Петербурге, в типографии Государственной Медицинской Коллегии, 1803 год» (фиг. 1).
Для электриков она представляет наибольший интерес, так как в ней изложено основное открытие
