В 40 (или 41) коротких главах, в издании Хэлма они занимают 54 страницы ин–октаво. Книга появилась через несколько лет после того, как состоялась описанная в ней беседа и после смерти Октавия (с. 1: «discedens или decedens vir eximius et sanctus immensum sui desiderium nobis reliquit», etc.).
«Post haec laeti hilaresque discessimus, Caecilius quod crediderit, Octavius gaudere [ad gaudendum] quod vicerit, ego [Minuc. FeL] et quod hic crediderit et hic vicerit».
Единственные следы — в гл. 29 и 34, где, вероятно, присутствуют аллюзии на Иер. 17:5 и 1 Кор. 15:36,42.
Кейм предполагает, что его намерением было опровергнуть Цельса (который, однако, нигде не упоминается), Де Фелис — что труд нацелен на Фронтона (упоминаемого дважды), Кун выдвигает лучшую версию: автора интересовало общественное мнение, он боролся с невежественным предубеждением высших классов общества против христианства.
С. 40: «Etiam nunc tamen aliqua consubsidunt non obstrepentia veritati, sed perfectae institutioni necessaria, de quibus crastino, quod iam sol occasui declivis est, ut de toto (или et die toto) congruentius, promptius requiremus».
Ренан (p. 402) придерживается иного мнения, а именно, что Минуций был либеральным христианином деистического образца, человеком мира, «qui n'empeche ni la gaite, ni le talent, ni le gout aimable de la vie, ni la recherche de l'elegance du style. Que nous sommes loin de l'ebionite ou meme du jiuf de Galilee! Octavius, c'est Ciceron, ou mieux Fronton, devenu chretien. En realite, c'est par la culture intellectuelle qu'il arrive au deisme. Il aime la nature, il se plait a la conversation des gens bien eleves. Des hommes faits sur ce modele n'auraient cree ni l'Evangile ni l'Apocalypse; mais, reciproquement, sans de tels adherents, l'Evangile, l'Apocalypse, les epitres de Paul fussent restes les ecrits secrets d'une secte fermee, qui, comme les esseniens ou les therapeutes, eut finalement disparu» {который не против веселья, таланта, радостного вкуса к жизни, поиска изящества стиля. Как он далек от евионита или даже от иудея из Галилеи! Октавий — это Цицерон или, скорее, Фронтон, ставший христианином. Он любит природу, ему нравится беседовать с образованными людьми. Такие люди не создают ни евангелий, ни апокалипсисов, но в то же время без таких приверженцев Евангелие, Апокалипсис, послания Павла остались бы тайными письменами закрытой секты, которая, подобно ессеям и терапевтам, со временем распалась бы}. Кюн также представляет Минуция скорее как философа, чем как христианина, и, похоже, объясняет его молчание о некоторых христианских учениях незнанием. Но ни один образованный христианин не мог не знать о Христе и Его деяниях, а также о пророках и апостолах, произведения которых регулярно читали на публичных богослужениях.
Анализ философии Минуция см. в Kuhn, р. 21 sqq.; 58 sqq.
Блондель (1641), Дэйе (1660), Рослер (1777), Руссверм (1824) сомневались в первичности текста Тертуллиана. См. Kuhn, l.с, p. v.
В своем очерке на эту тему (1866) Эберт относит «Октавия» к промежутку между 160 г. и концом II века; в более недавнем труде History of Christ. Lat. Lit. (1874), vol. I, p. 25, он датирует его более определенно: между 179 и 185 г. («Anfang oder Mitte der achtziger Jahre des 2 Jahrh.»). Он предполагает, что Минуций использовал текст Афинагора, написанный в 177 г.
Ueberweg (1866), Ronsch (Das п. T. Tertull. 1871), Keim (1873), Caspari (1875, III. 411), Herzog (1876), Hauck (1877), Bonwetsch (1878), Mangold (Herzog2 1882), Kuhn (1882), Renan (1882), Schwenke (1883). Последний (p. 292, 294) считает, что сама беседа состоялась аж во времена Адриана (до 137), а записана была после смерти Антонина Пия (160).
Hartel (1869), Jeep (1869), Klussmann (1878), Schultze (1881), Salmon (1883). Гартель, отрицающий, что Тертуллиан использовал заимствования из Минуция, полагает, что оба могли основываться, независимо друг от друга, на какой–то более старой книге. Шультце относит Минуция к правлению Домициана (300 — 303), что слишком поздно.
