Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)

и что христианство требует не какой–то конкретной субботы, а постоянного субботствования[340]. Он объясняет выбор первого дня недели для христианского поклонения той причиной, что в этот день Бог рассеял тьму и хаос, а Иисус воскрес из мертвых и явился собранию Своих учеников, но о четвертой заповеди не упоминает[341]. Он использует термин «субботствовать» (???????????) только по отношению к иудеям, за исключением только что процитированного отрывка, где он имеет в виду духовную сторону иудейского закона.

Дионисий Коринфский упоминает воскресенье в послании к Римской церкви, 170 г. по Р.Х.: «Сегодня мы отмечали святой день Господа и прочли ваше послание»[342]. Мелитон Сардийский написал трактат о дне Господнем, который был утрачен[343]. Ириней Лионский, около 170 г., свидетельствует о праздновании дня Господня[344], но также считает иудейскую субботу чисто символическим и образным событием, говоря, что «Авраам без обрезания и без соблюдения суббот веровал в Бога», откуда вытекает «символический и временный характер этих постановлений и их неспособность привести к совершенству»[345].

Тертуллиан в конце II и начале III века рассматривает день Господень как символ отдыха от греха и прообраз окончательного покоя, ждущего верующих, и говорит: «У нас нет ничего общего с субботами, новомесячием или иудейскими праздниками и еще меньше — с праздниками языческими. У нас есть наши торжественные дни, день Господень, например, и Пятидесятница. Как язычники отмечают только свои праздники и не соблюдают наших, так позвольте и нам соблюдать свои и не вмешиваться в принадлежащее им». Он считал, что не подобает в день Господень поститься или стоять на коленях во время его. «В воскресенье мы предаемся радости». Но он считал также, что обязанность христианина — воздерживаться от мирских забот и трудов, чтобы не поддаваться дьяволу[346]. Это первое явное свидетельство о том, что в воскресенье христиане прекращали работу. Обычай по воскресеньям молиться стоя, который Тертуллиан считал необходимым для этого праздничного дня и который был санкционирован вселенским собором, позже был оставлен Западной церковью.

Александрийские отцы церкви в основном придерживались того же мнения, добавляя к нему некоторые собственные измышления об аллегорическом значении иудейской субботы.

Итак, мы видим, что в доникейской церкви христианское воскресенье было четко отделено от иудейской субботы и утверждено на независимом христианском основании. Церковь недостаточно полно учитывала обязательность четвертой заповеди о еженедельном дне отдыха, как основанной на физических и моральных потребностях человека. Она была независима от церемониальных действий, которые считались предназначенными только для иудеев и упраздненными Евангелием. С другой стороны, церковь не допускала мирских занятий в этот день. В вопросе о посещении театра и других развлечениях она занимала решительно пуританскую и аскетическую позицию и осуждала их как в любой день не соответствующие положению воина креста. Она считала воскресенье священным днем, как день Господа, как еженедельное воспоминание о Его воскресении и наделении Духом в Пятидесятницу, следовательно, как день святой радости и благодарения, который надо начинать еще до восхода солнца — чтить молитвой, восхвалением и причащением к воскресшему Господу и Спасителю.

Законодательное признание воскресенья началось при Константине и принадлежит к следующему периоду.

Обращенные в христианство иудеи постепенно перестали соблюдать субботу. Однако Восточная церковь до сих пор отмечает седьмой день недели (за исключением пасхальной субботы) отсутствием поста и молитвой стоя, в то время как Латинская церковь, в противопоставление иудаизму, сделала субботу днем поста. Споры об этом начались еще в конце II века.

Среда[347] и особенно пятница [348] посвящались еженедельному воспоминанию о страданиях и смерти Господа и соблюдались как дни епитимьи, или бдения[349], и облегченного поста (продолжавшегося до трех часов дня)[350].

§61. Христианская Пасха

R. Hospinianus: Festa Christ., h. e. de origine, progressu, ceremoniis et ritibus festorum dierum Christ. Tig. 1593, и многие другие издания.

A. G. Pillwitz: Gesch. der heil. Zeiten in der abendland. Kirche. Dresden 1842.

M. A. Nickel (католик): Die heil. Zeiten u. Feste nach ihrrer Gesch. u. Feier in der kath. Kirche. Mainz 1825–1838. 6 vols.

F. Piper: Gesch. des Osterfestes. Berl. 1845.

Lisco: Das christl. Kirchenjahr. Berlin 1840, 4^th ed. 1850.

Strauss (придворный капеллан короля Пруссии, умер в 1863 г.): Das evangel. Kirchenjahr. Berlin 1850.

Bobertag: Das evangel. Kirchenjahr. Breslau 1857.

H. Alt: Der Chrisiliche Cultus, II^nd part: Das Kirchenjahr, 2^nd ed. Berlin 1860.

L. Hensley: Art. Easter in Smith and Cheetham (1875), I. 586–595.

F. X. Kraus (католик): Art. Feste in «R. Encykl. der Christi. Alterthumer», vol. I. (1881), pp. 486–502, и приведенная там литература. Статья написана несколькими авторами, раздел о Пасхе и Пятидесятнице — доктором Функом из Тюбингена.

Первыми праздниками этого периода были Пасха, Пятидесятница и Богоявление (Епифания). Они образуют начатки церковного календаря и держатся в рамках новозаветных фактов.

В строгом смысле слова доникейская церковь отмечала ежегодно два праздника, Пасху — в воспоминание о страданиях Христа, и Пятидесятницу — в воспоминание о воскресении и вознесении Христа, начиная с Пасхи и заканчивая собственно Пятидесятницей. Но Пятидесятница и Пасха были связаны между собой как один длинный праздник, начинавшийся с глубокой печали и заканчивавшийся величайшей радостью, следовательно, термин pascha (в греческом и латинском) часто использовался в более широком смысле по отношению ко всему пасхальному периоду, как произошло с французским paque или paques и итальянским pasqua. Иудейская пасха тоже продолжалась целую неделю, а после нее начиналась пятидесятница, или праздник седмиц. Смерть Христа принесла плод в Его воскресении, без которого не обладала бы искупительной силой. Воспоминания о смерти Христа назывались pascha staurosimon (Пасхой страдания), или собственно Пасхой[351]. Праздник в честь воскресения назывался pascha anastasiтоп (Пасха воскресения)[352]. Первое соответствует мрачной пятнице, второе — радостному воскресенью, священным дням недели воспоминаний об этих великих событиях.

Христианская Пасха естественным образом выросла из иудейской пасхи, как день Господень — из субботы; пасхальный агнец стал считаться пророческим символом Христа, Агнца Божьего, закланного за наши грехи (1 Кор. 5:7,8), а избавление из египетского рабства — символом искупления от греха. Это, без сомнений, древнейший и самый главный ежегодный праздник церкви, его празднование можно проследить вплоть до I века или по меньшей мере до середины II, когда он соблюдался повсеместно, хоть и в разные дни и с разной продолжительностью поста. Он основан на представлении о распятии и воскресении Христа как центральном событии веры. Обращенные в христианство иудеи вполне могли с самого начала продолжать отмечать положенную по закону пасху, но в свете ее исполнения через жертву Христа акценты праздника смещались в сторону распятия. Обращенные в христианство язычники, для которых иудейская пасха не имела значения, кроме как в свете распятия, должно быть, в основном вспоминали о воскресении