Очищение. Том.2. Душа

что они представляют собой интерфейсные тела, через которые осуществляется взаимодействие между Триадами» (Там же).

Далее Гантимуров дает рисунок, на котором изображены семь «тел» в полном соответствии с теософской традицией и соответствующими западно-восточными названиями: Физическое, Эфирное, Астральное, Ментальное, Каузальное, Буддхическое, Атманическое. А потом они же, но с удвоенными Астральным и Каузальным телами. Всего девять.

В итоге Душа оказывается состоящей из Астрального, Ментального и Каузального тел. Иудаистически-индуистские объяснения, что это такое, которыми автор завершает эту главу, я, к сожалению, плохо понял, и опускаю.

Опускаю я и рассказ о том, чем отличается душа человека от души животной. Кратко это не перескажешь, тем более, что объяснения свободно берутся из всех возможных культур, философий и религий.

Честно скажу, это красиво. Но я бы назвал направление, которое развивает в мистике Евгений Гантимуров мистическим постмодернизмом. А постмодернизма я не понимаю ни в литературе, ни в философии. Уж очень он мудрен, хотя это может быть и признаком глубины…

Глава 5. Научное пограничье. Искаков

Возможно самое полное и грамотное описание мистико-научного понятия души было сделано Борисом Ивановичем Искаковым. Доктор экономических наук, профессор, окончивший Московский физико-технический институт, Искаков для меня является человеком, который показал действительно научные возможности изучения души.

Это, конечно, неверно, если посчитать, что я назвал Искакова основоположником этого научного направления. Нет, он пришел в эти исследования, когда они были уже в разгаре. Я сейчас говорю лишь о его работе «Жизнь параллельных миров» и о том, насколько она показательно представляет научный подход. Иными словами, это пример еще одного учебника современной мистики, хорошо строящей свои основания на личном опыте и переживаниях, выходящих за рамки научной картины мира, но сохраняющей все возможности качественного научного метода в своих исследованиях.

Собственно говоря, Искаков очаровал меня уже вот с этого заявления:

«…подлинную науку не устраивают обе слепые и фанатичные крайности. Нужна ясная доказательность, и научная, и духовная» (Искаков, т. 1, с. 21).

Обе крайности — это фанатизм ученых и фанатизм священников. О священниках Искаков говорит мало, а вот то, как болел Наукой, переживает до сих пор очень болезненно. Это его переживание было для меня вторым доводом в его пользу, потому что, осознанно или нет, но он применил при написании своей работы исходный прием культурно-исторической психологии: прежде чем излагать выводы или даже просто строить исследование, он подробно описал среду, в которой рождались его понятия о душе, и описал свой путь к обретению этих понятий. Это чрезвычайно важно, потому что теперь я могу и представлять его понятие о душе в достаточной полноте и судить, насколько оно чисто.

Это историческое введение в психологию предмета важно и тем. что дает читателям очень ясное и точное представление о том, как эта наука у нас развивалась. Точность же описания, насколько мне доступно судить, совершенная. Все было именно так и исторически и психологически. Поэтому я приведу некоторые из его исторических зарисовок, чтобы они не были утрачены и чтобы стал понятнее сам Искаков. Их много, и я вынужден пропустить самые ранние, и начну с той, где Борис Иванович рассказывает, как начались его первые исследования.

«С 1974 года, будучи уже доктором экономических наук и профессором, аттестованным в ВАК, я стал заведовать кафедрой статистики МИНХ (Московского института народного хозяйства) им. Г. В. Плеханова. <…>

Как-то я встретил заведующего кафедрой физики МИНХ ныне покойного профессора Чернетского А. В., с радостью узнал в нем одного из лекторов МФТИ, подошел к нему и напомнил о его курсе лекций по физике на физтехе, сообщил, что кандидатскую и докторскую диссертации я защитил по экономико-математическим и статистическим методам, а теперь стал заведующим кафедрой статистики МИНХ.

Он обрадовался и предложил мне заниматься с ним по очень интересной проблеме исследования паранормальных явлений, экстрасенсорике и биоэнергетике. Я считал все это направление лженаукой, но огорчать любимого профессора не хотелось, и ответил уклончиво. Профессор Чернетский А. В. года три упорно убеждал меня, что я должен заняться этой проблемой, что ему нужна помощь статистиков для обработки результатов экспериментов, проводимых под его руководством в физической лаборатории при кафедре физики, а я все эти годы избегал его.

При одной мысли о предложении Чернетского А. В. меня охватывал страх. Я боялся запачкать свое имя и опозорить свою репутацию, связав себя с заведомой лженаукой, боялся что надо мной будут смеяться и хихикать мои друзья и знакомые, узнав о моем увлечении мистикой и лженаукой» (Там же, с. 39–40).

Вот исходные культурно-психологические условия в работе любого ученого, который в наше время задумает исследовать душу. И не только ученого, это ощутили на себе все, кто прикоснулся даже к такому безобидному, казалось бы, предмету, как самопознание…

Далее Искаков рисует уж совсем ужасы и мытарства, которые ему приходилось проходить в битвах с цензурой, КГБ, партийными и бюрократическими ведомствами, чтобы всего лишь опубликовать результаты вполне научных исследований. Достаточно было, к примеру, всего лишь упоминания имени Гаутама, чтобы чиновник мог упасть в обморок… Но это я опущу, потому что внешние условия, в которых велись исследования, уже понятны.

Мне сейчас важнее показать, каковы были внутренние условия, исходно являющиеся не просто неведением, а изначальным жестким осуждением и затравливанием всего, что связано с этим предметом.

«Но профессор Чернетский А. В. был упорен и настойчив, и ему удалось уговорить меня просто познакомиться с закрытыми научными отчетами об экспериментальных исследованиях, с зарубежными и отечественными материалами, с публикациями по проблеме. В частности, он буквально всучил мне статью американского физика Джана Р. Г. 'Нестареющий парадокс психофизических явлений: инженерный подход'…

Читая статью, я удивился, что физик Джан Р. Г. первые несколько страниц посвятил описанию страха, который он испытывал при мысли запачкать свое имя позорной лженаукой и потерять лицо перед коллегами.

Он описал также медленный процесс преодоления своего страха по мере ознакомления с литературой по проблеме и соответствующими экспериментами. А дальше Джан Р. Г. содержательно описывал свои исследования и полученные им результаты, связанные с применением идей и математического аппарата квантовой физики.

После этого я успокоился: 'Значит, я не один!' — и решил преодолеть свой страх и начать анализировать данную проблему» (Там же).

Для меня, как для психолога, этот рассказ маститого ученого свидетельствует о том, что Наука до сих пор не изучает душу по-настоящему вовсе не потому, что души нет, то есть не по научным, а чисто по психологическим причинам. По причинам сопротивления самого научного сообщества, не допускающего этот предмет в число возможных для своих членов.

Тем не менее, количество запретных исследований все возрастает, и это неминуемо приведет однажды к полному прорыву искусственно возведенной плотины. У одного из самых действенных мистиков современной России, тоже, кстати, выходца из Науки — Бориса Золотова — было высказывание о «критической массе сознания». Смысл его в том, что знания становятся общепринятыми тогда, когда количество людей, считающих их истинными, превышает некое критическое количество. Ниже его люди