Первая Ведогонь

психологии, то есть со словаря Петровского и Ярошевского, и сохраняется как некая традиция в словарях Немова, Головина, Копорулиной с соавторами и, наверное, многих других, кого я просто не стал смотреть.

Единственный словарь, который сделал попытку дать определение разуму, это удивительное издание Зинченко и Мещерякова. Но о нем надо говорить особо, потому что его создатели вообще выпадают из договора о свойстве с остальным психологическим сообществом. Они даже о душе пишут и скорбят о ее потере психологией.

Кстати, американцы, если верить нашим переводчикам, можно сказать, тоже избегают поминать разум. Правда, с ними всегда есть опасение, что это наши психологи, переводя их, узнали что-то свое. Судите сами, какое американское слово соответствует русскому слову «разум»? Может быть, mind или intellect, как считают словари лингвистические? Или же все-таки reason? А может быть, wits или understanding? Джон Локк использовал именно последнее слово, когда писал сочинение, которое у нас переводят как «Трактат о человеческом разумении». Но если быть дословным, то, говоря understanding, мы ведем речь о понимании…

Поэтому словарь Ребера опускает понятие «разум» и посвящает одну строчку понятию «разумный» — 1. имеющий смысл, 2. проявляющий хорошую способность к рассуждению.

Какое английское слово перевели наши психологи нашим словом «разумный»? И какое слово они переводят как «Разум» в словаре Кордуэлла, когда пишут:

«Одно из самых трудных для определения, понятие разума имеет несколько значений в психологии. С идеалистической точки зрения, разум является эфемерной (нефизической) сущностью по сравнению с телом, которое представляет собой физическую структуру. В наши дни термин используется в более конкретном смысле — например, для обозначения совокупности сознательных процессов (восприятия, внимания или интеллектуальной деятельности). В данном контексте понимание принципов деятельности разума имеет важное значение для объяснения наблюдаемого поведения».

(Кордуэлл, с. 270)

Прекрасное заключительное замечание Кордуэлла больше похоже на самоиздевку психологического сообщества. Что-то вроде утверждения профессора Прохорова, что психология состояний — одна из трех важнейших частей психологии, и, наверное, поэтому она изучена крайне плохо.

Что же касается «разума» о котором говорит Кордуэлл, то это, насколько я могу судить, не тот же разум, о котором говорил Ребер. Ребер, если идти вслед за приведенными им значениями, говорил либо о reason, либо об understanding. А вот Кордуэлл говорит определенно о mind, который в идеалистической философии означал Дух. Только дух может рассматриваться сущностью, да еще в сравнении с телом. Именно так и переводили английскую философию дореволюционные русские философы.

Все это печально и вынуждает задать вопрос: что же так неладно с разумом у психологов? И, знаете, я нашел ответ! Они не пишут о нем по этическим соображениям. Их честь не позволяет им! Странно?

А ничего странного, поскольку честь — это, исходно, отражение твоего места в общественном устройстве, иначе говоря, это часть или доля общественной добычи, продукта, как сейчас говорят, которая, будучи закреплена в отношении к тебе, превращается в удел, судьбу, но сохраняет связь с тем, что тебе причитается. И тем, на что ты не имеешь права, поскольку задеваешь интересы другого человека или сообщества.

В случае с разумом, психологи не имели права им заниматься потому, что он исторически был вотчиной и собственностью философов, их частью научного мира, и присвоить его означало бы нанести своеобразное бесчестье другому сообществу. А в случае с разумом это определенно так, потому что после того, как из философии убежали, унося свои предметы, все остальные науки, у нее, бедной, почитай, ничего, кроме разума, и не осталось. Так что психология тут, можно сказать, поступила не только по чести, но и благородно… Пусть даже в ущерб поиску истины.

Так вот, Философские словари о разуме пишут много и постоянно. Для них это родные воды, и надо предполагать, что для них там если и есть что-то неизведанное, то на такой глубине, которая нам вряд ли понадобится.

Поэтому я приведу сначала определение из словаря Зинченко и Мещерякова. Определение слабое, но, во-первых, это первая попытка психологов дать такое определение, за что им честь и хвала. Во-вторых, оно отражает слабости самого психологического сообщества. Последнее объясню.

«Разум (англ. Reason) — форма мышления, которая позволяет человеку переработать в научном понятии данные созерцания и представления, то есть всесторонне воспроизвести систему внутренних связей, порождающих данную конкретность, раскрыть ее сущность. Разум характеризует мышление с точки зрения тождественности его законов реальным категориальным формам предметного мира, который осваивается человеком в чувственно-предметной деятельности, воспроизводящей и преобразующей окружающий мир. Разум выражается в рефлексии как способности человека рассматривать природу своей деятельности. Разум— достояние общественного человека как субъекта всей культуры».

А впрочем, не буду я ничего объяснять. Да и чего тут объяснять. Они даже не о разуме говорят, а о той его части, которая совпадает со значением английского слова Reason. Это значит, словарь занят не созданием набора орудий для познания истины, а созданием арсенала оружия для слияния с американским психологическим сообществом. Но если говорить о слабостях сообщества целиком, то первая из них — это отсутствие различения между словами «разум» и «мышление».

Все произвольно. Вот захотели Зинченко и Мещеряков определить мышление через английское thinking, то есть думанье, которое назвали «психическим процессом отражения действительности», что, наверное, считают производством мыслей, и разум стал частью мышления. А вот считали бы они, что thinking — это разумение, и тогда мышление было бы частью разума. Почему победило мышление? Во-первых, потому что о нем писали Выготский и прочие психологические авторитеты. Традиция такая. А во-вторых, потому что думать заставляют дураков, а Мыслитель звучит гордо! Значит, это почетнее и главнее. Вот и будем плясать от главного, которое самое желанное.

Было время, когда был в почете Разум. Именно с ним воевала естественная наука, когда сбрасывала с престола бывшего государя — метафизику. Тогда разум был шире мышления и включал его в себя, и меня все подмывает спросить психологов: а как же Homo sapiens? Почему самое всеобъемлющее определение человека — разумный, а не мыслящий? Да ладно, научная революция все отменила!

Для психолога такой подход, когда он в погоне за общественно значимым забывает о простейшем, постыден. Просто потому, что он должен быть внимателен к тому, как общественно значимое подменяет в нас цели самопознания, к примеру, или постижения истины. Все народное, простое, вульгарное, примитивное отбрасывалось молодежью, которая творила науку, как вызывающее отвращение наследие отцов. На этом строились все революции. И когда французские студенты в 1968 году пишут калом на памятных стелах со списками имен тех, кто погиб за родину: И хорошо, что вы все передохли! — это в точности то же самое, что выражается и в отрицании наукой думанья, то есть разума, в погоне за почетным званием Мыслителя. Это революционный подход к действительности. В частности, творение себе Кумиров, без которых революции невозможны.

Но в сторону психологию, что там думают о разуме философы?

А вы знаете, они не так уж охотно о нем думают. Они предпочитают думать о другом. Вот, например, Новая философская энциклопедия думает о чем-то своем:

«Разум — философская категория, выражающая высший тип мыслительной деятельности, противопоставленный рассудку».

Нам никак не поможет знание того, что мы думаем философской категорией, очевидно, вшитой в наши головы.

Правда, некоторые словари, например, Философский энциклопедический, прямо говорят о