субъективной, которое целиком было отброшено Наукой к началу двадцатого века как неверное. Естественно, из этого направления, как стволы и ветви из корня, вырастали и другие направления той начальной Психологии, которую современный стандарт именует допарадигмальной. И так же естественно, что они должны были зачахнуть вместе с корнем, когда он был вырван из Психологии.
К созданию этой первой Психологии приложили свои труды в семнадцатом-восемнадцатом веках Т. Гоббс, Дж. Локк, Д. Юм и Дж. Беркли в Англии, Г. В. Лейбниц, Христиан Вольф, И. Ф. Гербарт в Германии, Э. Кондильяк, Ж. Ламетри, К. Гельвеции во Франции. Кто-то из них развивал ассоциативную ветвь интроспекционистской психологии, кто-то эмпирическую.
Думаю, уместно будет хотя бы самым кратким образом показать, как Субъективная психология стала психологией самонаблюдения. По сути, нам пока будет достаточно иметь представление о мыслях о самонаблюдении Декарта и Локка. Все остальные мыслители так или иначе опирались на эти положения.
Декарт считал, что душа состоит из мыслей. Как кажется, то, что мыслит, должно называться мышлением.
Так и переводят на русский слова Декарта. Но похоже, что он имел в виду Разум. И относил к нему способности понимания, воображения, чувствования, а также желания, называя их содержанием мышления-разума. В общем, все, что осознается человеком, когда он наблюдает за собой, и составляло предмет декартовского основания для философии и исследования: я мыслю, значит, я существую. Таким образом, сознание оказывалось тем, что наблюдает происходящее в человеческом разуме.
При этом, надо отметить, Декарт признавал наличие у человека неких врожденных идей.
В отличие от него, Джон Локк считал, что человеческое сознание подобно 'чистой доске', на которую опыт наносит свои письмена. Среди психологов считается, что понятие 'чистой доски' принадлежит Аристотелю, а Локк, в каком-то смысле, продолжатель психологии Аристотеля. Однако понятие 'чистой доски' явно восходит к Сократовской 'вощеной дощечке', которая хранит отпечатки внешних впечатлений. Так что, как видите, Декарт и Локк, строили свои психологии вокруг исходных понятий платонизма, хотя и каждый со своей стороны.
Локковское учение о сознании не принимало понятия врожденных идей. Но, как считается, было очень близко к декартовскому. Дело в том, что оба они исходили из предположения, что 'единственным предметом разума (понимания) служат находящиеся 'внутри нас ' идеи, а не внешние объекты. Вместе с тем, не может быть мыслей (образов, представлений и так далее), о которых сам человек не имел бы знания. <…>
От Декарта к Локку перешел постулат 'Сознание есть восприятие того, что происходит у человека в его собственном уме', ставший символом веры интроспекционизма.
Опыт, согласно Локку, образуется из двух источников: ощущений и рефлексии. Термин «рефлексия» обозначал 'внутреннее восприятие деятельности нашего ума, когда он занимается приобретенными им идеями'' (Ярошевский. История, с. 124).
Вот так были заложены основы психологии самонаблюдения, которые были непоколебимы двести лет.
Но с середины девятнадцатого века на сцену выходит новое направление — Объективная психология. По сути, это было всего лишь развитие второго из предложенных тем же Декартом направлений — о рефлексе как механизме поведения. Но развитие на основе новых приборов, созданных физиками и химиками.
Успехи этих естественных наук в современном обществе были столь очевидны, а достижения так легки с точки зрения доказательности, что они заворожили умы всех ученых. Бедные психологи! Им постоянно приходилось спорить, что-то доказывать. Их никто не принимал всерьез, потому что все мнили, что они сами что-то знают о душе, и любой неуч, прочитавший случайно попавшую в руки книжонку, мог позволить себе вступить в спор с настоящим ученым. Тогда все учились понемногу чему-нибудь и как- нибудь и любили блеснуть образованьем…
В философии и психологии это было нетрудно. Попробовали бы они блеснуть им в физике или химии. Тут все было определенно: построил паровоз — ты знаешь механику, не построил — помалкивай! Сделал электрическую машину — тебе и слово!
Иными словами, физика и химия создали в девятнадцатом веке уникальный способ доказательства собственной истинности, а с ней и непогрешимости — технологию. Иначе, производственное применение собственных исследований. С той поры для любой уважающей себя Науки появляется обязательное требование — внедримость ее исследований на производстве. Не можешь сделать так, чтобы материальное производство воспроизвело твое открытие как полезную вещь — сиди и помалкивай. Ты не Наука!
И в Психологии зарождается новое революционное направление: даешь естественную психологию! Как признает даже стандартный учебник: 'Представители научных дисциплин, работающих над психологическими вопросами, предлагали строить психологию по образцу развитых наук — физики или химии — как 'механику представлений'(Гербарт), 'интеллектуальнуюфизику'(Дж. Милль), 'ментальнуюхимию'(Дж. Ст. Милль)' (Психология. Учебник…, с. 35).
Естественно, из этого ничего не вышло, потому что психология — это не физика и не химия. Решение должно было быть каким-то другим. Опять же стандартное объяснение:
'Однако ни существенные успехи в исследованиях, ни использование развитых дисциплин в качестве образцов не могли придать психологии статус научной дисциплины до тех пор, пока не были решены вопросы принятия общенаучных ценностей, применения общенаучного метода, а также собственного метода и предмета исследования' (Там же, с. 35).
Сейчас стандартом психологии стал 'экспериментально-реконструктивный метод'. Но в середине прошлого века, когда развернулась борьба младшего поколения психологов за захват власти в Научном сообществе, они бились под стягом превращения психологии в физиологию или хотя бы психофизиологию. В России это делал Сеченов. И хочет того современная Психология или нет, но ее корнем является вот это утверждение стандартного учебника:
'И. М. Сеченов (1829–1905) на основе представления о рефлексе сформулировал одну из первых программ превращения психологии в научную дисциплину' (Там же, с. 34).
Вот так физиолог, ничего не понимавший в психологии, зашел в чужой храм и заявил: Слушайте-ка, вот вы тут столько времени психологию делаете, а мне, как физиологу, в вашей науке ничего не понятно! Я вам щас лучше сделаю, будет вам психология понятная, как физика! Я вам конкретно говорю, щас так модно.
Давайте идти в ногу со временем! Левой, левой, левой!
Впрочем, левой, левой, левой! — было в Психологии чуточку позже. Но было, было!
Современная Психология, которую мы можем назвать академической или объективной, победила своего предшественника — субъективную психологию в настоящей революционной борьбе. И настоящими революционными методами. Когда сейчас правящий класс современного Психологического сообщества говорит о науке, он делает все, чтобы ему не напоминали, как он пришел к власти. Этого как бы не было…
Но было. Было все, были перевороты, резня, травля. Достаточно вспомнить хотя бы как громили Институт прикладной психологии Челпанова в 1924 году, а потом, экспроприировав со всеми материальными ценностями, строили на его пепелище наш, новый мир Психологии.
Объективная естественнонаучная Психология, которая и стала теперь стандартом психологического образования, очевидно, сильно травмировала свою психику в борьбе с Психологией субъективной.
Обратите внимание, и здесь я пишу слово Психология с большой буквы, потому что использую его не как название науки, а как имя определенных научных сообществ. Так вот, травма, полученная в той схватке, чувствуется даже через сотню лет. Возьму тот же учебник психологии Дружинина, выпущенный в 2000 году как воплощение государственного стандарта 1994 года на психологическое образование. В общем и целом это действительно грамотно и четко написанное учебное пособие, предельно точно излагающее взгляды современной русской академической Психологии как сообщества психологов-профессионалов. Оно и писалось элитой этого сообщества.
Притом, это еще и достаточно честный учебник. Авторы не скрывают и собственных слабостей. Например, устами А. Н. Воронина, писавшего вторую главу, искренне заявлено, что в двадцатом веке
