Кригсмарине подскочили до небывалых величин, а наносимый противнику ущерб столь же резко упал — германские субмарины проиграли 'Битву за Атлантику'. Это было особенно сильно заметно на фоне неуклонно возрастающего количества торговых судов и эскортных кораблей, ежемесячно спускаемого на воду британскими, канадскими и особенно американскими верфями — перебороть этот конвейер подводникам Денница было явно не под силу.
Гейдрих, впрочем, по этому поводу особо не переживал. В то, что Кригсмарине сможет победить в долгосрочном противостоянии с двумя сильнейшими флотами мира, как-то не очень верилось, даже без подсказок из будущего. Особенно с учетом все время сокращаемых расходов на флот. Правда, на волне успехов подводников в американских водах, после победы над СССР, когда появилась возможность несколько сократить затраты на сухопутную армию, судостроительные программы были существенно расширены. Но музыка играла не долго — после зимних неудач ассигнования на флот снова были сокращены, а многочисленные заказы верфям — аннулированы. И это правильно. К чему цепляться за заведомо неосуществимую цель? Отныне флот будет играть лишь сдерживающую роль, развлекая по мере сил морские армады союзников. Его главная задача — держать в напряжении громадную систему ПЛО англосаксов, не давая им расслабиться и перенаправить ресурсы на сухопутные и авиационные вооружения. Исход же противостояния разрешится вовсе не среди океанских волн, а на равнинах прекрасной Франции…
* * *
Прогнозы Гейдриха обычно сбывались очень быстро, и этот не стал исключением. Уже в марте в дивизию 'Тотенкопф' пришел приказ на переброску. Местом назначения была Франция, в связи с чем, между Гансом и его старым другом, а по совместительству новым командиром — Отто Баумом, произошел примечательный диалог:
— Что думаешь?
— А чего тут думать? Все же замечательно.
— Не вижу грусти в твоих глазах от предстоящего расставания с Фатерландом.
— Издеваешься?
— Иронизирую. Дела незаконченные в батальоне остались?
— Нет, хоть завтра на погрузку. Так когда, говоришь, выступаем?
Баум притворно вздохнул:
— Все-таки ты не патриот.
В ответ Нойнер с усмешкой продекламировал:
Мы живем войной и для войны. И ты ничем не лучше, Отто, потому что как и я помнишь французские кабаки и девчонок с Монмартра — не самые худшие воспоминания, а?
Баум хлопнул Ганса по плечу:
— Тут ты прав, камрад! Покажем нашим соплякам, что война это не только грязь на полигонах и смерть в окопах?
— Конечно, покажем. Не так уж нас много осталось — тех, кто помнит Францию, а традиции поддерживать надо!
Поддержанием традиций было озабочено и более высокое начальство, а потому 'Лейбштандарт', в процессе переброски, сделал остановку в Париже специально для того, чтобы пройти маршем по Елисейским Полям. Красуясь своей новенькой техникой и экипировкой, эсэсовцы вселяли соответствующие настроения в души французских союзников, чье моральное состояние после поражений в Африке оставляло желать лучшего. Присутствие бравых вояк из 'Лейбштандарта', пришедших на смену стоявшей ранее в Париже отнюдь не геройской 325-й охранной дивизии, должно было продемонстрировать как простым французам, так и их руководству, что война теперь пойдет по-другому.
Правда, задержаться в самом шикарном из городов Европы эсэсовцам не довелось. Сразу после парада 'Лейбштандарт' вновь загрузили в эшелоны и отправили вслед за 'Дас Райх' и 'Тотенкопф', которые проследовали через Париж транзитом. Дорога танкового корпуса СС лежала в Аквитанию — одну из прекраснейших провинций древней Галлии, раскинувшейся на берегах полноводной Гаронны. Обергруппенфюрер Пауль Хауссер разместил штаб своего корпуса в Тулузе, что позволяло с одинаковой легкостью двинуть ударные эсэсовские соединения хоть к устью Жиронды, хоть к Пиренеям, хоть на побережье Ривьеры.
Правда, для солдат и младших офицеров танкового корпуса СС изменений в связи с передислокацией было не много. Пожалуй, только более мягкий, средиземноморский климат можно было отнести к, безусловно, положительным моментам. В остальном же всё осталось по старому: учения, маневры… Фельдмаршал Эрих фон Манштейн, принявший командование над германскими войсками в Южной Франции, не без оснований считал корпус Хауссера своей главной ударной силой. Потому времени и средств на то, чтобы поддерживать его 'в тонусе', не жалели. Нередко фельдмаршал и чины его штаба лично посещали маневры с участием частей корпуса, так что скучать эсэсовцам не приходилось.
Правда поначалу была еще одна позитивная черта пребывания за границей — веселые увольнительные по выходным. Но счастье было недолгим и закончилось внезапно. Причем Гансу довелось сыграть в этом прискорбном для личного состава 'Тотенкопф' событии далеко не последнюю роль.
* * *
А началось всё очень даже весело — Нойнер получил увольнительную и возможность посетить провинциальный городишко Каор, возле которого в данный момент квартировали некоторые части дивизий 'Тотенкопф' и 'Дас Райх'. Без проблем добравшись до городка, Ганс не стал изобретать велосипед, а сразу же направил свои стопы в один из ресторанчиков, который положительно характеризовался в рассказах Юргена Гётце — одного из бывших сослуживцев по разведывательному батальону. Агентурные сведения не подвели, заведение и вправду производило благоприятное впечатление. К тому же там уже гудело несколько компаний, разной степени трезвости, среди которых преобладали 'мертвоголовые'. Однако внимание Нойнера сразу привлек столик в дальнем углу, за которым в гордом одиночестве как раз опрокидывал очередную рюмку рослый офицер СС. Именно к нему Ганс и направился, лишь мимоходом поприветствовав сослуживцев, веселящихся за центральным столиком.
— Здорово, старик! Вот и свиделись снова.
Оберштурмфюрер, сидевший за столиком в обществе пары пустых бутылок и стольких же тарелок, поднял мутные глаза и пытливо уставился на тихо подобравшегося к нему Нойнера. Немая сцена длилась с полминуты. Затем сквозь туман непонимания пробился луч узнавания:
— Ганс, чертов везунчик, ты и здесь меня достал!
— Я тоже рад тебя видеть, дружище. — Ганс шутливо отсалютовал, развалившемуся на стуле, Телкампу. — Какими судьбами в наших краях?
— Ааа, Donnerwetter! Я только что из запасного батальона — долечивался после Сталинграда.
— Помню, помню — тебе там кирпич на голову прилетел… как раз, когда ты каску снял, чтобы причесаться перед атакой.
— Да иди ты! Вовсе я не причесывался, чехол поправить хотел. Не перебивай! После госпиталя меня отправили в Дрезден.
— Какое совпадение. Меня тоже туда направляли после госпиталя. Университетскую больницу не посещал, нет? Там была одна презанятная медсестричка с романтичным именем Сольвейг из норвежского
