– Где вы ощущаете боль?
– По всему черепу.
– Есть ли какие-то особенности у этих болей?
– Есть. Они меня беспокоят.
– Существует ли какая-нибудь связь их возникновения или усиления с факторами внешней среды?
– Да, конечно. Все, что раздражает или утомляет меня, обычно вызывает головную боль.
– Проходит ли боль при приеме обезболивающих либо успокаивающих средств?
– Уменьшается.
– Хотите обезболивающий укол?
– Спасибо, не надо. Накололи уже – вся задница болит.
– Напомните, если передумаете. А приходилось ли вам слышать какие-либо звуки или голоса, когда рядом никого нет?
– Приходилось. Голос совести. Редко, правда, по пальцам можно пересчитать.
– Голос совести – это хорошо. А что говорила вам совесть?
– Что я поступил плохо и надо исправить положение.
– То есть вы слышите голоса, комментирующие ваши поступки? Что именно они говорят? Сколько голосов у совести?
Пошутил, называется, – симптом себе повесил. От симптома до синдрома – один шаг, а от синдрома до диагноза – рукой подать. Молодец, проявил остроумие.
– Я выразился образно. В реальности никаких голосов не было. Просто, совершая нечто не совсем хорошее, я испытывал угрызения совести. Как и все люди.
– Часто вы их испытываете?
– Редко.
– Что толкает вас на плохие поступки? Гнев? Злоба? Зависть?
– Случайно как-то выходит, неосознанно.
– Не ощущаете ли вы порой хаоса в мыслях?
– Все мы его ощущаем…
– То есть ваш ответ «да»?
– Да!
– Не казалось ли вам когда-нибудь, что вы не контролируете ход собственных мыслей? Что ваши мысли существуют как бы отдельно от вас?
– Нет, не казалось. А у вас бывало такое?
– Нет, не было. А приходилось ли вам видеть то, что окружающие были не в состоянии увидеть?
– Нет.
– Вы полностью откровенны со мной, Владимир?
– Полностью.
– Спасибо. Я очень ценю это. А посещали ли вас какие-либо видения?
– Нет, никогда.
– Не казалось ли вам когда-нибудь, что все, что с вами происходит, уже было?
– Нет.
– И вам никогда не приходилось, увидев что-то впервые, почувствовать, что вы уже видели это раньше? Или слышали?
– Нет.
– Испытывали ли вы хоть раз внезапное, ни с чем не связанное исчезновение мысли?
– Нет, но…
Впрочем, лучше не уточнять. Навесишь себе еще один симптом, только и всего.
– Что помешало вам, Владимир, закончить фразу?
– Ничего, просто не хочу вас задерживать.
– Не беспокойтесь – я на дежурстве и домой мне идти ой как нескоро…
Часов мы, конечно не носим, все правильно. И ручки из нагрудного кармана не торчат, ручка всего одна – та, что в руках. И достала она ее из каких-то потаенных недр. Иначе и нельзя, ведь выхватить торчащую из кармана ручку и всадить ее в глаз – дело секундное. Моргнуть, как говорится, не успеешь.
– Скажите, Владимир, не чувствуете ли вы необходимость постоянно проверять, выполнили ли вы какие-то действия? Выключили ли утюг, например? Заперли ли дверь?
– Нет.
– Испытываете ли вы потребность многократно повторять одни и те же действия совершенно одинаковым способом?
– Нет.
– Вы когда-нибудь ощущали, что какие-то мысли не принадлежат вам, а внушены вам извне?
– Нет.
– А не ощущаете ли вы порой, что ваши мысли изымают из вашей головы?
– Нет.
– Чувствовали ли вы хоть раз, что какая-то внешняя сила пытается управлять вами?
– Не далее как сегодня, когда меня везли сюда.
– А поточнее?
– Ну я совсем не собирался ехать в дурдом, а они меня привезли.
– Владимир, вы, конечно, можете называть то место, где мы сейчас находимся, как вам будет угодно, но мне кажется, что слово «клиника» смотрелось бы уместнее. Ведь мы же с вами врачи.
– Во-первых, сейчас я – пациент или что-то вроде того. А во-вторых, слово не может «смотреться», не так ли?
– Вы правы, – согласилась «мымра». – А не посещает ли вас ощущение, что ваши действия контролируются кем-то или чем-то, находящимся вне вас? Каким-то человеком, какой-то посторонней силой или, скажем, группой людей?..
Цепочка традиционных вопросов… Это терапевты спешат выслушать, выстучать и пропальпировать пациента, отчего зачастую бывают малоразговорчивы. Мозг не прощупать рукой – только вопросами. Как шутили студенты: «Если хочешь ни хрена не делать, только языком молоть – иди в психиатры». Скучная, надо признать, работа, даже не скучная, а унылая. Хотя некоторые вопросы не так уж и скучны.
– Владимир, вы женаты?
– Д-да.
– Не посещают ли вас мысли о том, что ваша супруга может быть неверна вам?
– Бреда ревности у меня нет и не было.
– Простите меня, но вы, не будучи специалистом в нашей области, не вправе ставить диагнозы. Достаточно просто ответить на мой вопрос.
– Ревновал иногда.
– Какие-то основания к тому у вас были?
– Тогда казалось, что – да, но потом я понял, что был неправ.
– И испытывали угрызения совести?
– Да, испытывал!
– А не казалось ли вам, что вы заслуживаете более сильного наказания за какие-то ваши поступки, чем просто угрызения совести?
– Нет, не казалось.
– Думаете ли вы порой о том, чтобы как-то наказать себя?
Тепло, тепло. Вот и подобрались к главной теме. Значит, скоро конец.
– Нет, не думаю.
– Не приходилось ли вам испытывать некое ощущение несвободы, совершенно не связанное с внешними обстоятельствами?
– Приходилось и приходится. Вот хотя бы сейчас. С одной стороны, я вроде как свободен, а с другой – сижу здесь, из последних сил борюсь с усталостью и отвечаю на ваши вопросы. Может быть, уже пора заканчивать?
