психотерапии множатся (в настоящее время имеется более 350 методов), но число больных не уменьшается.
Антон Месмер не хотел просто ждать, пока другие добудут необходимые знания, он стал искать хоть какие-то средства для лечения людей, в частности тех, кого сегодняшняя психиатрия называет невротиками. «Флюид» стал у Месмера посредником, некой физической «благотворной силой», которую можно передавать. И действительно, эта универсальная сила не только исцеляла телесные недуги, но и освобождала больного от «одержимости духами». К слову, признание этой силы помогало объяснить разные чудесные исцеления, которые раньше приписывались вмешательству божественных или колдовских сил, являющихся епархией священников, чародеев и знахарей.
Несмотря на то что Месмер был доктором медицины, выпускником медицинского факультета Венского университета, учеником ван Свитена, Гёте сравнивал Месмера с Гасснером, тем самым обозначая несерьезность действий первого.
Гасснер
В прежние времена многие болезни объяснялись в соответствии с изречением Блаженного Августина (354–430 гг. н. э.): «Нет болезней не от колдовства!» (Veith, 1965, р. 55). Августин, учение которого составило основу янсенизма, не различал соматические болезни и психические расстройства, в том числе, конечно, не отличал истерию от состояния одержимости, так как считал все болезни выражением зла, присущего человеческой природе. Поскольку душевные недуги объяснялись дьявольским наваждением, а умалишенных считали одержимыми демоном, то этот диагноз указывал и метод лечения. Одержимого отчитывали, если это не помогало — бичевали и истязали. Если цель и в этом случае не достигалась, истязания переходили в настоящие пытки. Но если и тут демон все еще упорствовал, то оставалось последнее, капитальное средство — сожжение на костре. Даже великий клиницист Ф. Гоффман в сочинении «De potentia diaboli in согроге» называет черта виновником разных нервных болезней. Он говорил, что это главная причина, по которой он не может их излечивать. Впрочем, он допускал, что вселение дьявола имеет место лишь после предварительной порчи соков или ослабления организма.
Каноник Йоганн-Иосиф Гасснер (Gassner Johann, 1726–1779) родился в Констанце, там же, где и Месмер, и, возможно, явился образцом для подражания. Гасснер воспитывался у иезуитов, в сан был возведен в 1750 году и направлен в приход Kosterle. Надо сказать, что каноник Гасснер страдал сильными головными болями, которые проходили во время мессы. Это дало ему уверенность, что молитвы изгоняют демонов. В 1774 году дочь одного немецкого сановника, страдавшая истерией и довольно успешно лечившаяся у страсбургского врача, вздумала обратиться к Гасснеру. Это была графиня Мария Бернандин фон Вольфег. Не прошло и недели, как Гасснер вылечил ее «молитвами».
В простых случаях Гасснер поглаживал руками различные части тела и потирал больные места своим поясом, епитрахилью или платком, при этом он произносил несколько заклинаний против злых духов, которые якобы и были причиной болезни. Гасснер был убежден, что одни болезни происходят от естественной причины, другие — от дьявольского наваждения. Страдания первой категории Гасснер предоставлял лечить врачам, а на себя брал больных, одержимых демоном. Для определения характера болезни, естественная она или демоническая, он употреблял диагностическое заклинание, которое действовало только на больных, одержимых дьяволом, обнаруживавшим свое присутствие появлением у больного конвульсий. Эту церемонию он проводил, неизменно обрядясь в длиннополый плащ фиолетового цвета.
Своими заклинаниями у фон Вольфег Гасснер вызывал сильные конвульсии, которые тотчас же исчезали, едва произносилось слово «Cesset». Все приказания, которые священник отдавал дьяволу по- латыни, в точности исполнялись. Как видно, демон был прекрасно образован, поскольку в совершенстве понимал латынь.
Стоило Гасснеру произнести: «Agitentur brachial» — и руки больной начинали дрожать. Когда же он говорил: «Paroxysmus veniat!» — возникал конвульсивный, судорожный припадок. После слов: «Cesset paroxysmus in momenta» — больная моментально успокаивалась, на ее губах появлялась улыбка. В результате слов: «Habeat angustias circa cor!» — она начинала вращать глазами. Как только Гасснер приказывал: «Sit quasi mortua!» — больная становилась похожей на мертвую: пульс едва прослушивался, голова и шея коченели, рот открывался, лицо багровело. Не успевал он произнести: «Cesset!» — как все прекращалось почти в один миг. Знакомясь с этими описаниями, легко увидеть, что Гасснер вызывал внушением каталепсию, паралич одной половины тела, всевозможные физические движения, возбуждал разные чувства.
Судя по обширной практике Гасснера, болезни по причинам естественным, по-видимому, были редки, а прозвище «врага рода человеческого», которым испокон веков был заклеймен дьявол, очевидно, было им вполне заслужено. О размерах практики Гасснера говорит тот факт, что около города Ратисбона, где остановился Гасснер в 1757 году, одновременно скопилось более 10 тысяч больных, расположившихся за недостатком мест в шатрах. К Гасснеру стекались толпы народа со всех концов Германии и Австрии.
Хотя епископ Констанцский назвал Гасснера шарлатаном, это не помешало епископу Регенсбургскому пригласить Гасснера к себе на службу. Кстати, согласно преданию, слово «шарлатан» — медицинского происхождения. Оно образовано якобы от имени французского знахаря Латана, королевского любимца, который разъезжал в своей повозке (по-французски повозка char — «шар») и врачевал всех желающих. Латан был невеждой, от его лечения никто не выздоравливал. Но Латана любил король, и повозка ловкого лекаря знай себе катилась по дорогам Франции. Скоро о плутах стали говорить: «Да ведь это такой же обман, как коляска Латана — шар Латан».
К весне 1775 года полемика по поводу метода лечения Гасснера экзорцизмом[16] достигла пика. 27 мая Инголыптадтский иезуитский университет провел расследование. Комиссия признала, что Гасснер проводит экзорцизм правильно и добивается хороших результатов. Однако епископ Констанцский имел на сей счет свое мнение и требовал обуздать зарвавшегося служителя Господа, далеко вышедшего за рамки предписываемых ему обязанностей. В июле этого же года епископ предложил провести официальное расследование гасснеровского метода в имперском суде Вены. Для проведения независимого расследования пригласили Месмера в качестве эксперта.
Д-р Месмер сразу понял, что Гасснер, по-видимому, открыл то, что ему самому долго не удавалось найти. Гасснер не применял магнитов, а результаты были такие же, как у него. Из чего Месмер сделал вывод, что животный магнетизм не зависит от свойств магнита. Впоследствии вышло много сочинений, в которых говорилось, что Гасснер лечил животным магнетизмом. Гасснер утверждал, что влияние одного человека на другого передается реальным агентом и он «чувствует» пульсацию космического флюида, ощущает боли и страдания всего живого. Стоит коротко упомянуть и о другой комиссии. Хотя в Баварии ходили слухи, что в среде венских врачей метод Месмера уважением не пользуется, отца животного магнетизма пригласили в Мюнхен, чтобы он дал объяснение своему принципу лечения. 23 ноября 1775 года комиссия приступила к работе. Патер Кеннеди, секретарь епископа, был эпилептиком. Месмер вызвал у него приступ и тут же остановил его. Это произвело такое сильное впечатление на комиссию, что на этом комиссия закончила свою работу.
В конце концов деятельность Гасснера, как впоследствии и его земляка Месмера, была запрещена указом австрийского императора Иосифа II, заточившего злополучного священника-целителя в монастырь. В дальнейшем папская курия, возглавляемая Пием VI, простила Гасснера. Однако ссылка и суд подорвали здоровье священника. Он умер 4 апреля 1779 года. На надгробной плите написали: здесь покоится прах знаменитого экзорциста своего времени.
Во времена Месмера и Гасснера представление о том, что нервные болезни — это происки дьявола, разделяла и академическая наука. Профессор Боннского университета Виндишман (Windischmann, 1775– 1839) учил, что «большинство болезней зависит от души, разгоряченной и одичалой иод влиянием распутства и страстности, и врач, не знакомый с сущностью и силой экзорцизма, лишен самого важного средства». Об этом же говорил профессор Мюнхенского университета Непомук (Nepomuk von Ringseis,
