означала, что Ларрей не доверяет гипнотической анестезии… Взяв слово, Ларрей выразил сожаление, что великий Клоке поддался на подобные фокусы. «Как далеко корысть или фанатизм, — возмущался он, — могут завести людей в их способности скрывать боль. Пациентка в данном случае была не чем иным, как пособницей магнетизера». Что и говорить, мнение основоположника полевой хирургии Доминика Жана Ларрея, главного полевого хирурга французской армии, участвовавшего во всех военных кампаниях Наполеона I, повлияло на процесс признания гипноза. Ларрей имел большой авторитет среди коллег, и к его словам не могли не прислушаться.
Действительно, история знает немало примеров бесстрастного переживания боли. Как тут не вспомнить солдат, которые, будучи ранены, стоически терпят боль, а также известную историю об убийце Клебера, певшего под пытками, или легендарного большевика С. Тер-Петросяна (Камо), которого в 1907 году арестовала германская полиция. Предстоящий суд грозил ему выдачей царскому правительству; желая избежать этого, Камо симулировал кожную анестезию — болевую нечувствительность. Его кололи булавками, жгли тело раскаленными прутьями, выщипывали волосы, подвергали другим испытаниям — он не дрогнул, не проявил болевой реакции.
Отвлекая внимание от одного впечатления и сосредоточивая его на другом, можно достигнуть того, что даже сильные болевые ощущения останутся незамеченными. Английский врач, натуралист и поэт Эразм Дарвин (1731–1802), дед знаменитого Чарльза Дарвина, рассказывает, что, плавая на корабле, сильно страдал от качки. Но стоило ему сосредоточить свое внимание на управлении парусами, как мучительное чувство тошноты пропало. Примечательно, что еще в 1794 году он утверждал, что специфических рецепторов боли не существует, ощущение боли возникает при чрезвычайно сильных раздражениях, которые передают в мозг различные рецепторы: тепловые, тактильные, вкусовые и др. Это в значительной мере умозрительное утверждение, названное медиками «теорией интенсивности боли», получило ряд экспериментальных и клинических подтверждений и надолго пережило собственного автора, заложившего ее основы более 200 лет назад. В настоящее время нет достаточных оснований отвергать это представление.
Перечисленные случаи свидетельствуют, что есть психологические приемы, благодаря которым можно на время избавить себя от боли, но важно отметить, что они отнюдь не доказывают, что можно избежать смертельного болевого шока при полостной операции, как в случае с г-жой Плантин.
Вердикт
В июне 1831 года, после пятилетних скрупулезных наблюдений в госпиталях и за частнопрактикующими врачами, комиссия, отметив различные ошибки и заблуждения, отделив факты, зависящие от воображения или недостаточно убеждающие, составила и представила подробный отчет. Некоторые явления были признаны реальными: пониженная (анестезия) и повышенная (гиперестезия) чувствительность; раппорт (общение между магнетизером и магнетизируемым), лечебное действие магнетизма, укрепление сил с его помощью и т. п. В том же отчете Юссон указывал, что использование животного магнетизма может способствовать уменьшению родовых болей. В дальнейшем вследствие большого интереса опыты и литература этого направления стали труднообозримыми.
Отчет комиссии в объеме 100 страниц читался профессором Юссоном на двух заседаниях 21 и 28 июня 1831 года. В заключение среди прочего докладчик сказал: «Рассматриваемый как агент физиологических явлений или как терапевтическое средство, животный магнетизм должен занять свое место среди медицинских знаний, и, следовательно, одни только врачи должны его применять». Можно только представить, какое недоумение вызвал доклад, если впервые на заседании Национальной медицинской академии стояла гробовая тишина. Отчет был составлен так основательно и убедительно, что почти никто не нашел повода выразить протест. По окончании чтения были слышны даже жидкие аплодисменты.
Когда первое оцепенение прошло, некоторые члены академии зароптали и выразили недоверие приведенным фактам. На что докладчик язвительно парировал: «Доклад всем будет роздан, и его можно будет тщательно проанализировать с помощью глаз». Доктор Буассо потребовал: «Я не верю своим ушам и прошу вторичного чтения — необходимо полнее познакомиться с фактами». Другой член академии потребовал напечатать доклад. Но когда дело дошло до обсуждения этого предложения: опубликовать отчет комиссии в широкой печати, д-р Кастель заявил: «Если все приведенные факты истина, то это потрясет половину наших представлений о физиологии, таким образом, небезопасно разглашать подобные вещи путем публичной печати». И что же? Невероятно, но собрание нашло соломоново решение: постановило положить отчет под сукно.
Прошло шесть лет, и Национальная медицинская академия вновь вернулась к вопросу о реальности животного магнетизма. Сходный спор, как в случае с Клоке, имел место в академии 24 января 1837 года. Вопрос возник при следующих обстоятельствах. Вторым человеком, вновь возбудившим вопрос о животном магнетизме в 1837 году в академии, был молодой профессор Дидье Жюль Берна. После его заявления об анестезии, наблюдаемой в случае удаления зубов доктором Уде (Oudet, 1788–1868) и вызванной воздействием животного магнетизма, возникли споры, дошедшие до ожесточения. Доктора Уде уверяли, что его провели, как в свое время Клоке. Были приведены в этой связи разнообразные причины, способные побудить пациента симулировать отсутствие чувствительности (Oudet, 1837).
Так, например, Уде напомнили, что многие мученики выдерживали страшные пытки, оставаясь абсолютно спокойными, когда их внимание было поглощено картинами небесного блаженства. Приводились факты, когда находящийся в состоянии религиозного или вызванного наркосодержащими веществами экстаза не чувствует боли, мучений. Уколы, ожоги, жестокие удары, калечащие его тело, им не замечаются. Все эти воздействия, столь мучительные для каждого человека в нормальном состоянии, не заставят пробежать и облачка по лицу того, кому кажется, что он прикасается в этот момент к высшим, страстно желанным истинам.
После продолжительных дебатов вновь была назначена комиссия, большинство членов которой были известны как враги животного магнетизма.
Опыты ясновидения
Третьим лицом, поднявшим вопрос о реальности животного магнетизма, был молодой профессор Ж. К. Бурдин-младший. «Дабы поставить вопрос на твердую почву», он предоставил академии, членом которой являлся, сумму в 3000 франков. Рискуя своими сбережениями, он предложил отдать эту денежную премию тому, кто докажет, что можно читать написанное на бумаге без помощи глаз, света и осязания. Таким способом он решил покончить с заявлениями магнетизеров, сыпавшимися на академию со всех сторон. Это предложение было принято. Членам академии казалось, что если найдется хоть один сомнамбул, читающий без помощи зрения, то необходимо признать существование животного магнетизма, и, наоборот, если такой не найдется, значит, животного магнетизма не существует. Но эта дилемма была ошибкой, так как животный магнетизм, именуемый с некоторых пор гипнозом, существует без этих выдуманных магнетизерами способностей и характеризуется совсем другими особенностями.
На соискание денежной премии перед академией предстало большое количество претендентов, и все они, конечно же, были посрамлены. Комиссия разоблачила все ухищрения, на которые они пустились, чтобы завладеть деньгами. Сроки конкурса были продлены, и деньги положены у нотариуса, сначала на два года, затем еще на год. В конце концов осталось трое. Первым был д-р Жан Пижер из Монпелье со своей одиннадцатилетней дочерью. Вторым — д-р Гублие с сомнамбулой Эмили, которая, как показал его друг, д-р Фраппар, четыре года водила его за нос. Данное событие вызвало большой резонанс и надолго оставило в умах впечатление, что животный магнетизм и его преемник гипнотизм — это всего лишь обман. Третьим — магнетизер Альфонс Тэста с сомнамбулой Жозефиной Лило.
Поскольку истории перечисленных соискателей сыграли роль могильщика животного магнетизма,
