мощной регуляторной деятельности коры больших полушарий могут значительно изменяться интенсивность и характер реакций организма на многие токсические и патогенные вещества (опыты Гейера) (Долин, 1934).
В этой связи следует вспомнить об опытах М. Н. Ерофеевой, поставленных в лаборатории И. П. Павлова. В этих опытах болевое раздражение, вызываемое электрическим током, она сделала условным сигналом пищевой реакции.
Постсомнамбулические внушения
Ключ к тайнам душевной жизни лежит в психологии бессознательной психики.
Фрейд
Карл Александр Фердинанд Клуге (1782–1844), профессор Императорской прусской медико- хирургической академии, в своем исследовании животного магнетизма, изданном в Вене в 1815 году, описывает один из первых опытов с отсроченным внушением, проделанных магнетизером Монилессо[126]. Суть одного из них в том, что Монилессо внушил молодой девушке мысль прийти в дом, в который она ни за что не хотела идти в бодрствующем состоянии. Сам Монилессо издал описание этого опыта в 1789 году под названием «Neurolog. Centralbl». У бременского врача Адольфа Фердинанда Веингольда тоже есть подобное наблюдение (Wemgold, 1805, s. 124).
С трудом верили, что женщина могла забыть содержание внушения и через неделю пришла в указанное место в назначенный час, не зная истинной причиной своего визита. Многие ученые выражали сомнение в возможности такого опыта, хотя еще в 1823 году Бертран считал его банальным. Александр Бертран, о котором в свое время расскажем, лучше своих современников понимал роль постсомнамбулического внушения. Одним из первых он описал любопытный опыт: внушил загипнотизированному прийти в назначенный день и час в Политехническую школу, где он преподавал. «Чтобы он выполнил это внушение, — говорит Бертран, — вовсе не нужно об этом напоминать, когда он проснется. В назначенное время, независимо от него, явится желание сделать то, что ему внушили, причем субъект не сможет дать себе отчет, что именно толкает его действовать в этом направлении» (Bertrand, 1823, р. 199).
Сходную мысль высказал Делёз: «Магнетизер может внушить находящемуся в сомнамбулизме субъекту какую-нибудь идею или действие, которое он должен выполнить наяву, сам не зная почему. Магнетизер может внушить сомнамбуле: „Вы вернетесь домой в таком-то часу; сегодня вечером не пойдете в театр; без сопротивления выпьете такое-то лекарство и т. п.“. Сомнамбула почувствует склонность сделать все, что ей было предписано, не подозревая, что это лишь внушение» (Deleuze, 1825, р. 118).
Впоследствии внушение с отложенным сроком исполнения было названо постсомнамбулическим. Дальнейшие опыты с этим типом внушения подтвердили, что действия могут быть выполнены под влиянием представлений, неизвестных испытуемому. Иначе говоря, причина выполнения постсомнамбулического внушения лежит вне поля контролируемой части сознания, что объясняет отсутствие воспоминаний у сомнамбулы. Магнетизер Альфонс Тэста так восхитился возможностью постсомнамбулического внушения, что предлагал таким образом «регулировать физическую и моральную жизнь усыпляемого субъекта и способствовать его моральному усовершенствованию» (Teste, 1845, р. 431).
Высокий авторитет Ш. Рише как ученого окончательно убедил исследователей в реальности постсомнамбулического внушения. И с тех пор, как он об этом написал в статье «Провоцированный сомнамбулизм», опубликованной в № 11 журнала «Анатомия и нормальная физиология и патологии человеческой души» (1875 г.), научный мир признал его реальность. Целая плеяда замечательных ученых приступила к изучению этого рода внушений и «открыла» один за другим все факты, уже известные прежним магнетизерам.
В июле 1889 года Фрейд отправился в Нанси, где наблюдал опыты Бернгейма с постсомнамбулическим внушением. Эти опыты произвели на него глубокое впечатление.
Что же так поразило Фрейда? Бернгейм внушил испытуемому, что после того, как тот будет выведен из гипносомнамбулического транса, он должен взять с вешалки зонтик одного из гостей, открыть его и пройтись дважды по веранде. Он взял, как ему внушили, зонтик, правда, он не открывал его, но покинул комнату и дважды прошелся по веранде, после чего вернулся. Когда Бернгейм попросил его объяснить свое по меньшей мере странное поведение, тот заявил, что «дышал воздухом», настаивая, что имеет привычку иногда именно так прогуливаться. Когда же его спросили, почему у него в руках чужой зонтик, он крайне изумился и, смутившись, поспешил отнести его на вешалку.
В эксперименте Бернгейма Фрейда ошеломил следующий факт: человек совершает поступок по причине, ему самому неизвестной, а впоследствии приводит правдоподобные объяснения своим несообразным действиям, при этом он совершенно искренен. «Не так ли ведут себя люди в обычном состоянии, — спрашивает Фрейд, — находят причины своим поступкам? Хотя давно замечено, что объяснения, которые люди пытаются приводить, не всегда заслуживают Доверия». Это наблюдение Фрейда стало краеугольным камнем его теории человеческого поведения.
Эффект постсомнамбулического внушения Бернгейм представил в виде следующей схемы: 1) инструкция — цель, которую испытуемый получает в условиях гипносомнамбулического состояния его сознания; 2) та же самая инструкция — цель, которую испытуемый в постсомнамбулическом сознании реализует не осознавая; 3) противоречивость его постсомнамбулического сознания, что выражается в рационализации[127] им не столь уж уместного в данном случае поступка.
Пожалуй, именно последнее, третье обстоятельство и вызвало особое удивление Фрейда. Благодаря этому изумлению он сумел в дальнейшем обнаружить «скрытое лицо» бессознательного, что ускользнуло от Шарко, Бернгейма и других гипнологов его времени. Много позже он описал это впечатление: «Впервые бессознательные гипнотические явления стали чем-то реальным, осязаемым, доступным опытной проверке. Опыты с сомнамбулизмом, и в особенности с постсомнамбулическим внушением, наглядно показали существование бессознательного психического и способ его функционирования» (Freud, 1968, s. 267). Из этого понятия динамического бессознательного Фрейд вывел известные теперь следствия — влечения, вытеснения, игры сопротивления и пр. Отсюда фрейдовское признание «долга перед гипнозом»: «Значение гипноза в развитии психоанализа невозможно переоценить. С теоретической и практической точек зрения психоанализ опирается на наследие гипнотизма» (ibid, s. 407).
Опыты с постсомнамбулическим внушением показали, что чувства и стремления могут направлять поведение субъекта даже тогда, когда они не осознаются им. Например, если внушить испытуемому, чтобы он, выйдя из гипносомнамбулизма, выполнил какое-либо действие, он его обязательно осуществит. Однако объяснить свое подлинное побуждение к этому действию не сможет. Тем не менее будет придумывать внешне логичный мотив. Подобные феномены подготовили представление о том, что сознание не является «хозяином в своем собственном доме», оно маскирует непостижимые для индивида мотивы его поступков.
Бессознательная память
Осуществление постсомнамбулического внушения происходит при посредстве, как ее назвал Ш. Рише, бессознательной памяти. Ей мы обязаны тем, что действие, внушенное в гипнозе, выполняется в
