Функции Голливуда — как в рекламной кампании: восхвалять дух Америки. Очень часто самым интересным и творчески оформленным разделом в журналах является реклама, ибо требуются недюжинные интеллектуальные усилия и талант, чтобы как следует преподнести товар. Явно или нет, но любая реклама утверждает, что если вы купите, к примеру, это платье, то будете в нем так же неотразимы, как модель, которая его рекламирует. На самом деле манекенщица может быть не менее красивой и в другой одежде, а большинство покупательниц, приобретших платье, не станут такими же красивыми, как манекенщица, даже когда наденут его.
Подобно всякой эффективной рекламной компании, Голливуд очень профессионален и прекрасно умеет добиваться поставленных целей. Он настолько преуспел, что создал целый мир: идеалы, людей, которые хотят ими руководствоваться, декорации, подходящие для того, чтобы вести голливудский образ жизни — грубое воплощение «американской мечты». Кроме того, между Америкой и Голливудом взаимовыгодные отношения: Голливуд черпает образы из Америки и одновременно воссоздает Америку по своему собственному образу и подобию. Он изображает не какую-то отдельную ее часть, а общество в целом, рисует картину фундаментального национального чувства оптимизма. Голливуд изображает мир как парк развлечений, и этот образ адресован демократической аудитории. Она важна не только потому, что платит за билеты и таким образом оказывает материальную поддержку религии, но и по той причине, что, по сути, воплощает в себе мечту и образ.
С этой точки зрения, Голливуд — это фабрика грез, причем очень мелких грез. Об упрощенном рае, о жизни, которая претендует с экрана на то, чтобы быть реальной, но на самом деле таковой не является. Настоящая жизнь не похожа на кино. В скольких голливудских фильмах вы видели, как делают уборку в доме или купают ребенка, в особенности перепачканного по-настоящему? В голливудском мире вам демонстрируют результаты, но не показывают трудовой пот, вы не видите настоящей черной работы. Подумайте, насколько отличаются реальные отношения между мужчиной и женщиной от тех, что мы видим на экране. Мы знаем, что в жизни не всегда и не все получается так, как в мечте. Однако Голливуд приучил нас верить в то, что все каким-то непонятным образом закончится хорошо, что жизненные неудачи — не более чем мелкие неполадки. Мы склонны думать, что если что-то не идет на лад, то лишь по нашей собственной вине: значит, мы с самого начала поступали неправильно или не нашли верное решение. Даже те немногие фильмы, где нет счастливого финала, мы склонны интерпретировать в традиционном духе: нам кажется, что неудачи и провалы случайны и не достойны внимания. Нам кажется, что беда исчезнет сама собой, благодаря удаче, действиям героя — да как угодно. Люди, конечно же, понимают, что все это — иллюзия, но тем не менее верят, что когда-нибудь она станет реальностью. Воистину, Голливуд — «опиум для народа».
Будучи вполне самодостаточной, религия Голливуда по сути своей не революционна, скорее наоборот. Она не старается изменить существующие нормы и уж точно не насаждает новые, но лишь отражает существующие тенденции, усиливая их. Когда актеры и герои фильмов ведут себя так, как несколько лет назад нельзя было даже представить, то подобное поведение — результат эволюции общественных моральных норм. Голливуд поддерживает статус-кво, провозглашает его идеалом мечты американского обывателя и таким образом сводит на нет возможность перемен.
Практически каждое революционное движение последнего времени несло и несет в себе некое мессианское видение преобразований, которые оно намерено привнести в мир, чтобы сделать его лучше. Поистине революционные взгляды непременно дол-жны включать в себя понятие борьбы, в ходе которой преодолеваются трудноразрешимые проблемы и облегчаются тяжкие страдания. Все это не те темы, с которыми хотел бы иметь дело Голливуд, не производящий революционные фильмы и не отображающий подлинные бедствия человечества. Иногда на экране проскальзывают страдания, но настоящие трагедии и истинно революционные события остаются за кадром. (
Голливудская мечта нужна зрителям кинотеатров и тем, кто сидит дома у экрана телевизора, предаваясь мечтам. Религия Голливуда с успехом проникает в жизнь и настолько сильно влияет на массовую культуру, что практически каждый хотя бы немножко верит в чудеса (однако и этой полуверы вполне достаточно, ведь основная идея так убедительна и трогательна).
Все это делает религию Голливуда достаточно сильной, чтобы постепенно разрушать, а потом и полностью уничтожить другие религиозные верования и культы. Так, похоже на то, что Голливуд сыграл более значительную роль в крахе коммунистических режимов, чем вся военная машина Соединенных Штатов. Голливудская мечта проникала сквозь щели в «железном занавесе», но этому факту не придавали особого значения — и зря: она создала новое сознание, в котором мечты о всеобщем равенстве и братстве сменились характерными для посредственности грезами о комфорте и материальном эквиваленте счастья.
Не исключено, что и религия Голливуда умрет, подобно многим другим, и сам он, конечно, может уменьшиться в размерах или переехать на другое место, — но это не значит, что его идеи исчезнут. Сейчас Голливуд крепко стоит на ногах и, пустив глубокие корни в реальной жизни, снабжает мир грезами наяву.
Маски
С давних времен актеры пользуются театральными масками, комическими либо трагическими, однако и все те, кто составляет публику, носят в своей повседневной жизни самые различные маски — символы тех ролей, которые они играют в пьесе жизни. Роли могут меняться — сегодня одна, завтра другая, — но маска будет на лице всегда. Человек никогда не снимает ее.
Наши маски меняются с возрастом. Став взрослыми, мы надеваем на работу маску профессионала; придя домой — родителя или супруга. Некоторые маски подразумевают полную смену костюма. Собственно говоря, почти весь гардероб человека — это и есть его маска, необходимая для исполнения определенной роли: «я — соблазнительная молодая девушка»; «я — деловой человек»; «я собираюсь в деловую поездку, на охоту, на прогулку…» В каждом случае я наряжаюсь соответственно обстоятельствам. Внешний вид говорит о том, какую роль я играю в данный момент. Солдат, полицейский, служащий корпорации и дворник, подметающий улицу, — все одеваются для исполнения своих ролей.
Мы меняем маски не только в зависимости от ситуации и образа действия, но и при общении с разными людьми. У каждого человека множество масок, и он способен менять их с удивительной скоростью. Каждый раз при сознательной или бессознательной смене ролей мы меняем и их символы — маски. Общаясь с одним человеком, я играю одну роль и надеваю ту маску, которая для этого требуется, с другим — роль и маска для нее иные. У кого-то такие перемены не вызывают затруднений. Возможно, вам доводилось встречать людей — на вечеринках, например, — умеющих менять маски с молниеносной быстротой. Наблюдать за человеком, умеющим вращаться в обществе, когда он переходит от одной группы к другой, все равно что наблюдать за великим актером, мгновенно входящим в новый образ. Иногда разница между масками почти не заметна, иногда различия настолько резки, что бросаются в глаза. Сменив маску, один и тот же человек внезапно предстает перед вами в новом образе: серьезного работника, шутника, влюбленного, циника или энтузиаста.
Некоторые маски мы надеваем сознательно: среди мало интересных нам людей улыбаемся, смеемся глупым анекдотам и притворяемся, что внимательно слушаем, когда наши мысли витают далеко; на похоронах делаем грустное лицо. Иногда, конечно же, маска отражает истинные, спонтанные переживания: мы можем смеяться от счастья и плакать, потому что у нас горе, — но даже в этом случае наши жесты и мимика, соответствующие моменту, не являются врожденными, а приобретаются в очень раннем возрасте путем подражания. Даже некоторые самые элементарные формы самовыражения — например, кивок в знак согласия — не универсальны, а приняты лишь в том или ином этносе. Коллекции масок у большинства людей просто поражают своим богатством: их тысячи!
Привычка носить маску дается нам с рождения. С самого раннего детства, задолго до того, как ребенок произносит первое слово, он учится кричать не от боли, а чтобы привлечь внимание родителей,
