спутников? Доверюсь я тогда лишь, когда дашь ты мне великую клятву в том, что нет у тебя против меня никаких вредных замыслов, и товарищам моим возвратишь прежний вид их'. Тотчас же поклялась Цирцея и исполнила клятву.
Целый год жил Одиссей с друзьями своими у гостеприимной нимфы. Ежедневно, в течение целого года, ели они прекрасное мясо и утешались сладким вином; но не забыли о милой родине. Одиссей, по желанию товарищей, обратился с просьбой к Цирцее, чтобы отпустила она их на родину. И Цирцея в ответ ему: 'Лаэртид, Одиссей благородный! В доме своем по неволе я не желаю тебя удерживать. Но прежде ты должен уклонясь от пути – проникнуть в ту область, где властвует Аид и супруга его Персефона. Должно тебе вопросить душу Тиресия Фивского: разум ему сохранила в аиде Персефона и мертвому. Он возвестит, придется ли тебе возвратиться на родину'. Так говорила богиня; и ужаснулся Одиссей, горько заплакал он: противна стала ему жизнь; не хотелось ему глядеть на солнечный свет. Наконец сказал он: 'Цирцея, кто же провожатым будет на этом пути? Никто из смертных не был еще живым в аиде'. Но Цирцея утешила Одиссея и научила его, как поступить, чтобы успокоить тени умерших и узнать от Тиресия будущее. Рано утром на другой день разбудил Одиссей своих спутников и велел им собираться в путь. Но и здесь пришлось ему потерять одного товарища. Младший из спутников Одиссея Эльпенор, не особенно смелый в битвах и умом одаренный от богов не щедро, одурманенный вином, ушел спать на кровлю Цирцеина дома, чтобы там отрезвиться на прохладе. Рано утром, услышав шумные сборы товарищей в путь, вдруг он вскочил. Но от хмеля забыл Эльпенор, что нужно было ему повернуться назад, чтобы сойти по ступенькам с высокой кровли. Соскочил он спросонья вперед, сорвался и ударился оземь затылком, переломил себе позвоночную кость, и душа его отлетела в область Аида. Одиссей же собрал своих спутников и так говорил им: 'Друзья мои! Конечно, вы думаете, что возвращаемся мы в милую землю отчизны. Но иной путь указала нам Цирцея: в царстве Аида я должен воспросить душу Тиресия Фивского'. Так он сказал, и сокрушилось в груди у них сердце. Пали они на землю и в исступлении рвали на себе волосы. Но напрасны были их слезы и вопли. В то время как печальные шли они к берегу, меж ними поспешно прошла Цирцея и оставила на берегу возле корабля чернорунную овцу и барана, которых Одиссей должен был принести в жертву в царстве теней.
(Гомер. Одиссея. XI)
Спустив корабль на священные воды, Одиссей и спутники его утвердили на нем мачту, привязали паруса. Взяв потом с берега барана и овцу, взошли они на корабль. Тяжко было у всех на душе, все проливали слезы. Цирцея послала им попутный ветер, и целый день плыли они по волнам Океана глубокотекущего. Когда же солнце село и наступила ночная тьма, они достигли противоположного берега великой реки {85}, того места где находилась печальная область киммериян,
Прибыв в эту страну, Одиссей и спутники его втащили корабль на берег, взяли с собой барана и овцу и пошли по течению вод Океана, к тому месту, о котором говорила им Цирцея.
Двоим из спутников своих Одиссей дал подержать обреченных на жертву животных, сам же мечом своим вырыл яму в локоть длиной и шириной, совершил три возлияния мертвым и обещал, по возвращении в Итаку, принести им в жертву корову, не имевшую тельцов, Тиресию же особо посвятить лучшего в стаде барана. Дав такое обещание, сам он зарезал овцу и барана над ямой. Черная кровь полилась в нее, и слетелись души умерших. Но Одиссей мечом отгонял их от крови. Кликнул товарищей, Одиссей велел им содрать кожу с овцы и барана и, предав их огню, призвал грозного бога Аида и страшную Персефону.
Между тенями впереди всех был Эльпенор: бедный, еще не зарытый, не оплаканный в доме Цирцеи, лежал он на земле. Пролил слезу Одиссей, когда увидел его и, состраданием проникнутый, так сказал ему: 'Скоро же, друг мой Эльпенор, очутился ты в царстве Аида! Пеший, ты был проворнее, чем мы на корабле быстроходном'. Тогда рассказал ему Эльпенор, как, пьяный, погубил он себя, и умолял, чтобы по возвращении в жилище Цирцеи Одиссей предал погребению и оплакал его, чтобы поставил ему высокий холм гробовой и на холме этом водрузил то весло, которым при жизни треножил он волны. Все это Одиссей обещал исполнить. Потом подошла к Одиссею тень матери его Антиклеи, Автоликовой дочери: в живых оставил он ее, когда отплыл в Трою. Увидев призрак матери, Одиссей заплакал – печаль проникла ему в душу; но и ее, как это ни тяжко было душе, не пустил он к крови: не дал еще ему ответа прорицатель. Наконец предстала Одиссею тень фиванского старца Тиресия с золотым жезлом в руке. Узнал Одиссея провидец и обратился к нему с такими словами: 'Лаэртид злополучный! Что побудило тебя покинуть пределы светлого дня и подойти к безотрадной обители теней? Отодвинься от ямы и мечом не препятствуй мне подойти к крови, чтобы мог я правдиво возвестить тебе судьбу твою'. Так он сказал; отступив от ямы, Одиссей вложил в ножны меч свой, Тиресий же напился черной крови и так начал: 'Славный Одиссей! Ты желаешь счастливо возвратиться в дом свой: но раздраженный бог затруднит тебе путь. Посейдон, колебатель земли, гонит тебя: ты прогневил его ослеплением Полифема, его милого сына. Но все же можешь, испытав много бедствий, возвратиться на родину, если обуздаешь себя и буйных спутников. С ними приведешь ты корабль свой к острову Тринакии. Там найдете вы тучных быков и баранов Гелиоса, который все видит, все слышит. Если воздержишься поднять руку на стада Гелиоса, то будешь в Итаке, хоть и встретишь великие бедствия. Если же подымешь на них руку, то пророчу погибель всем вам. Сам ты избегнешь смерти, но, претерпев великие беды, в дом свой возвратишься нескоро, без спутников, на чужом корабле. Да и дома встретишь не радость: там найдешь ты буйных людей, губящих твое достояние, докучающих Пенелопе своим сватовством и брачными дарами. Когда же обманом или явной силой ты умертвишь женихов, захвативших дом твой, тогда оставь дом свой и, взявши весло корабельное, отправься снова странствовать и странствуй до тех пор, пока не увидишь людей, не знающих моря и не солящих пищи. Если дорогой ты встретишь путника и путник тот тебя спросит: 'Что за лопату несешь на плече?' – тогда водрузи весло свое в землю; тогда конец твоему роковому, долгому странствию. Принеси в ту пору царю Посейдону великую жертву: быка, барана и вепря. Потом возвратись домой и дома соверши священные гекатомбы Зевсу и прочим богам, владыкам беспредельного неба, всем по порядку. И смерть не застигнет тебя на туманном море; кончину ты встретишь спокойно, украшенный старостью светлой, богатый счастьем своим и народным. И сбудется все предреченное мною'.
Так говорил Тиресий, а Одиссей в ответ ему: 'Пусть совершится то, что предназначили мне боги. Ты же скажи мне, как сделать, чтобы узнала меня и заговорила со мной тень моей матери: неподвижная, сидит она, будто не смеет поглядеть сыну в лицо и завести разговор с ним'. Тиресий открыл Одиссею, что только испив крови, тень получает сознание и возможность говорить разумно. Когда удалился прорицатель, Одиссей дал тени матери своей испить жертвенной крови. Тотчас узнала тогда его мать и с тяжким вздохом сказала ему: 'Сын мой, как мог ты, живой, проникнуть в туманную область Аида? Скажи мне, ты прямо из Трои? Неужели ты не был в Итаке и не видал ни дома отцов, ни супруги?' Одиссей же в ответ ей: 'Милая мать, всевластная судьба привела меня к жилищу Аида: я должен был вопросить душу Тиресил Фивского. В землю ахейцев я не мог возвратиться, отчизны я не видел; бесприютно скитаюсь с тех пор, как с царем Агамемноном поплыл в Илион, богатый конями. Ты же скажи мне, мать, какою из парк предана ты в руки смерти? Медленный ли недуг сразил тебя, или вдруг Артемида-богиня убила легкой стрелою? Также скажи о покинутых мною отце и сыне. Сохранился ли им сан мой? Или другой избран на мое место и меня считают уже в народе погибшим? Скажи мне, что делает дома жена Пенелопа? С сыном ли живет она, неизменная в верности мужу, или сочеталась уже браком с кем-нибудь из ахейских владык?' И в ответ ему Антиклея:
