подбородком Париса, и освободила его. Шлем один и остался в сильной руке Менелая. Полный гнева, бросил его Менелай к рядам данайцев – они его подняли; сам же герой ринулся снова на Париса. Но Афродита одела своего любимца темным облаком и, незримого, унесла в полную благовония опочивальню его, потом привела к нему Елену, все еще стоявшую на Скейской башне вместе с другими троянками. Войдя в опочивальню, Елена села против супруга, отвернула от него очи и стала корить его: 'Ты воротился с боя? О, лучше бы тебе погибнуть от руки могучего мужа, бывшего мне прежде супругом! Не сам ли ты хвалился прежде, что ты сильнее Менелая и победишь его в бою? Ну, ступай, вызови его еще раз на бой. Нет, впрочем, лучше лежи здесь и не осмеливайся биться с Менелаем, а то укротит тебя его копье'. Отвечал ей Парис: 'Не печаль ты мне сердце упреками. Сегодня Менелай победил меня благодаря помощи Афины; придет время, и победа будет за мной; и мне покровительствуют боги'.
В то время как Парис находился в доме Елены, Менелай, подобно хищному зверю, рыскал по рядам троянского войска, озираясь кругом, не увидит ли где противника; но ни один из троянцев и никто из союзников не мог указать ему Париса. Никто не скрыл бы его теперь из дружбы: всем троянцам стал он ненавистен, как смертная гибель. Наконец Агамемнон громким голосом воскликнул: 'Внемлите мне, троянцы с данайцами и вы, союзники! Победа, бесспорно, осталась на стороне Менелая; итак, выдайте нам арговянку Елену со всем похищенным у Менелая богатством и заплатите нам немедленно должную пеню'. На эти слова царя Агамемнона ахейцы отвечали громкой хвалой ему, троянцы же не сказали ни слова.
(Гомер. Илиада. П.IV, V)
На Олимпе в храмине Зевса собрались все бессмертные боги и беседовали о том, дать ли исполниться договору, заключенному между троянцами и греками, или снова разжечь между ними вражду и брань. Гера слышать не хотела про мир и требовала, чтобы ненавистная ей Троя была разрушена. Уступил ей Зевс, отец бессмертных и смертных, и повелел Афине идти в стан троянский и искусить троянцев, побудить их, чтобы они первые нарушили клятву, которой клялись перед данайцами. Быстро понеслась богиня с высокого Олимпа, словно яркая звезда, падающая с неба, и, приняв вид Лаодока, Антенорова сына, вступила в стан троянцев и подошла к Пандару, искусному стрелку из лука, пришедшему со своими ликийцами на помощь Трое. 'Воинственный сын Ликаона, – говорила богиня Пандару, – не осмелишься ли ты пустить стрелу в Менелая? Будут тебе за то благодарны все троянцы, а более всех Парис: великими дарами наградит он тебя за умерщвление Менелая. Дерзай, Пандар! Принеси мольбу луконосцу Фебу и рази стрелой царя Менелая'. Безрассудный Пандар согласился, взял в руки лук, натянул тетиву и пустил крылатую стрелу в вождя ахейцев: загудела тетива, и понеслась остроконечная, губительная стрела. Афина не дала погибнуть Менелаю: отразила от него стрелу и направила ее в то место брони, где смыкались, около пояса, золотые застежки и где броня была двойная. Но так силен был удар, что стрела пробила пояс, и пряжку, и броню и ранила, оцарапала кожу на теле героя – багряная кровь заструилась из раны вниз по бедрам. В ужас пришел Атрид Агамемнон, увидав кровь брата, лившуюся потоком из раны; ужаснулся и сам Менелай. Но лишь только заприметил царь, что пернатые шипы стрелы находятся вне тела, – стал утешать и ободрять громко стенавшего брата. Тотчас велел Агамемнон привести врача Махаона, сына Асклепия; врач вынул стрелу, осмотрел рану и приложил к ней болеутоляющую мазь. Той порой как Махаон и другие данайцы хлопотали около раненого Менелая, троянцы вооружились и густыми рядами наступали на неприятеля. Быстро оделись ахейцы в бранные доспехи и изготовились к бою. Пылая гневом на вероломных троянцев, пеший, обходил Агамемнон ряды бойцов ахейских и побуждал их к битве, распалял вдохновенными речами, хвалил и ободрял поспешавших на бой, медливших порицал и корил. Скоро все рати ахейцев были готовы к бою и, одна за другой, выступали на битву с троянцами, стремясь вперед, подобно бурным волнам морским, гонимым к берегу ветром. Безмолвно шли данайские бойцы, пышно сияя ярко блиставшими доспехами; слышны были только голоса вождей, отдававшие повеления предводимым фалангам. Не так вышли на битву троянцы: разноязычная речь, крик и шум стояли в их рати; все они, как и союзники их, шумели, подобно стану блеющих овец. Мужегубитель Арей, кровожадный бог войны, предводительствовал в тот день троянцами; ахейцами же – Паллада Афина.
И когда сошлись обе рати, разом бросились они одна на другую; сшибались щиты со щитами, разили бойцы друг друга копьями, шум и гром встали над полем битвы. Скоро смешались смертные стоны гибнущих и радостные крики победителей, земля обагрилась потоками крови. Сын Нестора Антилох первый поразил насмерть одного из троянцев – Эхепела, бившегося в передовых рядах; поразил его Антилох копьем в чело, раздробил ему кости: тьма покрыла очи Эхепела, и грянулся он наземь, словно высокая башня. Тело павшего схватил за ноги Элефенор, вождь абантов, и повлек его за собой; но в то время как он нагнулся к трупу, троянец Агенор медноострым копьем поразил его в бок; не прикрытый щитом, пал Элефенор и испустил дух. И над трупами павших разгорелся яростный бой меж троянцами и ахейцами; как волки, бросались бойцы друг на друга. Сын Теламона Аякс пронзил копьем грудь юного Симоисия; Антиф, сын Приама, вознамерился отомстить за смерть друга и бросил в Аякса копье, но промахнулся и попал в Левка, Одиссеева друга. Гневом воспылал Одиссей, выступил из рядов вперед и, осмотревшись кругом, бросил копье в толпу троянцев. Расступилась толпа перед ударом могучего Одиссея; но копье было брошено им не впустую: попало оно прямо в висок Демокоону, побочному сыну Приама, разбило висок и вышло с другой стороны головы. Загремели на юноше медные доспехи, и с шумом пал он на землю.
Подались тогда назад передние ряды троянцев, и с ними сам Гектор; ахейцы же с громкими криками ринулись вперед и завладели трупами падших. То видя, разгневался Аполлон, смотревший на битву с высот Пергама, и стал побуждать троянцев не уступать врагам; ахейцев же возбуждала Паллада Афина. И вот снова началась страшная битва.
Тою порой Афина мужеством и силой исполнила Тидеева сына Диомеда, дабы прославился он между всеми ахейцами и стяжал себе громкую славу. Ярким, лучезарным светом покрыла она шлем и щит Диомеда, светом озарила чело его и послала в середину бившихся ратей, где шла самая жаркая сеча. Первыми встретили его здесь Фегес с Идеем, сыновья богатого Гефестова жреца Дареса, искусные во всех родах битв; они были на боевых колесницах, Диомед же – пеший. Фегес бросил в Диомеда копье, но не попал – копье пронеслось мимо; Диомед же ранил противника прямо в грудь и сшиб его с колесницы на землю. Идей не посмел защитить братнего трупа: соскочив с колесницы, он искал спасения в бегстве; не уйти бы и ему от гибели, но Гефест, дабы не сокрушить печалью старца Дареса, покрыл тьмою бежавшего Идея и сокрыл его от врагов. Диомед между тем, изловив коней, вскочил на пышно изукрашенную колесницу сынов Дареса и погнал ее к рядам данайцев – велел он им отвести колесницу к кораблям. Видя, как один из сынов Дареса пал бездыханный, а другой обратился в бегство, троянцы, исполнясь сострадания и гнева, напрягли свои силы и с ожесточением ударили по грекам. Паллада Афина, взяв тотчас за руку брата своего Арея, носившегося между рядами троянцев, стала убеждать его и так говорила: 'Бурный Арей, кровью покрытый истребитель людского рода! Не должно ли нам предоставить троянцев и данайцев собственным их силам: пусть решит промыслитель Зевс, которому из двух народов остаться победителем. Уйдем отсюда, чтобы не навлечь на себя Зевсова гнева'. С этими словами увела она его с поля битвы и усадила на высоком берегу Скамандра; и вскоре после отшествия Арея страх и трепет напал на троянцев, и обратились они в бегство, преследуемые храбрейшими из ахейцев. Агамемнон и Идоменей, Мериой, Менелай и многие другие губительно разили троянцев; Диомед носился по рядам их, и волновались от его ударов густые фаланги троянцев; реял он по бранному полю, подобно реке во время разлива от осенних дождей, – всесокрушающей, ничем не удержимой. Увидел Пандар, как обращает сын Лакиона троянцев в бегство, натянул лук и пустил в него стрелу: угодила стрела в правое плечо, и броня Диомеда обагрилась алою кровью. Гордый удачей, Пандар громко воскликнул: 'Вперед, троянцы: пал тот, кто служил ахейцам оплотом; не устоять ему против мощной стрелы, недолго ему, я думаю, наслаждаться светом солнца!' Но пораженный стрелой Диомед не упал духом: он отошел немного назад и подозвал к себе Сфенела, сына Капанея. Сфенел извлек из раны стрелу, и взмолился тогда Диомед Афине: 'Дай мне поразить того, кто нанес мне рану и в гордости своей предсказывает, будто недолго осталось мне жить между людьми и наслаждаться светом лучезарного солнца'. Афина придала легкость рукам и ногам Диомеда и, приблизясь к нему, говорила: 'Воротись, Диомед, и вступи снова в бой с троянцами; я вселила в тебя непоколебимый дух и силу отца твоего Тидея и отвела от очей твоих мрак, окружавший их прежде: теперь ты ясно распознаешь в битве бога от смертного мужа. Если предстанет пред тобой кто-нибудь из бессмертных богов, ты не
